Сегодня у меня всё валится из рук, а маргиналы раздражают сильнее обычного. В этот день ни один знак судьбы не сулит мне ровным счётом ничего хорошего, а плохие предзнаменования, наоборот, сбываются очень даже оперативно. Эвфемизм «трудный день», знакомый из ТВ-рекламы, оброс во взрослой жизни новой этимологией, почерпнутой из личного опыта половой жизни: когда у подруги наступают эти дни, становится трудно, но вовсе не невозможно делать любовь. Мужские трудные дни (как сегодня) — это когда трудно делать что-либо вообще. Трудно даже писать и говорить в этот немой день. Но когда придёт

мой

, и придёт ли он ещё? Не буду гадать, а лучше в этот неудачный день и начну историю большой любви и ненависти, смешав прошлое с будущим.

Когда полиция показалась на горизонте, Алина привычным движением набросила на плечи лёгкую сетчатую накидку — подарок одного из бывших. В столице царила раннеавгустовская пыльно-душная жара, однако засвечивание перед пентами на любительском уровне вытатуированного на левой лопатке «зигующего» при полном параде и со свастикой на повязке фюрера могло — так ей казалось, по крайней мере — сделать её кандидаткой на роль жертвы статьи 282-ой УК РФ, что было бы особенно неприятно именно сейчас, пока Алина, к её глубочайшему сожалению, не только была бесконечно далека от своей главной цели — создания нового «рейха» и собственной «правой» организации как первой ступеньки к нему — но и совершила ещё очень мало противоправных («правых») деяний над «чурками». Снегирёва продела обе руки в рукава накидки, взяла пакеты и пошла по Малому Козихинскому (полицейские обогнали её) в сторону Бронной, чтобы в нужный момент свернуть на Большой, почти безжизненный порой, но не сейчас. Ой, что тут творится! Теперь понятно, куда пенты ломанулись. Из расклеенных на здании лозунгов можно было сделать вывод о причинах лёгкого мордобоя, творящегося у этого же здания. Одни хотят его сносить, другие пытаются им не дать это сделать — и получают по лицу. Но сейчас не до них, надо работать. Алина оставила чужие разборки позади. Помимо них, за спиной были два десятка лет и неоконченное высшее в литературном. На спине — замаскированный партак с Гитлером. Что?.. «Не сотвори себе кумира, кроме Бога жидовскаго?» Христианство, построенное на обожествлении двух текстов, полностью противоречащих друг другу — слишком большая ересь, чтобы быть воспринятой ей всерьёз. Впереди… О! Вот и искомый театр впереди.

Алина подошла к охраннику и, подождав, пока он договорил с каким-то своим приятелем, после чего тот удалился вглубь театра — тоже работать, очевидно — обратилась к усатому мужчине в форме:

— Здравствуйте, я — курьер, забрать ручку у Дарьи Вернер по гарантии.

Охранник, окинув оценивающим взглядом стройную фигурку Алиночки, подумал секунду, как бы пристать, но, ничего путного не сообразив, стал рыться в списке в поисках внутреннего номера клиентки Снегирёвой. При этом он проговорил еле слышно:

— Ручка… Могла бы сразу у меня оставить, я бы вам передал.

Время:

конец смурных двадцатых годов по тоталосоцистскому летосчислению (сороковые двадцать первого века).

Место:

спальный район на юге Гисталинограда, столицы Тоталосоцистского Утопического Рейха (ТУР).

Ситуация:

ассенизатор Павел Светёлкин, проживший со своей женой пять долгих лет, за которые много всякого происходило, недавно развёлся, оказавшись вдруг к тридцати годам без какой-либо колеоризы в радиусе действия своего заряженного на убой фаллос-патрона. Партнёрша может быть, но также её может и не быть — тут уж кому как повезёт, а дальше жить всё равно надо.

Павел был не только смелым человеком, как можно догадаться по избранному им роду деятельности, но и предприимчивым. Да, найти решение полового вопроса требовалось в жёстких условиях отсутствия даже такого традиционного суррогата супружеского ложа, как просмотр порно, не говоря уже о жрицах секса и всего того, что было строжайше запрещено драконовскими законами тоталосоцизма, однако бурлящее в генитальных венах ассенизатора либидо не сдавалось, и в конце концов нетривиальный выход для содержимого конца нашёлся. Вопреки зову инстинкта самосохранения ассенизатор святотатственно и сладко рукоблудил на Гисталину уже… сколько? Да, ровно неделю, ведь «Серп и молот Тура», памятную статуэтку для очередного подписчика господучи, привезли как раз в среду.

Сейчас, заходя на сайт «ТоталКонтакта», уже лет десять как самой модной и одновременно единственной ещё сохранившейся «социальной сети», детища Василия Гурова, Павел вполголоса напевал запрещённый хит “Beta Ray”: “I look out to the stormy sea /I wish a porno star…”

За окном комнаты Маврошкина больше не желтел сопливый октябрь: наступил ноябрь. Прошёл «Русский марш», на котором Снегирёва склеила дополнительного (по отношению к Антону, основному, тоже недавно склеенному парню) фаша. Миша на «Марш» не ходил: не видел для себя смысла; с Нео-Алиной он быстро расстался.

Включив компьютер, молодой человек загрузил «Контакт». Внимание сразу же привлёк новый «френд» Снегирёвой, щедро рассыпавший хвалебные камменты под её фотками. Невысокий интеллект, прослеживаемый невооружённым глазом на его лице, прекрасно гармонировал с фотографией, выбранной Денисом (так его звали) для аватары: «зигующий» бон на фоне надписи мелом на стене: “Hi Hitler!”. Этим боном был, конечно же, сам хозяин страницы.

Хоть Миша и полагал свои чувства к Алине находящимися при смерти и дёргающимися в агонии подобно однажды виденной им бабушки-жертвы аварии со вскрытой как крышка заварного чайника черепной коробкой, он исправно каждый день посещал страницу «ВКонтакте» Снегирёвой, словно церковь, и скрежетал зубами от ревности всякий раз, когда видел неуёмную активность новоявленных «френдов» мужского пола на её странице.

В волшебный период совместной с, в данный момент, нацисткой, а тогда ещё — просто кибер-готессой жизни Маврошкин создал страницу «ВКонтакте» девушке. Теперь «общих друзей» с ней набралось уже больше сотни, и Слим-Морозова тоже принадлежала к их числу: Ира была очередной знакомой Алины из её пёстрого мультитусовочного багажа приятелей и приятельниц разной степени близости. Сегодня Слим должна была заехать к Маврошкину.

Михаил около одиннадцати позвонил на мобильный, чем нарушил сон девушки. Впрочем, та не возражала. Решили провести день творчески: сделать видео, пофотографироваться и записать аудиотрек на текст Морозовой с её вокалом. Девушка была устрашающего вида — когда она появлялась на публике в своём нефорском прикиде и с испещрённым различными узорами лицом, то при виде счастливо высокой фигуры и крепкой на вид конституции Ирочки гопота, как правило, смущалась. В двенадцать Слим, готовясь ехать к Маврошкину в гости, наносила на лицо боевую раскраску: кривые синие линии, идущие от густо накрашенных глаз с воинственно выглядящими пририсованными бровями. Лицо её под макияжем преображалось самым радикальным образом. Если от природы то было спокойное умиротворённое лицо скромной и умной отличницы с ясным взглядом (Ирина окончила престижный вуз с красным дипломом экономиста), то по окончании процедуры преобразования глазам стороннего наблюдателя представал насмешливый, глумливый и феерический готический лик, полный театрального шарма и уверенности в себе. «Внешность обманчива» — эта поговорка была в полной мере применима к Ирине, ибо под видимой брутальностью укрывалась сущность слабая как внешне (как и у многих высоких людей, у Морозовой были слабые члены), так и внутренне (бухала каждый день). Хотя для ежедневного пьянства у неё, казалось, был весомый повод, но ведь сильный духом человек и виден-то тогда, когда с успехом борется с обстоятельствами, а не тогда, когда позволяет им победить, прогибаясь. Тяжесть проблем лишь увеличивает почёт «воинов», ибо для человека нет ноши неподъёмной, кроме могильной плиты.

Время:

июнь, тридцатый год по тоталосоцистскому летосчислению (сороковые двадцать первого века по летосчислению от Гимнаста).

Место:

центр Гисталинограда, балкон гисталинского кабинета на втором этаже здания Кремстага (бывшего здания Сената) на территории Фюрерхоле (бывшего Кремля).

Ситуация:

господучи вернулась с посвящённой очередному юбилею ТУР пресс-конференции, с успехом прошедшей в зрительном зале Дворца Фюрерхоле с участием репортёров со всего мира. В этом году за трансляцией конференции в режиме «онлайн» следила уже треть человечества, а это означало пик интереса к первому в мире тоталосоцистскому государству, а возможно, и возрождение моды на товары от «Господучи».

Гисталина занимала в Кремстаге пять комнат на первом этаже и кабинет на втором. За годы, которые Алина Леонидовна провела у кормила правления государственного аппарата, как «лицо», так и «внутренний мир» здания изменились самым разительным образом по сравнению с теми, что были при брежних Хозяевах.

Алина Леонидовна поселилась в Кремстаге в первом году — вскоре после того, как стала господучи Тоталосоцистского Утопического Рейха. Её кабинет (более полутора сотен квадратных метров, пять окон) находился на втором этаже. В седьмом по указанию господучи в здании, наверно, в восемьдесят восьмой раз сделали перепланировку, изменив интерьеры: стены завесили плазменными панелями с резными рамками с попарно чередующимися изображениями туров и серпов с молотами Тура; установили стильную выдвижную дверь с электронным DNA-замком; приделали балкон с электродверью на месте одного из окон. На столе не было ничего лишнего: мобильный, фоторамка с различными чередующимися ракурсами растерзанной в тайной тюрьме в третьем «чернильницы» рядом с улыбающейся господучи в фуражке; «бук» с ковриком для мышки из кожи той же самой «чернильницы» и графин со «Златом Кремстага» — фирменной витаминизированной водой из вырабатываемой в ГАлаге «мирры».

Героический читатель! Я смею надеяться, что ты проследил за грустной судьбой Михаила Маврошкина, афа-самца в глазах «дамы с фюрером на спине», вплоть до трагической развязки по воле совместного нашего с Сержем окровавленного пера. Теперь, полагаю, ты готов к новой порции похождений Снегирёвой и компании.

Со своей стороны, сообщаю, что рад был бы и впредь делиться со всеми желающими интересными картинами, подсмотренными в жизни «сов», и своими досужими спекулятивно-псевдофилософскими дискурсивными аппликациями, но теперь я, кроме описаний мира ТУР, самоустраняюсь и передаю слово Степану «Белому Пушкину» Белорыльцеву. Кто это, будет видно из дальнейшего повествования. В художественной форме он восстановит хронику событий, которые происходили с момента гибели Михаила до триумфа и краха Снегирёвой. Отчасти материалами для его рассказа послужили сведения, полученные от участников и свидетелей тех событий, отчасти — его домыслы. А у меня сейчас всё хорошо: «немой» день закончился, и как минимум временно настал-таки наконец мой, так что пока не до книг.

Похороны Маврошкина, само собой, прошли скромно. Столица продолжала жить своей собственной жизнью, на которую смерти, абсолютно не заметные на общем фоне, не могли сильно повлиять. Один умер — три приехало!

Несмотря на то, что орды «понаехавцев» уже давно не изменяли лик мегаполиса, а устанавливали бородатый этнический имидж Москвабада, некоторые преобразования затронули сферы души, духа и даже двигательной культуры большого числа, так сказать, «аутентичных» москвичей. Тенденция эта, наблюдавшаяся давно и не только в Москве, достигла в первопрестольной своего апогея, и омонимическая парадигма лексической единицы «новые москвичи» расширилась. С одной стороны, это были всё те же бородачи-борцухи, а с другой — русские с по-современному перекроенным внутренним миром. Что сказали бы доблестные номенклатурные работники об обладателе двух стильных мобильников, если бы каким-то чудом Союз не рухнул до «околоапокалиптической» годины? Что он — буржуй, давить таких надо, конечно же. Теперь же буржуй в фаворе, честь и почёт такому гражданину. «Новые москвичи» славянского происхождения по большей части передвигаются по улицам «златоглавой» с головокружительной скоростью, более всего это бросается в глаза в метро. Не носятся сломя голову обычно лишь «совки»-перестарки. «Новые москвичи» ненавидят «черепах» и порою бьют их, особенно в часы пик. «Черепахи» не ниндзя, но старой закалки: где сядешь, там и упадёшь. Заклятые враги «черепах» не сознательно передвигаются бегом, просто так перестроился их опорно-двигательный аппарат в ходе городской эволюции, руководимой жаждой наживы, которая заставляет эргономичнее перерабатывать двигательный импульс в презренный металл. Мясорубка Москвы даже не поперхнулась, прокрутив а-фарш из Миши.

В метро стоит бомжара с табличкой «Помогите на х еб!» «Л», видимо, стёрлась. У метро, как всегда, спаммеры раздают рекламные листовки. Снегирёва проходит мимо, привычно не глядя по сторонам и подпевая вполголоса песне в наушниках.

Фрау не особо горевала о погибшем друге: происходило слияние ряда локальных «ультраправых» бригад, и было не до «шавок». Формально интеграция происходила на «интернетно-контактном» уровне. Группа, созданная Алиной, именовалась «Львы-88» и включала в себя в начале, помимо Снегирёвой, лишь Витька Антицунарова и Ученика Парацельса, или «Неоиста», как называл покойный Михаил молодого человека, пользовавшегося благосклонностью (от слова «лоно») фрау.

Эта группка единомышленников оказалась быстро поглощена более раскрученным НС-формированием «Киллерс крю». Алине благодаря харизме и напору удалось заполучить должность одного из админов группы, насчитывавшей около семисот человек. Это имело особое значение, поскольку к тому времени Снегирёвой не нужно было искать друзей с компом, чтобы выбираться в Интернет: Ученик Парацельса расщедрился и подарил компьютер. Несмотря на то, что подержанный аппарат шумел, как Me.262 HG III, работу он выполнял исправно. Вообще, благодаря тому, что у снегирёвского парня дома имелась разборная штанга, а сам он получал солидный доход от ударной работы в “White Rage” и ещё паре групп, можно было констатировать, что бон является удачной заменой покойному поклоннику во всех отношениях.

Время:

лето тридцатого года.

Место:

транзитная тюрьма города Сталинска.

Ситуация:

осуждённые в день отправления в Гисталиноавтолаг.

В тот день аж в семь утра в «пресс-хату» вошёл вертухай; войдя, замялся на пороге. Камера, как по команде прекратив выполнять зарядочный тренировочный комплекс, уставилась на вошедшего. Светёлкин и остальные сразу узнали вертухая: это был молодой красивый парень Петя Бубин. Пётр казался слегка неуверенным в себе, что выглядело несколько странным в глазах Некупко. Дядя Миша спросил:

— В чём дело, начальничек? Вроде бы на вечер переезд забили?

В сердцах хлопнув крышкой девайса и отложив его в сторону от греха подальше, Белый Ягуар вскочил со скамьи; ударом по челюсти срубил врага, сплюнул на землю и удалился, забрав с собой бук.

Дойдя до очередной свободной скамейки и присев на неё, Дима убедился, что конференция окончилась вместе с его внезапным выходом. И тогда, начисто проигнорировав свой же призыв, Ягуар решил, благо финансы и время вполне позволяли, снять шалаву. Короткий поиск, и вот уже готов результат: миловидная бл*дь всего за 1600 «деревянных». Конечно, в сердце закралось подозрение, что что-то здесь не так, но Ягуар проигнорировал самопредостережение и поехал на «Калужскую» в поисках приключений.

Сев, следуя инструкциям жрицы любви, на маршрутку, доехал до 15-го дома по улице Новаторов. Созвонился со своей колеоризомонгершей, чтобы уточнить пеший маршрут до неё. Прошёл чуть назад, увидел нужные дом и подъезд. Дверь в подъезд была открыта, и вскоре Ягуар жал кнопку звонка на входе в защищённую тяжёлым металлом, близкими связями и, возможно, охранными заклинаниями квартиру. Тут и начались нестыковки, отчасти привычные для людей с опытом обращения в службу быстрого «эрегирования», отчасти совсем неожиданные. Вполне ожидаемым было то, что фотография оказалась фикцией. На выбор Дмитрия свои услуги предоставили две шалавы: одна была толстая и, прямо скажем, страшноватая, другая — постройнее и посимпатичнее. Белый Ягуар, не колеблясь, выбрал субтильную. Невысокая девушка лет восемнадцати-девятнадцати на вид сразу же взяла инициативу в свои руки. Сдав заплаченную Димой вперёд сумму, она быстро вернулась с бумажным полотенцем и скомандовала, будто в армии, идти принимать душ. Раздевшись, Дима выполнил приказ. В ванной на трубах уже висело много таких же одноразовых полотенец, и Ягуар сделал вывод, что с наличием клиентов здесь проблем нет.

Вернувшись в комнату, где его уже ждала купленная дамочка, Печуркин сперва оглядел помещение. Тусклый свет ламп в красных абажурах; эротические картинки на стенах; большая кровать, прямо над которой на потолке — зеркало. В целом вроде бы уютно, но неприятная атмосфера в воздухе слегка угнетала.

— Ложись на живот! — вновь скомандовала ша-love-а, и Дмитрий понял, что ему приятно повиноваться приказам маленькой шлюшки. Девушка сделала массаж сиськами и руками, затем сказала перелечь на спину. Когда Дима проделал это, он стал ждать традиционного в таких случаях орального секса в презервативе. Чёрта с два! Дама сразу села ему на живот и снова взяла ситуацию в свои руки за спиной. Глядя вверх, Дима мог видеть очень интересную картину. Но он, вообще-то, хотел обычного вагинального секса, и через какое-то время намекнул партнёрше, что платил за другое. Та, однако, не поддаваясь на уговоры, всё работала рукой и торопила клиента, чтобы быстрее эякулировал. Бедный Ягуар, преодолев некоторое первоначальное недоумение, решил: 1600 и правда очень мало, а рука у девушки шикарна, получше иной колеоризы, плюс фемдом-подчинение приносит радость, и хоть подруга не подпускает его руки к своим гениталиям, зато она позволяет прикасаться к попке и груди. Так что пусть это будет таким новым небезынтересным опытом: мы в ответе за тех, кому подрачили.

Время:

десятое и одиннадцатое августа тридцатого года.

Место:

Мавродиум, или мавролей на Крови, юг Гисталинограда (шоссе Пирамиды, дом 26).

Ситуация:

ночь накануне Мавродина дня; господучи Алина Леонидовна Гисталина, как было заведено в этот день календаря, посетит Мавродиум для участия в торжествах.

В статье «Спорт как путь внутренней эмиграции в эпоху тоталосоцизма, или свобода в условиях внешней диктатуры» Михаил Некупко, в числе прочего, писал: «Все религии вредны, но мировые — несравненно вреднее. Впрочем, так ли это в действительности? Официальное вероисповедание в Рейхе — неомавродианство. В современном варианте это вовсе не такая религия, как православная или любая другая форма христианства, включая сатанизм и гностицизм, каждая из которых, по сути, лишь иная форма бизнеса, построенного на обмане. Суля рай на небесах или богатство на Земле, попы и мавро-проповедники прошлого врали в равной мере, укрепляя слабых и глупых силой Веры, одновременно урывая часть их денежек в свои карманы. Над верующими грех смеяться — это больные, их надо лечить. Совсем иначе следует смотреть на „воцерковленных“ неомавродиан. Правоверный неомавродианин имеет огромное преимущество перед христианами прошлого, в особенности теми из них, кто, подобно рок-звёздам двадцатого века претоталосоцистского летосчисления К. Кинчеву, Ф. Чистякову, A. Cooper или D. Mustaine, потеряв бога внутри себя и опустошив собственную душу в результате многолетнего употребления бухла и наркотиков, попытались изменить своё положение, вписав в своё сердце на жительство квазибожество гимнастизма-христианства. Дело тут в том, что „воцерковление“ непьющих и некурящих вегетарианцев-неомавродиан, проводимое, согласно сложившейся традиции, по отношению к лицам, уже перешедшим через четвертьвековой рубеж, формально переводит их психическую жизнь на тот уровень, к которому раньше приходили начинавшие задумываться о своей душе чудом не „двинувшие от передоза кони“ наркоманы годам к сорока-сорока пяти, с той лишь разницей, что они не получали верного ответа. Фактический переход, само собой, осуществляется гораздо раньше. „Воцерковление“ в двадцать пять вместо крещения во младенчестве позволяет индивидууму обрести хотя бы минимальный жизненный опыт. То, что данный опыт на деле будет отнюдь не минимальным, гарантируется способностью личности прожить в Тоталосоцистском Рейхе столько лет. Однако без обязательного предваряющего акт „воцерковления“ объяснения условности культа и шуточно-игрового характера обрядности это было бы лишь полдела, между тем как по факту каждый неофит-неомавродианин прекрасно осведомлён об истинной цели религии, адептом которой он становится. Неомавродианский священник как бы говорит тебе до обряда: „Мы с тобой оба зрелые люди, и прекрасно знаем: Бог в душах непьющих, некурящих и образованных вегетарианцев. Абсолютно любая церковь — цирк. Так на кой чёрт нам нужен весь этот мавро-маскарад? В наивных тоталитарных религиях прошлого был один плюс, который нам не хочется выпускать из виду. Я говорю о соборности“. Видит Бог: глядя на народное единение в Мавродень, когда один раз в году тысячи людей со всех концов Рейха приезжают в столицу, чтобы в игровой форме поприветствовать в Мавродиуме бога Мавро и стать свидетелями картины массового „воцерковления“ новоявленных неомавродиан, понимаешь, как именно господучи удаётся удерживать духовную и физическую власть столько времени.

Ещё в восемнадцатом столетии претоталосоцистского летосчисления думающая часть человечества, скажем красиво, пыталась бороться с не замеченными золотарём лужами поноса под ногами, но, будто сговорившись, наглухо игнорировала купола позолоченного кала над головами. Мудрый Вольтер патетически восклицал, что он не хочет дышать одним воздухом с извергами, жестоко убивающими невиновных на религиозной почве, однако не говорил ещё о бесполезности самой этой почвы. Не столь умные люди позднее устраивали П*здобунты. Лично я полагаю, что за П*здобунт в храме нужно давать как минимум год тюрьмы, если уж не ГАлаг, чтобы п*здобунтари не плодились.