Роман «Дочь Каннибала», отмеченный в 1997 году литературной премией «Примавера», был признан в Испании самой популярной книгой года. Режиссер Антонио Серрано экранизировал ее, сняв в главной роли знаменитую Сесилию Рот, звезду фильмов Педро Альмодовара. Роман построен на почти детективном сюжете: в аэропорту похищен муж героини; растерянная и испуганная сорокалетняя женщина, не доверяя полиции, начинает собственное расследование. Вместе с нею читатель втягивается в сложную и запутанную историю, участниками которой становятся бывший боевик-анархист, полицейские, судьи и наемные убийцы. Расследование становится все более драматичным и в конце концов погружает героев в мир международной организованной преступности… В круговерти событий героиня переосмысливает свою прежнюю жизнь, по-новому видит окружающий мир, своих близких и – наконец-то – понимает своего отца, по прозвищу Каннибал.
Самое большое открытие в моей жизни стало свершаться, когда я смотрела на то закрывающиеся, то открывающиеся двери общественной уборной. До меня и раньше доходило, что реальность имеет обыкновение проявляться именно таким образом, безумным, непостижимым и парадоксальным, и часто из низменного вырастает высокое, из кошмара – красота, из трансцендентального – полнейший идиотизм. В тот день, когда моя жизнь перевернулась раз и навсегда, я вовсе не изучала трансцендентальные труды Канта, не трудилась в лаборатории над вакциной против СПИДа, не скупала огромные пакеты акций на токийской бирже, я просто рассеянно смотрела на светлую дверь самого обыкновенного мужского туалета в аэропорту Барахас.
У меня и мысли не возникало, будто происходит что-то из ряда вон выходящее. Было 28 декабря, и мы с Районом собирались встретить Новый год в Вене. Район – мой муж, официально мы были женаты год, но до этого прожили девять лет вместе. Мы уже прошли паспортный контроль и ждали, когда объявят посадку, но тут Рамон решил зайти в туалет. При моем вполне плебейском происхождении у меня в роду не могло не быть пастухов, потому что я очень не люблю, когда люди, с которыми я куда-то выхожу, вдруг разбредаются, совсем как моя собака Фока – она все время пытается сбить всех в стадо; вот и я стараюсь пасти своих друзей. Я принадлежу к тому типу людей, которые часто пересчитывают своих спутников, торопят тех, кто отстает, и просят идти помедленнее тех, кто забегает вперед, а в переполненном баре не успокаиваются до тех пор, пока не сумеют собрать свою компанию в одном-единственном уголке. Зная все это, никто не удивится, что я была встревожена, когда Рамон ушел как раз перед объявлением нашего рейса. Правда, оставалось еще порядочно времени до вылета, а туалет был рядом, прямо перед моими глазами, метрах в тридцати, не больше. Поэтому я набралась терпения и только два раза попросила его не опаздывать.
– Ты недолго, ладно? Не опоздай.
Он шел через зал ожидания, а я смотрела на него: для своего роста полноватый, с большим задом и животом, с проплешиной, окруженной тонкими русыми волосами. Он не был некрасив, просто он был какой-то мягкий, рыхлый. Когда десять лет назад я с ним познакомилась, он был чуть более худощавым, и я предпочла думать, что жирок на его костях означает внутреннюю чувственность. Из-за подобных непоправимых заблуждений и образуются четыре пятых супружеских пар. Со временем он сильно раздался в заднице, а занудой стал таким, что уже через час общения мы зевали до того, что скулы сводило, и тогда нам пришло в голову пожениться: вдруг это все исправит? Но, по правде говоря, не исправило.
