В чем повезет, в том повезет. У вихнувских ребят с географией удачно получилось: иногда даже учебника не нужно. Им на любое дерево взобраться — и вся география как на ладони.

Это когда об островах проходят.

К утру погода улучшилась. Показалось голубое небо. Неласковое, серо-стальное Балтийское море словно переменилось, стало отливать бирюзой. Терпкий запах сосны насыщал воздух. Пригрело до того, что с южной стороны по стволам деревьев поплыли вниз капельки смолы.

Яан вызвал членов своей бригады — Георга Уада и Томаса Маала. Надо было выйти в море, проверить сети. Собрались на молу. Уад пришел не один. Рядом с ним шагал, не отставая от отца, Мартин, или Марти, как его все называют. Редко какое событие на острове обходится без этого представителя семьи Уад. Рыжеволосый, веснушчатый и подвижный, как белка, он успевает всюду. Ну, а сегодня по случаю свободного от учебы воскресного дня отец даже сам предложил Марти пойти с ним в море. Сделано было это не без задней мысли: все-таки парень на глазах будет, да и к рыбачьему делу пусть приучается.

Рыбный комбинат, куда собрался Яан Койт, был на противоположной стороне широкого залива. Островитяне рассказывали о нем чудеса. Чего там только нет! Есть холодильники. Рыбу в них замораживают и отправляют во все концы страны. Есть консервный цех. Там приготовляют вкусные рыбные консервы. Есть цехи, где рыбу солят и маринуют, есть — где коптят. А один даже такой есть цех, где из рыбьей чешуи делают жемчужную пасту. Ею покрывают стеклянные бусы, и они становятся похожими на настоящий жемчуг.

Но Яана Койта, когда он подъехал на моторке к причалу комбината, не интересовали ни паста, превращающая стекляшки в жемчужины, ни холодильные камеры, куда люди в самую жаркую погоду заходят в валенках и тулупах. Он думал только о неводе-великане.

И вот ведь как бывает! Наш рыбак искал кого-нибудь, кто мог бы рассказать о ловле рыбы по-новому, а инженер Соколов именно из-за невода недавно на Каспии побывал и мог сейчас помочь рыбакам: показать, как его строить, как ставить, как ловить им рыбу. Оба обрадовались. Для рыбака инженер — нужный человек, и для инженера рыбак — нужный человек.

— Таких неводов, — стал рассказывать Яану Койту Федор Алексеевич Соколов, — не было еще никогда на свете. В море, в тех местах, где любит ходить рыба, стеной ставится сеть. Длина ее полкилометра, а иногда больше, высота — от дна до поверхности воды. Некуда рыбе деться… Наверх ткнется — сеть, вниз — тоже сеть. И она поступает так, как всякий поступил бы на ее месте: старается обойти препятствие.

Колышется нитяная стена, идет рыба вдоль нее и доходит до входа в сетчатый туннель, устроенный, как воронка: чем дальше, тем уже. Рыба движется вперед — такое уж рыбье свойство, не повернет назад. Воронка выводит ее в огромный, величиной с добрый театральный зал, садок. По форме он напоминает ящик с сетчатыми стенками, сетчатым дном, но без крышки. Верх не нужен: выпрыгивать из воды рыба не будет.

Сооружали невод всем колхозом. Кто скреплял куски сети, кто сращивал канаты, кто привязывал к ним буйки и якоря, кто делал ловушку. Яан Койт руководил работами. С утра до вечера он был на берегу, за всем наблюдал, всюду поспевал.

Однажды, когда бригадир, сверяясь с чертежом, чертил на песке план ловушки, подошел старый Николай Леппе. Старик не изменил своего мнения о неводе.

— Ненужная затея, — упрямо твердил он.

Послушав рассуждения бригадира о том, как должна выглядеть воронка из сети, Леппе прищурился, прижал пальцем тлеющий в трубке табак, пустил из носа и изо рта густой клуб дыма и спросил вкрадчивым голосом:

— И ты думаешь, Яан, салака пойдет в ловушку?

Для рыбаков Вихну лодка — все равно что для крестьянина в другом месте телега. А моторка — как автомобиль. В других местах государство помогает колхозникам обзаводиться грузовиками; вихновцам же оно помогло обзавестись хорошими моторными лодками. С тех пор как организовался колхоз, самоходный флот рыбаков быстро вырос. Флагманом его стал большой, вместительный бот «Советский партизан». Трудно сказать, так это или нет, но вихнувская молодежь считала, что во всем заливе нет судна, равного «Советскому партизану» по быстроходности и грузоподъемности. Вагон груза может взять в один прием. Шутка ли!

Бот попусту не гоняли. Судно возило только грузы, которые счетовод называл «массовыми»: кирпич для колхозных строек, минеральные удобрения, топливо. Это все шло с Большой земли. А с острова груза было немного. Ну что мог давать маленький остров Большой земле? Ничего, кроме рыбы. Несколько раз за сезон грузили на бот бочки с соленой салакой и отправляли на комбинат. Каждый такой поход «Советского партизана» был для вихнувцев событием, к каждому готовились всем колхозом.

У Яана Койта в мыслях не было отправиться на «Советском партизане» за выборкой рыбы из невода. Но случилось так, что из трех моторок бригады две были заняты, а третья стояла в ремонте. Пришлось идти в правление договариваться о боте.

— Бот, конечно, можешь взять, — заявил председатель колхоза, — но как бы люди не смеялись. Скажут: на боте за рыбой — все равно как за фиалками в лес на грузовике ездить. Возможно, весь улов в одной корзине уместится. Будет неловко.

— Я уж думал об этом, — сознался Яан, — но, надеюсь, невод не подведет. С одной корзиной рыбы не вернемся.

Хороший человек старый Сейлер! Тот самый, который много ездил по свету и ловил рыбу в трех морях и двух океанах. Он уйму занимательных историй знает. Другой бы на его месте гордился, рассказывал только взрослым, а он нет — он с ребятами даже разговорчивей.

Правда, не всегда. Иногда на старика что-то находит, и тогда, сколько ни старайся, слова не скажет.

— Было это… Когда же это было? — задумался старик. — Давно, очень давно… Плавал я тогда на парусной шхуне, попал в Норвегию, а там очутился на берегу без работы и без гроша денег в кармане. Выгнал меня хозяин шхуны.

— Как — выгнал? — не понял Марти.

— В Японии выходит рыбак в море, — начал дедушка Сейлер, — и в лодке у него ни сетей, ни крючков, один баклан в плетенке.

— Птица баклан? — спросил Марти.

— Да. Она и в наших местах водится. Баклан плавает так, что быстрого угря догоняет, ныряет лучше тюленя, а уж прожорлив!.. За день съедает в пять раз больше рыбы, чем сам весит.

— Что же японские рыбаки с бакланами делают, дедушка Сейлер?

— Рыбу ловят. Народ они бедный, снасть купить — денег не имеют, сот и выходят из положения как могут. Тот рыбак, которого я видел в Японии, делал так: надевал своему баклану на шею кольцо и выпускал. Баклан сразу под соду. Минуты не проходит — глядишь, вынырнул, а в клюве — большая рыба. Птица хоть приученная, от хозяина не улетит, но рыбу проглотила бы охотно, да кольцо на шее мешает. Тем временем рыбак подплывает и забирает добычу. Баклан снова под воду. Думает — может, вторую рыбу удастся проглотить. Но и со второй не выходит. Так и таскает рыбу рыбаку. Проходит час, другой — в лодке полная корзина улова. Рыбак собирается домой. Берет птицу в руки, снимает кольцо, дает несколько рыбин: честно заработала. Выходит, человек даже птицу может заставить служить себе. И не только птицу. Есть места, где люди приспособили себе в помощники рыбу.

Нкуэнг, о котором рассказал детям старик, тоже ловил черепах. Океаниец был знаменит среди своих земляков тем, что обладал самой крупной и самой ловкой охотничьей рыбой на всем побережье.

— Это была, можно сказать, прилипала-силач, прилипала-чемпион, — говорил дедушка Сейлер. — С тех пор как Нкуэнг стал выходить с ней в море, он никогда не возвращался домой с пустыми руками. Целую семью изо дня в день кормила своим трудом неказистая рыбешка. Океаниец недаром назвал ее «Большая жемчужина». Она была для него лучше всякой драгоценности.

Люди издалека приходили посмотреть на знаменитую добытчицу. Много чего предлагали Нкуэнгу в обмен за прилипалу. Ему давали за нее свинью с двумя поросятами, давали урожай десяти банановых деревьев, давали красивую шелковую китайскую ткань… А однажды из соседней деревни пришел человек и показал Нкуэнгу жемчужину, которую достал со дна моря, — хорошую, крупную, круглую, как луна в полнолуние.

«Вот тебе большую жемчужину за твою «Большую жемчужину», — сказал человек.

«Принеси мне целую пригоршню таких — и я все равно не отдам тебе свою», — ответил Нкуэнг.

Ребята, не спускавшие глаз со старика, зашевелились. Кто-то шумно вздохнул, кто-то стал постукивать ботинком о ботинок, чтобы сбить песок; Иви снова взялась за спицы, Марти поправил козырек фуражки, съехавшей набок. Только один Юло как сидел, так и остался сидеть. Он будто не вернулся еще с тропического островка, куда занесли его рассказ старика и собственное воображение. Он считал, что дедушка Сейлер слишком рано поставил точку. Ведь неизвестно, что потом стало с «Большой жемчужиной».

Юло спросил.

— Это целая история! — ответил дедушка Сейлер. — Может быть, хватит на сегодня? В следующий раз доскажу…

— Нет, нет! — хором запротестовали ребята.

— Да ведь поздно уже, вас ведь дома ждут…