Дублин, Ирландия

Ночь была дикой, волнующей, неистовой. Беспрецедентной.

Такой же, как и он сам.

Словно незапланированный эпизод в фильме с четко прописанным сценарием.

Благодаря моим родителям, Джеку и Рейни Лейн, я росла, веря в правила. Не всегда они мне нравились, и иногда я их нарушала, но они были надежным основанием, на котором я строила свою жизнь. Они помогали мне не свернуть с пути истинного, ну или, по крайней мере, могли указать мне, как на него вернуться.

Правила служат определенной цели. Однажды я сказала Ровене, что они подобны ограждению для овец. Но соблюдение правил не просто сдерживает овец на пастбищах, давая пастухам возможность их контролировать; оно ещё и гарантирует безопасность от пугающего неизведанного. Ночь не так страшна, если толчешься посреди пушистозадого стада, не видя дальше соседского пушистого зада, чувствуешь себя безопасно и сравнительно нормально.

Когда же тебя ничто не ограждает, ты остаешься один на один с темной ночью. И если нет правил, то ты сам решаешь, чего хочешь и на что готов пойти ради того, чтобы это заполучить. И вынужден мириться с тем, чем пришлось вооружиться ради выживания.

Ведь нас характеризуют вовсе не достижения наших взлетов.

В конце концов, всё сводится к тому, в кого мы превращаемся во времена падений.

Инвернесс. Шотландия, высоко над Лохнессом.

Было время, когда Кристиан думал, что ему удастся побывать здесь снова разве что в полубезумных снах.

Сегодняшнее безумие совершенно иного рода.

Ведь под графитово-кровавыми небесами он хоронит мужчину, который умер, спасая его.

Пещера-камера была надежно запечатана неизвестной ему магией, так что ни фейри, ни люди в неё проникнуть не могли.

К счастью, ему эту магию знать не нужно.

Он не фейри и не человек, а один из древних, живших ещё на заре веков. И даже сейчас, когда его истинное имя позабыто, мир считает его сильным, несокрушимым.

Ничто не в состоянии пережить ядерный холокост, кроме тараканов.

Это правда. Однажды ему довелось пережить и его. Удар стал для него немногим больше раздражителя. А последовавшая за ним радиация лишь сделала его ещё сильнее.

Я неслась по туманным и дождливым улицам Темпл Бар, словно пьяный шмель, лавируя между прохожими, которые не видели меня, и пытаясь не ударить их своим невидимым, но от этого не менее материальным зонтиком. Для передвижения по многолюдным улицам в состоянии невидимки требуется очень много энергии и концентрации. Ведь ты не можешь одним лишь пристальным взглядом вынудить кого-то убраться с дороги — этому фокусу я научилась, наблюдая за Бэрронсом, и уже, наверное, довела бы этот навык до совершенства, если бы не стала невидимой.

Уворачиваясь и подныривая, я начинала понимать, насколько сильно город после ледяного апокалипсиса напоминает мне тот Дублин, в который я так влюбилась вскоре после своего прибытия.

Всё те же скользкие от дождя улицы, залитые неоновым светом, те же в среднем тринадцать градусов по Цельсию, те же люди, вышедшие выпить с друзьями пива и послушать музыку в местных пабах, те же цветы в подвесных клумбах и световые гирлянды на ярко разукрашенных фасадах. Вот только теперь толпы народа дополняют низшие касты фейри, которых воспринимают как полубогов. Многие из них разгуливают, не прикрываясь чарами, несмотря на убийственный разгул Джады. Риодан впускает в свой клуб лишь высшие касты и их свиту, вот низшим и приходится реализовывать свои темные желания на Темпл Бар.

Я даже заметила несколько знакомых лиц в окнах пабов и на тротуарах, по большей части это были Темные, с которыми мне уже приходилось сталкиваться. В этом городе я не обзавелась друзьями, лишь привлекла союзников и нажила врагов. Дублин снова стал привлекательным местом для прибывающих отовсюду туристов, привлеченных слухами о том, что здесь есть еда и магия, и что именно здесь обитает большая часть фэйрийской знати, которая обладает способностью исполнять желания изголодавшегося населения, и утолять растущую зависимость от темной плоти. Фейри стали чем-то сродни последней версии смартфона, которую всем хотелось заполучить.

Разгуливать невидимой по своему любимому району довольно странно. Я словно призрак себя прежней: полной жизни, обозленной, решительной и наивной. Боже, какой же я была наивной! Примчалась в Дублин, чтобы отыскать убийцу Алины, а в результате узнала, что я могущественная

Мы с Бэрронсом приземлились на безопасном расстоянии от огражденной черной дыры, зависающей в воздухе около подземного входа в ночной клуб «Честер».

Джейни и Стражи под руководством Риодана заградили подходы к каждой черной дыре в Дублине. Я оглянулась на неё через плечо и вздрогнула. Они беспокоят меня на клеточном уровне, даже когда мои чувства

ши

-видящей приглушены. Убить теперь стало тревожно легко: просто толкнуть кого-то в парящую сферу, и не останется ни единой улики. Хотя сейчас некому и расследованиями убийств заниматься — все слишком заняты тем, чтобы выжить самим. Бесконечная очередь из желающих попасть в клуб держалась подальше от огражденного участка, видимо им дыры нравились не больше, чем мне.

Бэрронс соскользнул со спины Охотника и грациозно приземлился на тротуар. Меня не перестаёт удивлять, как этот большой и массивный мужчина может двигаться с такой лёгкостью, почти растворяясь в тени, без видимых усилий.

Он потянулся, чтобы помочь мне спуститься, словно то, что я пойду с ним, дело решенное.

Не сомневаюсь, что он собирается вместе с Риоданом заняться Дэйгисом, о котором, кстати, мне так и не рассказали, а я всё это время должна буду проторчать в каком-то подклубе, зажатая сверху и снизу черными дырами, и убивая время, наблюдать за различными мыльными операми и дожидаться, когда же «мой мужчина» придёт за мной, и как послушную марионетку потащит дальше.

Копье — галочка.

Плоть Темных в моей крови — галочка.

Настрой — галочка.

Я молча поднялась по ступенькам крыльца и прижала руку к двери.

Вот черт. Чувства

ши

-видящей отсутствуют.

Эшфорд, Джорджия: население 3979 человек, площадь 23 квадратных километра. Он является домом для 964 семей и может гордится более чем 100 зданий довоенной постройки. А расположен он в самом красивом, из всех виденных мной, уголков южных штатов.

Конечно, я могу быть и предвзятой.

Ведь я люблю каждый укромный уголок и каждый закоулок моего родного городка.

Я не просто побывала в каждом из этих домов — исторических памятников, которые к Рождеству украшали до самой крыши (мы с Алиной обожали праздники), а практически жила в этих атмосферных старых домах. Знойное послеобеденное время и выходные мы с друзьями проводили на обшитых деревом верандах с медленно вращающимися потолочными вентиляторами и на белых плетеных качелях. Попивая холодный сладкий чай, мы верили, что так будет всегда.

Я посетила тут каждый затейливый ресторанчик и потусовалась в каждом баре. Выпустилась из местной старшей школы и не раз бывала на концертах, проводимых на центральной площади. Лично была знакома с владельцами всех магазинчиков и даже была более-менее осведомлена о политической ситуации в регионе.

Я вломилась в Честер в препаршивейшем настроении, оставив Кристиана в подклубе Синатры с очередным стаканом виски в руках. Он отклонил мое приглашение присоединиться к нашей встрече. Сказал, что у него есть дела более важные, чем спасение мира, и что он уверен, мы и без него прекрасно справимся, учитывая то, насколько Риодан любит контролировать до мельчайших подробностей всё, что считает своим — а мир и всё, что в нём, он считает своим, играя всеми словно шахматными фигурами — то ублюдок уж точно найдёт способ уладить всё с выгодой для себя. А ещё он добавил, что мы с ним теперь в одной лодке, и что, возможно, мне следует расспросить Риодана и о моём пропавшем трупе.

Не знаю, кто был на взводе больше: я или он. Но он точно был более словоохотлив по этому поводу.

Я пробивалась сквозь толпу, впервые радуясь тому, что Честер не был местом, где придерживались законов и чествовали мораль. И хотя в глазах многих я замечала шок и долю страха, никто не осмелился связываться со мной.

О чём я почти жалела.

Гроб моей сестры пуст.

Я не должна была даже и думать об этом.

Пора бы уже это уяснить.

Но я всё продолжаю упорствовать, и каждый божий раз для вселенной это как красная тряпка для быка, и она бьёт копытом, фыркая: «Эй, МакКайла Лейн только что решила, что хуже уже быть не может. Докажу-ка я, насколько она не права!»

Риодан повел нас на подземный уровень, который я видела вчера на мониторах. Не в камеру с Дэйгисом, а в маленькую каменную комнату в конце узкого коридора.

Я вела пальцами по прохладной влажной каменной кладке, пропуская вкрапления яркого мха на стенах. За исключением практически флуоресцентных пятен этих странных светящихся клубков на камне, в подземелье царил мрак и холод.