У большинства людей есть друзья детства. Иисус Христос некогда тоже был человеком, и друг детства у него имелся — по прозванью Шмяк. Что очень кстати, ибо детство и юность Сына Божьего окутаны мраком. Точнее, были окутаны — до того момента, как силы небесные решили вернуть Шмяка на землю, дабы он написал правдивую историю первых тридцати трех лет жизни своего божественного друга.
С младенчества Джошуа (более известный как Иисус) знал, что избран и что папа у него не из рядовых. Не знал юный Мессия другого — почему избран именно он и зачем избран. Решив прояснить это, Джошуа и Шмяк отправляются в края, где все вопросы получают ответы и поныне, — на восток. Во время странствий каждый занимается тем. что ему ближе: Сын Божий постигает глубины Духа, а добрый малый Шмяк — извивы плоти. Но оба приходят к одинаковому выводу — толика любви людям не помешает.
«Агнец» — роман воспитания, умная сатира, но прежде всего это сказка с неизвестным сюжетом и известным концом. Желающие найти в книге кощунство, разумеется, найдут его, остальные же насладятся фантазией и юмором Кристофера Мура, а быть может, и попытаются возлюбить ближнего своего.
Пролог
Когда раздался зов, ангел прибирался у себя в чуланах. Нимбы и лунные лучи рассортированы в кучки по яркости, ранцы с гневом и ножны с молниями ждут на крюках окончательной протирки. Бурдюк блаженства подтекает с одного угла — ангел промокнул его тряпицей. Всякий раз, как он переворачивал ее на сухую сторону, из чулана раздавался приглушенный хор, словно из-под крышки рвалась забродившая аллилуйя.
— Разиил, ты чего тут творишь, во имя небес? Над ним, помахивая свитком — точно свернутым в трубку журналом над обоссавшимся щенком, — возвышался архангел Стефан.
— Дан приказ? — спросил ангел.
— Высадка на грунт.
— Я же только что оттуда.
Часть I
ПАРНИШКА
Глава 1
Будущего спасителя мира я впервые увидел у главного колодца в Назарете: изо рта у этого человека торчала ящерка. Виднелись только хвост и задние лапки, а голова и передние были надежно упрятаны за щеку. Как и мне, человеку исполнилось шесть лет; борода у него еще не вполне проросла, и он не очень походил на эти ваши картинки. Очи его подобны были темному меду, и человек улыбался мне из-под шапки исси-ня-черных кудрей. Из глаз его лучился свет древнее самого Моисея.
— Нечистый! Нечистый! — возопил я, ткнув пальцем в мальчишку. Пусть мама убедится: Закон я знаю. Однако мама не обратила внимания — как и все остальные мамы, наполнявшие у колодца кувшины.
Мальчишка выудил ящерку изо рта и протянул младшему брату, сидевшему с ним рядом на песке. Малец пару минут с ней повозился, помучил, а когда ящерка дернула головой, пытаясь его куснуть, взял камень и размозжил ей голову. Очень удивившись, он еще немного потаскал ее по песку за хвост и окончательно убедился, что сама по себе ящерка теперь никуда не убежит. После чего подобрал маленькую тварь и вернул старшему брату.
Так ящерка опять оказалась у мальчишки во рту, и не успел я бросить свое обвинение повторно, как изо рта она вылезла сама — живая, дрыгучая, готовая кусаться. Старший снова протянул ящерицу младшему, и тот опять покарал создание могучей дланью с зажатым в ней камнем, заново начав или завершив весь процесс.
Глава 2
Случилось это через несколько дней после Песаха; многие семьи Назарета в тот год не ходили в Иерусалим.
Всю зиму дождей лилось мало, поэтому год обещал быть трудным. Крестьяне просто не могли себе позволить оставить поля и таскаться в Святой город и назад. Отцы наши работали в Сефорисе, и римляне выходных им не давали, за исключением недели праздника. Когда я вернулся с площади, где мы играли, мама готовила мацу. Перед ней лежала дюжина опресноков, а она смотрела на них так, будто собиралась сей же момент шваркнуть их на пол.
— Шмяк, где твой друг Джошуа? Брательники мои скалились, цепляясь за материны юбки.
— Дома, наверное. Только что его видел.
Глава 3
Случилось так, что в Яфии — городке-побратиме Назарета — от скопления дурных газов померла Эсфирь, мать одного из жрецов Храма. Левитские жрецы, они же саддукеи, разжирели на той дани, что мы платим Храму, так что плакальщиков набрали со всех окрестных деревень. Назарене целыми семьями отправились на соседнюю горку на похороны, и по пути нам с Джошуа впервые удалось улучить время и провести его с Мэгги.
— Ну? — спросила она, не глядя на нас. — Вы еще со змеями играли без меня?
— Не-а, всё ждали, пока лев не возляжет с агнцем, — ответил Джошуа. — Это следующая часть пророчества.
— Какого еще пророчества?
Глава 4
В первый день работы мы с Джошуа поднялись ни свет ни заря. Встретились у колодца, наполнили водой бурдюки, которые дали нам отцы, а по пути в Сефо-рис позавтракали хлебом и сыром. По ровной дороге — хоть она и была большей частью просто утрамбованной землей — идти было легко. (Если Рим что-то и делал для своих колоний, так это следил за дорогами — войсковыми кровеносными артериями.) Каменистые холмы вокруг розовели, вставало солнце. Я вдруг заметил, что Джош дрожит, будто по его позвоночнику танцует сквознячок.
— Величие Божье — во всем, что мы видим, — сказал он. — Не грех это помнить всегда.
— Я только что ступил в верблюжью лепеху. Завтра надо будет выйти, когда рассветет.
— Я только что понял: потому старуха и не ожила. Я забыл, что не в моей власти оживить ее, а только в Божьей. Я оживил ее неправильно, из самонадеянности, поэтому она умерла вторично.
Глава 5
Наверное, стоило хорошенько прикинуть, что именно мы собираемся натворить, а уж потом приглашать Мэгги. То есть имеется же, наверное, какая-то разница, кому делать обрезание — младенцу восьми дней от роду (такое она уже видела) или десятифутовой статуе греческого бога.
— Мама родная, какой, э-э… внушительный, — вымолвила Мэгги, разглядывая снизу мраморный член.
— Кумир, кумир, — прошептал Джошуа. Даже в темноте я видел, что он покраснел.
— Начали, — скомандовал я и вытащил из узелка зубило.
