В мае 1941 года штаб артиллерии и все артиллерийские части 55-й стрелковой дивизии выехали в Уреченские лагеря, расположенные километрах в пятнадцати к востоку от Слуцка. Оказавшись на новом месте, подразделения сразу приступили к занятиям.

Начальник штаба артиллерии нашей дивизии капитан Ф. И. Деревенец отличался беспокойным характером и большим трудолюбием. Своим помощникам — мне, старшему лейтенанту Радченко и младшему лейтенанту Макарову — он давал столько заданий и поручений, что мы едва успевали выполнять их.

Дел было много. Мы планировали учебу, контролировали ход боевой подготовки и внутренний порядок в артиллерийских частях, учились сами. Набегаешься, бывало, за день так, что к вечеру ног не чувствуешь.

Жил я в маленьком домике, сколоченном из досок и фанеры. Вместе со мной — шестилетняя дочь Римма, давно уже оставшаяся без матери. Когда я работал в штабе, Римма играла возле крыльца. Это было ее излюбленное место. Иногда она исчезала, но я не волновался за нее: она убегала в штабную батарею, в гости к «дяде Коле». Разведчик Николай Семенихин, недавно прибывший к нам из другой части, умел и любил в свободное время развлекать Римму.

Многие командиры и бойцы, скучавшие по своим детям, охотно играли с девочкой. Но самой старшей и внимательной «няней» оказался начальник артиллерии дивизии полковник Сергей Иванович Семенов. Он часто брал Римму с собой в столовую, баловал сладостями. На время учений полковник отвозил девочку в Слуцк к своей жене. У них умер единственный сын, и больше детей они не имели. К Римме они привыкли, полюбили ее.

К утру 25 июня отступившие части поспешно заняли оборону на безымянных высотах между Русиновичами и Тальминовичами, перед железной дорогой Барановичи — Лунинец. Штаб дивизии разместился в лесу, западнее Синявки. Фронт обороны — не более трех километров. Основные силы были сосредоточены на самом опасном участке — вдоль Брестского шоссе.

Командование 4-й армии, куда входила наша дивизия, не выделило нам необходимых средств усиления, кроме нескольких уцелевших танков из отходящего 14-го механизированного корпуса. А у нас к этому времени поредели не только стрелковые части, но и артиллерии осталось мало. 129-й противотанковый дивизион потерял почти все свои пушки, а в 141-м артиллерийском полку осталось не более десяти гаубиц. О 84-м артиллерийском и 107-м стрелковом полках никаких известий не поступало. Мы знали только, что вчера оба они развернулись для боя западнее Барановичей, перед Слонимом.

Подполковник Тер-Гаспарян, человек экспансивный, горячо возмущался тем, что у нас нет соседей, что на таком важном направлении действует одна наша дивизия, да и та неполного состава. Где воюют другие соединения 4-й армии, нам не было известно.

В этот день я проверял в подразделениях средства противотанковой обороны. Наши пушки и танки можно было буквально сосчитать по пальцам. По распоряжению полковника Семенова в ротах создавались группы истребителей танков. Эти группы, укрываясь в окопе, должны были подпускать вражеские танки на восемь-десять метров и забрасывать их гранатами. Нам удалось сформировать из числа добровольцев около десяти таких групп, в каждой по три-четыре бойца во главе с младшим командиром. Специальных противотанковых гранат тогда еще не было, приходилось применять связки простых ручных гранат.

Мы ожидали противника с утра, но немцы вышли к нашему рубежу значительно позже. Оказалось, что гитлеровцы не заметили отхода нашей дивизии от реки Щара. Фашисты накануне понесли на берегу реки серьезные потери и поэтому тщательно готовились к прорыву. Они подтянули артиллерию и свежие пехотные части. Перед наступлением, которое началось в одиннадцать часов дня, враг провел мощную артиллерийскую и авиационную подготовку. Бомбы и снаряды рвались на пустом месте. Но едва гитлеровцы форсировали реку и углубились в лес, как встретили упорное сопротивление отряда нашей пехоты, который был оставлен по приказу Тер-Гаспаряна прикрывать отход дивизии.

Дивизия не только доукомплектовывалась, но и вела оборонительные работы на двенадцатикилометровом фронте по восточному берегу реки Сож — от Пропойска (Славгорода) до Старой Каменки. Этот рубеж мы и заняли 12 июля, войдя в состав 28-го стрелкового корпуса. Командный пункт дивизии расположился возле села Кремянки, в четырех километрах восточнее Пропойска.

Севернее заняла оборону по реке Проня 42-я стрелковая дивизия. Для усиления 44-го стрелкового полка этой дивизии, на который возлагалась оборона Пропойска, был передан наш 84-й артполк. Мы снова остались почти без артиллерии.

О том, что происходило впереди — на Днепре, мы узнавали из скупых сводок Совинформбюро.

Полковник Семенов сообщил мне и Деревенцу, что нашей 4-й армии, располагавшей фактически только 28-м корпусом, поставлена задача не допустить прорыва немецких войск в направлении Пропойск — Кричев. 47-й стрелковый корпус, тоже входивший в состав армии, имел огромную нехватку личного состава, совсем не имел артиллерии и был сосредоточен в районе Новозыбков — Климово для пополнения.

Двое суток я провел на рубеже обороны стрелковых полков и в боевых порядках 84-го артполка: проверял готовность артиллерии. Противника перед дивизией еще не было. Оборонительные работы шли полным ходом.

В конце 1941 года я вышел из госпиталя и был назначен командиром отдельного истребительно-противотанкового дивизиона 73-й бригады морской пехоты. Эта бригада только что сформировалась в глубоком тылу.

Новый год мы встретили на станции Тихвин, где разгружались наши эшелоны. Повсюду виднелись следы недавних боев. Как ни старалась зима прикрыть их пушистым снегом, они проступали во многих местах. Разрушенные, обгоревшие дома, разбитые машины и танки, исковерканные вагоны — вот что осталось после бушевавшего тут сражения.

Гитлеровцам, начавшим наступление во второй половине октября, ценой больших потерь удалось продвинуться на сто километров и захватить Тихвин. Но советские войска, перейдя в контрнаступление, разгромили вражескую группировку. План немецкого командования — выйти к реке Свирь, соединиться с войсками, наступавшими из Финляндии, и тем самым полностью изолировать Ленинград от страны — потерпел крах. Гитлеровцы были отброшены назад.

Мы внимательно следили за военными действиями и радовались первым большим победам нашей армии. Противник был разбит под Тихвином, под Ростовом-на-Дону. Продолжалось начатое в декабре контрнаступление советских войск под Москвой…

Из Тихвина дивизион походным порядком выступил на север. 150-километровый марш оказался нелегким.

В то время, когда бригада строила оборонительные сооружения, южнее Ладожского озера готовилась и проводилась Мгинско-Синявинская операция, имевшая цель прорвать блокаду Ленинграда. Мы внимательно следили за развитием событий на Волховском фронте — ведь он был нашим соседом.

В конце августа войска фронта прорвали оборону противника, продвинулись вперед на десять — двенадцать километров и завязали бои под Синявино и Мгой. Но вскоре наступление пошло на убыль. Противник подтягивал резервы, сильными контратаками стремился восстановить прежнее положение. Советские войска с трудом отражали эти попытки.

И вот очередь вступить в бой дошла и до нашей, 73-й бригады. 17 сентября она была выведена из состава 7-й отдельной армии. Совершив 80-километровый марш, мы погрузились в эшелоны на станции Оять. На станции Мурманские Ворота выгрузились и походным порядком двинулись на запад. 26 сентября части бригады сосредоточились восточнее Тортолово (в двенадцати километрах от Мги).

Командир бригады полковник Бураковский вызвал к себе всех командиров частей и объявил задачу. Мы узнали, что войска 2-й ударной и 8-й армий Волховского фронта попали в тяжелое положение. Накануне нашего прибытия противник нанес сильные фланговые удары у основания прорыва, захватил Тортолово и безымянные высоты севернее этого населенного пункта. Тем самым немцы отрезали часть наших войск от основных сил.

Бригада во взаимодействии с остатками 265-й дивизии при поддержке одной танковой роты 16-й танковой бригады должна была овладеть безымянными высотами и разомкнуть кольцо окружения. Фронт наступления — один километр. Справа — части 80-й дивизии, слева оборонялись части 11-й дивизии.

Конец осени и начало зимы принесли много радостных известий. Сводки сообщали о крупных победах наших войск. В низовьях Волги три фронта перешли в контрнаступление и завершили 23 ноября окружение крупной группировки фашистских войск, в которой насчитывалось более трехсот тысяч человек и огромное количество военной техники.

Бураковский ездил в штаб армии, вернулся веселый. Говорит, что и у нас наступлением пахнет…

— Скорей бы начинали! — вырвалось у Дмитрия Ильича.

Да, по всем данным, наступление действительно было не за горами. 14 декабря наша бригада, совершив 100-километровый марш, сосредоточилась в районе южнее Путилово, в двенадцати — пятнадцати километрах от линии фронта. Мы снова вошли в состав 8-й армии.

Мне пришлось проститься со своим дивизионом. Жалко было расставаться с друзьями, но что поделаешь… Полковник Алексей Яковлевич Данин был переведен в 327-ю дивизию, а меня назначили вместо него заместителем по артиллерии к неразговорчивому, строгому командиру бригады полковнику Ивану Николаевичу Бураковскому.

По радио и из газет мы узнавали о все новых и новых победах советского оружия. Закончилась ликвидация окруженной немецкой группировки на Волге и Дону. Полным ходом шло освобождение Северного Кавказа и других районов нашей страны. Эти сообщения как живительный бальзам действовали на людей, вселяли в них бодрость и силу, воодушевляли на новые подвиги…

В ночь на 3 февраля бригада, вошедшая в состав 2-й ударной армии, сосредоточилась в районе Рабочего поселка № 1, в шести километрах к северу от Синявино.

Мы оказались в тех самых местах, где две недели назад полыхал огонь жарких боев. От построек в Рабочих поселках остались только развалины. Повсюду исковерканные танки, орудия, автомашины.

2-й ударной армии было приказано захватить Синявинские высоты, выйти в район Мги, очистить от врага Кировскую железную дорогу и тем самым расширить «коридор» между Волховским и Ленинградским фронтами.

Командующий армией генерал В. 3. Романовский поставил нашей бригаде ближайшую задачу — овладеть юго-западной частью Синявино и высотой 50.1. Слева от нас действовала 364-я дивизия, а справа, как и при наступлении на Тортолово, — 80-я дивизия. Фронт наступления — полтора километра.

Полевое управление фронта разместилось около населенного пункта Горки, в сорока километрах от передовой, на самом правом фланге. Я очутился в редком лесу, заполненном землянками, домиками, грузовиками. Здесь было тихо, как на даче в мирное время. Ни выстрелов, ни разрывов. Не надо пригибаясь ходить по траншеям, носить каску.

Начальник отдела кадров артиллерии фронта майор А. П. Девятов, белокурый мужчина лет тридцати, пытливо оглядев меня, сказал:

— Вам надо представиться командующему артиллерией фронта. Будете служить у нас.

— А что за работа?

— Это вы у генерал-майора узнаете. Он сам все решит… Да, вас надо поздравить… — привстал Девятов.