Перед ночным штурмом Сергей завалился спать пораньше, поручив Рубцову поднять его в два часа, и этот приказ командира полка капитан выполнил минута в минуту. Скатав спальник, Сергей натянул бронежилет и, подвесив на плечо автомат, прокрался на позицию передового охранения.

Командовавший дозором Демьяненко, отложив инфракрасный бинокль, шепотом доложил:

– Товарищ подполковник, происшествий не было. Противник отдыхает. Во дворе ориентира-три продолжают гулять человек двадцать, остальные спят.

– Шашлыка небось нажрались, – не без зависти проворчал Сергей. – Вон костер до сих пор искры столбом пускает… Численность банды установили?

– Стволов полета, – уверенно ответил старлей. – От силы шесть десятков.

Аркадий Турин познакомился с Атиллой Бархановым в конце восьмидесятых годов на XVI Всесоюзной конференции по релятивистской астрофизике – так назывался раздел теоретической физики, изучавший происхождение и развитие Вселенной. Оба они, только-только защитив кандидатские диссертации, были полны идей, энтузиазма и иллюзий. Потом сверхдержава погрузилась в пучину хаоса, и люди интеллектуального труда внезапно стали никому не нужны.

Сам Аркадий до прошлого лета был озабочен лишь одним – как бы прокормить семью. В конце концов он занялся подводным поиском антиквариата и нашел-таки удачу. Атилле пришлось похуже: властям его республики очень не нравилось, что доцент местного университета стал активистом Интерфронта и выступает против этнических чисток, искоренения русскоязычных секторов в высшей и средней школе, а также прочих проявлений местного расизма. Были и звонки с угрозами, и другие неприятности. Под нажимом администрации жизнь семьи Бархановых быстро сделалась невыносимой, так что пришлось второпях распродавать имущество и перебираться в Подмосковье. Сейчас Атилла втридорога снимал комнатушку в Мытищах, где ютился с женой и двумя маленькими детьми.

И вот сегодня утром, совершенно случайно встретив ста-оого знакомого на книжном рынке, что в спорткомплексе «Олимпийский», Аркадий пригласил его в гости.

– … Я почти добил теорию единого поля, на которой споткнулся старик Альберт! – Аркадий не мог скрыть торжества. – Осталось только получить коэффициент жесткости пространства. Еще немного усилий – и все уравнения будут готовы. И тогда ты тоже сможешь завершить свою модель пульсирующей Метагалактики.

Печально разведя руками, Атилла признался, что сейчас ему не до науки.

Голос мужа в трубке весело произнес:

– Дианка, дома сидишь? Давай руки в ноги и мотай в бутовскую берлогу.

Чтобы к шести часам там была.

– А в чем дело? – заинтересовалась она. – Я как раз котлеты задумала.

– Делай, что говорят старшие по званию, и не задавай лишних вопросов, – загадочно ответил Сергей. – Запомни: в восемнадцать ноль-ноль мы все должны быть на той квартире.

В институте подводили итоги вступительных экзаменов. Диана рассеянно курила у раскрытого окна, когда в дверь постучали. Кто-то из коллег крикнул:

– Войдите!

Скрипнула дверь, после чего незнакомый мужской голос осведомился:

– Это кафедра политологии исторических процессов?

– Она самая, – как всегда, приветливо залепетала старая дева Светлана Ивановна. – А вам, простите, кого?

– Что мы знаем о них? – задумчиво проговорил Барханов и сам себе ответил:

– Ни черта мы не знаем… Кроме того, что они существуют.

Самолет уже преодолел половину пути, а они продолжали бестолковый диспут.

При этом оба понимали, что все их предположения ничем не обоснованы.

– Ну почему же, нам известно, каким оружием пользовались троклемиды и вешша, – сказал Сергей. – Гонты и фурбены стоят на примерно таком же технологическом уровне.

В начале осени 1939 года мало кто из землян осознавал, что живет на планете, которая довольно тесно связана с другими мирами Галактики и привлекает самый пристальный интерес различных высокоразвитых цивилизаций. Основное внимание людей было приковано к боевым действиям, развернувшимся на противоположных окраинах Евразийского материка: в Монголии, около озера Халхин-Гол, советские войска окружили и разгромили ударную группировку японцев, а на западе Европы танки и пехота вермахта стремительными ударами превратили в воспоминание сам факт существования Польши. Между тем именно в эти бурные сентябрьские дни происходили скрытые от общего внимания события, которым было суждено сложным образом отразиться на судьбе не только человечества, но и других разумных существ, населявших космические окрестности Солнечной системы.

Исполинский каменный обломок, который земные астрономы назвали Гермесом, двигался по параболической траектории между орбитами Марса и Юпитера. Взлетевшие с астероида межпланетные корабли гонтов опустились на обратной стороне Луны, где выстроили мощную крепость. способную, как полагали циклопы, выдержать бой с целой эскадрой противника. Впрочем, поскольку звездолетов Фурбенты поблизости не имелось, действительную военную ценность лунной базы установить пока не удалось…

Первая схватка между истребителями Огонто и роботам? Фурбенты произошла 28 августа. Космические модули обеих цивилизаций барражировали на высоте сорока – пятидесяти километров над Северной Европой, наблюдая за перемещением войск, – подготовка аборигенов изучаемой планеты к войне всегда привлекала жгучий интерес космических разведчиков. Экипажи гонтов и процессоры фурбенских роботов обнаружили противника практически одновременно, и немедленно были приняты одинаковые решения – атаковать и уничтожить врага.

Дюжина корабликов обменялась ударами из всех видов бортового оружия, после чего в космосе полыхнули несколько ядерных взрывов средней мощности. Чудовищное пламя разметало пораженные аппараты, большая часть которых сгорела, падая сквозь плотные слои земной атмосферы. Лишь небольшие и сильно покореженные обломки достигли поверхности в лесах и болотах на балтийском побережье Польши. Получив известие о метеоритном дожде ученые Варшавского университета собрались направить края специальную экспедицию, однако через два дня разразилась мировая война, так что о метеоритах пришлось забыть.

Уцелевшие аппараты прекратили бой и вернулись свои базы. Стычка повторилась спустя несколько дней, и стороны подтянули к Земле дополнительные силы.

«Максим Горький», родной брат «Кирова», слегка покачивался на мельчайшей зыби, пришвартованный к достроечной стенке завода. Крейсер был почти готов к зачислению в боевой список флота, и рабочие бригады с помощью экипажа в темпе большого аврала доводили последние мелочи.

Светящийся луч, бегавший по зеленому кругу экрана выхватил последнюю воздушную цель, и Каростин торжествующим голосом выкрикнул данные: азимут и удалённость самолета. Моряки, наблюдавшие за испытанием радара, торжественно закричали «Ура!» вперемежку с «Браво!».

– Отличная машина, – с неподдельным восхищением сказал командующий эскадрой, он же председатель приемочной комиссии. – Значит, нам теперь вражеская авиация не страшна?

– Вы слишком многого хотите от моей техники, – протирая пот со лба, Михаил встал из-за пульта. – Локатор только обнаруживает бомбардировщики противника, но сбивать их не умеет. На то у вас есть зенитки.

– Собьем, – заверил его командующий. – Вот по весне лед потрескается, выведем крейсер на ходовые испытания – снова позовем вас в гости. Покажете, как ваш прибор морские цели ищет?

Старина «Колорадо» был не слишком велик – всего на десяток метров длиннее и на три шире, чем любой из советских дредноутов дореволюционной постройки. С верхних этажей надстройки, где устроились Михаил и офицерская молодежь, открывался отличный обзор на бак. Здесь громоздились две башни, из прорезей в броне которых угрожающе глядели зачехленные шестнадцатидюймовые стволы. Линкор возвращался с тренировочных стрельб, на которые были любезно приглашены оба советских гостя.

Чересчур большой и грузный, чтобы причалить у пирса корабль швартовался к бочке примерно в полумиле от берега. Не слишком сложный маневр оказался долгим и долгим из-за колоссальной инерции плавучей крепости, и у них было вдоволь времени, чтобы поболтать по душам.

– Вы у себя в Советах, наверное, ничего не знаете о Штатах, – пожалел нового приятеля лейтенант Стив

– Почему же, кое-что слышали, – снисходительно ответил Михаил. – У вас много небоскребов, миллион гангстеров и. автомобилей. Кроме того, в каждом американском городе из кранов течет горячая вода и работает телевидение.

Офицеры дружно застонали: дескать, во Фриско телевизоры только черно-белые, а вот в Нью-Йорке уже начались цветные передачи. Вдоволь пострадав на этот счет моряки вернулись к прежней теме – что известно о них советским людям. Михаил имел неосторожность ляпнуть: мол, мы любим анекдоты про американцев. Разумеется аборигены потребовали рассказать хотя бы один.

Измена обнаружилась внезапно и жестоко. После двенадцатидневного перехода через Тихий океан Каростин и Биберев трое суток добирались в Москву самолетами, делая долгие остановки в крупных городах Сибири. Отчитавшись о командировке, флагман был послан в Кронштадт инспектировать Балтфлот, а еще через пару дней

Лариса приехала к отцу из Ленинграда.

Она появилась в напряженный момент, когда Рунгулов, Каростин и Недужко окончательно зашли в тупик, пытаясь понять сведения, привезенные Михаилом из США.

– С одной стороны, нам сообщили, что у гонтов должен быть один глаз. С другой стороны, – Роман Григорьевич от избытка чувств хлопнул ладонью по фотоснимку ночных гостей Рейнмута, – этот двуглазый уверяет, что также принадлежит к расе гонтов.

– Выскажу крамольную мысль. – Майор понизил голос. – Возможно, информация, спущенная нам из инстанций, не совсем верна. Факты – упрямая штука.

Телепат робко шагнул через порог кабинета и невольно вздрогнул, увидев вблизи человека, которого весь мир знал по портретам. Сталин ободряюще улыбнулся, пожал руку посетителю и, вытащив из зубов трубку, весело осведомился:

– Вас что-то беспокоит, товарищ Мессинг? От растерянности тот брякнул невпопад:

– А я вас недавно в руках нес…

– Как это? – удивился диктатор. – Не припоминаю. Сконфуженный экстрасенс объяснил, что участвовал в Первомайской демонстрации и ему было оказано доверие

– нести большой портрет вождя. Сталин коротко рассмеялся, усадил гостя на диван, а сам вернулся к столу и еще раз проглядел короткую справку.