1630 год

Небо сурово хмурилось, воздух был ледяной, и тусклое солнце едва пробивалось сквозь тучи. И все же праздник состоялся в назначенный день. Разноцветные шатры широкой дугой раскинулись на поляне у края Хейвортского болота, сплошь покрытого весенними лилиями и кувшинками. Озорной ветер колыхал цветочный ковер и трепал многочисленные знамена, флажки и вымпелы с гербами самых знатных семейств Англии.

Карл Стюарт только пять лет пробыл на престоле, но уже приобрел могущественного врага в лице Парламента, словно нарочно отвергающего все его указы. Дворянство разделилось на две партии, и на зеленую траву Англии вот-вот могла пролиться алая кровь. Мало кто понимал, в чем заключается существо вражды, но обе стороны уже ощетинились оружием.

Тревога и предчувствие неминуемой беды читалось на лицах высокочтимых лордов и леди, еще недавно со злобной яростью отвергавших своего короля, а теперь собравшихся здесь, чтобы продемонстрировать ему свое повиновение, и все потому, что граф Вудбридж попросил их об этом. Многим давним противникам хотелось бы встретиться на поле битвы, а не на свадебной церемонии, которая, по замыслу устроителей, должна была предотвратить гражданскую войну.

Надежду на мир и покой воплощали собой юная дочь Вудбриджа и наследник такого же влиятельного феодала, герцога Бальморо, лорд Блексорн. Отцы жениха и невесты возглавляли противоборствующие партии. Упрямый католик Вудбридж поддерживал Парламент, а герцог Бальморо твердо отстаивал позицию короля, будучи приверженцем англиканской церкви. Могущественные лорды ни на грош не верили в примирение, но все же согласились на брачный союз своих детей.

Все эти разговоры происходили еще до появления королевского кортежа. Невеста, вышедшая из шатра, увидела, как пятьдесят всадников в колонну по двое, с королем во главе, выскочили из темно-зеленой лесной чащи, стремительно ворвались на поляну и развернули над головами знамена, тут же подхваченные и раздутые ветром. Герб Стюартов – лев на этот раз не призывал к вражде, а звал к союзу двух самых влиятельных семейств королевства. Король своим присутствием на свадьбе выказывал особое уважение к этому брачному соглашению.

Сабина, как и все остальные, приветствовала короля, но в глубине души ее теплилась надежда, что присутствие Его Величества ничего не значит, жених не прибудет и она вернется под отчий кров, не став участницей унизительного для нее спектакля. Она беспрекословно выполнила то, что от нее требовалось. Только Бог виноват, что ей всего четырнадцать и что она некрасивая хромоножка.

Она терпеливо ждала в полном свадебном одеянии запаздывающего жениха. Ей хотелось исчезнуть, провалиться хоть сквозь землю от любопытных и насмешливых взглядов незнакомых ей мужчин и женщин, а тем более страшно было предстать перед Его Величеством и произнести тщательно заученные, но столь чуждые ей слова брачной церемонии.

«Какими же мы будем мужем и женой, если Гаррет Блексорн испытывает ко мне подобные чувства?» – с тоской подумала она.

Натужно-хриплый зов парадных трубачей разорвал тишину. Король спешился, и Сабина, очнувшись после легкого, но убедительного толчка матери, присела, как и все дамы, в глубоком реверансе. Ее отец лишь слегка склонил голову. Если король и заметил отсутствие почтения в этом небрежном поклоне, то не подал виду.

Когда леди Мередит услышала шум подъехавшей кареты, она вскочила с кресла, где томилась в ожидании многие часы, и подбежала к зеркалу. Наконец-то Гаррет вернулся! Ее отражение в зеркале улыбнулось ей и подтвердило, что она очень хороша собой. Золото волос, голубизна глаз и стройная фигура, которой могла бы позавидовать даже шестнадцатилетняя. Она потерла щеки, чтобы придать им румянец, и облизала язычком пересохшие губы.

Никто не мог заподозрить, что ей уже тридцать. Гаррету Евгения сказала, что ей двадцать пять, что они ровесники, и он ей поверил. Она готова была на любую ложь, лишь бы удержать его.

Замужняя женщина прибегала ко всяческим уловкам, чтобы видеться с ним. Она заигрывала со своим пасынком Стивеном, источая дружелюбие, для прикрытия супружеской измены. Евгения Мередит добилась того, что Гаррет начал ее боготворить. Она давно была готова отдаться ему, но инстинктивно чувствовала, что надо быть осторожной. Ей казалось, что его натура противилась связи с замужней женщиной. Поэтому она ловко разыгрывала роль верной жены, не устоявшей перед искушением совершить супружескую измену.

Евгения представила себе в воображении тело Гаррета, их пылкие ласки и страстные поцелуи, их обнаженные тела, сплетенные в объятиях на ложе любви. Он жаждет ее, она была в этом уверена. Прежние любовники леди Мередит так ее не возбуждали. А кроме любовных утех она не прочь была бы получить и герцогский титул.

Ее пасынок Стивен без стука распахнул дверь спальни мачехи.

Евгения Мередит после долгих размышлений решила навестить поместье Вудбриджей. Особо грубых сплетен по поводу того, что Гаррет оставил ее, она не слышала, но все равно ощущала себя униженной. За это унижение должна заплатить его супруга. Но прежде, чем осуществить свою месть, Евгения хотела посмотреть на соперницу. Проникнуть в замок, не назвав себя, было невозможно. Поэтому она приказала кучеру остановить карету на лугу неподалеку от дома лендлорда и притвориться, что он чинит сломанное колесо.

Проезжавший мимо всадник спросил, в чем дело, и предложил помощь, но Евгения, узнав, что он лишь посторонний путник, следующий в Лондон, отмахнулась от него. Уловка Евгении, казавшаяся такой остроумной, обернулась тягостным ожиданием. Кучер томился от безделья, неохотно разыгрывая задуманный госпожой спектакль и изредка постукивая по ободу колеса.

День близился к вечеру. Ей стало холодно, замерзли и проголодались кучер и лакей. Евгении уже пришло в голову послать лакея в замок, якобы за помощью, как вдруг слуга заметил девочку, бредущую по поляне.

– Эй ты, поди сюда! – крикнул лакей.

Сабина остановилась в нерешительности. Заметив нарядную женщину, выглядывающую из кареты, она отбросила свой страх и подошла ближе.

Сабина, следуя совету Его Величества, старательно упражняла свою больную ногу. Она гуляла по росистым лугам, любовалась цветами и приносила в замок красивые букеты. Каждый день дарил ей новые радости. Краски природы сменялись, подчиняясь законам природы, и это плавное чередование рождения, расцвета и увядания успокаивало душу.

Она поддерживала переписку с матерью Гаррета, но сам Гаррет не появлялся в замке и не давал о себе знать. Лишь тяжелое кольцо на пальце напоминало ей о том, что она замужем.

Прервав прогулку, Сабина решила отдохнуть возле нагретого солнцем камня, который доисторический ледник оставил лежать на болоте. Тишина вокруг была такая, что она услышала шум, производимый кавалькадой всадников, задолго до того, как они показались на дороге. Что-то подсказало ей, что их не надо бояться. Наоборот, она приветственно вскинула вверх руку.

Гаррет первым из группы всадников заметил ее. Спешившись с коня, он поклонился.

– Доброе утро, Сабина! Моя мать сказала мне, что ты обычно гуляешь в этих местах. Так было сказано в одном из твоих писем.

1634 год

Лорд Стивен Мередит смертельно устал от монотонного покачивания своей кареты на французских дорогах по пути в Париж. Впрочем, дороги Франции были ничем не хуже английских. И точно такой же дождик моросил с неба, а редко пробивающееся сквозь тучи солнце ничуть не теплее.

Шесть месяцев назад Стивен унаследовал титул и состояние своего отца лорда Мередита, чья кончина ожидалась уже давно. Слишком веселый образ жизни вел этот вельможа на протяжении долгих лет. Мачеха Стивена, леди Евгения, получила наконец, как считал Стивен, то, что заслужила. Она вышла замуж за старика, надеясь, что он вскоре отдаст Богу душу и она станет богатой вдовой. Но отец Стивена прожил достаточно долго, чтобы раскусить истинную сущность этой хищной и коварной птички.

После смерти супруга Евгения объявила всем и каждому, кто согласился ее слушать, что она посвятила лучшие годы своей жизни заботам о беспомощном старике. В награду же она получила по завещанию крохотный домик возле какой-то Богом забытой деревушки. Хуже всего, что ее владение находилось в трех днях самой быстрой езды от Лондона, города, который она обожала. Ее привело в ярость то, что доход от выделенного поместья составлял всего двадцать фунтов в год, то есть меньше того, что она привыкла тратить на свои шляпки за один сезон.

Ее постоянные требования денег на расходы подстегнули Стивена к решению убежать подальше от мачехи во Францию.

1636 год

Труппа Баллярда приобрела большую популярность. О ней прослышали не только в провинциях Франции, но и в европейских странах. В результате такого успеха последовало высочайшее распоряжение дать представление в театре при дворце Пале-Ройаль, где обычно играли только находящиеся на казенном жалованье придворные актеры.

Король Людовик XIII пожаловал Жаку ежегодное вознаграждение в пятнадцать сотен франков, при этом добавив, что его ведущая актриса – Пламенная – получит две тысячи франков в год.

Зал тесного театра каждый вечер был заполнен до отказа, и многим зрителям отказывали в местах или попросту отгоняли от входа. Стражники должны были разбираться, кто более достоин присутствовать на спектакле, а кто может выждать пару дней. Все зависело от положения в дворцовой иерархии на тот день – кто обласкан монархом, а кто в чем-то провинился.

Королевская ложа редко пустовала. Король от души награждал аплодисментами искусную игру Жака Баллярда и окидывал восхищенным взглядом откровенно приоткрытые прелести женского состава его труппы.

Музыка волнами захлестывала весь дом, все лестницы, галереи и гостиные. У выхода из спальни Ричарда две принадлежавшие ему золотистые афганские борзые, ласкаясь, чуть не сбили Сабину с ног. Она погладила их и успокоила, взяла каждую за ошейник и, в сопровождении великолепных животных, стала спускаться по парадной лестнице.

Гаррет расхаживал по залу с выражением скуки на лице. Франция была так непохожа на Англию. Здесь самые знатные вельможи смешались в одну общую говорливую толпу с актерами и актрисами. В этой толчее трудно было определить, кто есть кто. Хозяйка, которая еще не соизволила предстать перед гостями, видимо, затеяла старую как мир игру, готовя для себя самое эффектное появление. Он ощутил некоторое разочарование – значит, и она подвержена тщеславию. Конечно, ей это простительно. Все-таки она актриса и вынуждена играть не только на сцене, но и в жизни.

Он заметил радостно возбужденного Стивена, который переходил от одной группы гостей к другой и со всеми затевал оживленную беседу. Гаррет миновал столы, уставленные яствами, с намерением выйти из зала на свежий воздух. Он уже жалел, что поддался на уговоры друга и приехал на этот праздник.

Гаррет прошел по пустынному холлу, наслаждаясь относительным покоем, царящим здесь. Говор толпы сюда доносился издалека и не был так раздражающе назойлив. Он слишком долго прожил в деревенской глуши, привык к простору пустошей и болот, чтобы получать удовольствие от тесного общения с представителями рода человеческого.

Некое движение на верху плавно изгибающейся лестницы привлекло его внимание. Перед его взором предстало белоснежное видение, словно плывущее по воздуху облако. Это была Пламенная. Две огромные собаки с обеих сторон как бы оберегали ее. Он не мог оторвать глаз от этой волшебной красоты картины, а она как бы не замечала его, не нарушая ничем своего движения.

Как только Сабина вышла на сцену, она сразу же почувствовала, что Гаррет находится в зрительном зале. Взгляд его обжигал горячее, чем жар свечей, отраженных направленными на нее зеркалами. Она растерялась, замешкалась, походка мгновенно утратила знакомую всем грациозность. Ее проход на авансцену занял гораздо больше времени, чем обычно. Ее партнерша, Мари, была озадачена. Что произошло с Сабиной и как пойдет спектакль дальше?

Собрав всю волю и мужество и убедив себя, что Гаррет не узнает ее под личиной театрального персонажа, Сабина смогла войти в образ своей героини и продолжить представление. Она играла роль как бы только для него одного. Она была кокетлива, фривольна, коварна и развратна. Все ее существо излучало таинственные лучи, губительные для мужчин. Казалось, что внутри нее разгорается пожар, и она вот-вот вспыхнет пламенным факелом. Так вдохновенно она никогда раньше не выступала в спектаклях.

Она сама ощущала прилив вдохновения, а Гаррет был заворожен вместе с полным, дышащим горячим дыханием залом ее артистическим волшебством.

Жак, играющий отца героини, наблюдал за Сабиной с удивлением. Он чуть было не вышел из роли и не превратился в обыкновенного зрителя. Хотя Сабина была неплохой актрисой, но мужчины приходили на спектакли главным образом для того, чтобы любоваться ее красивым лицом и соблазнительными формами ее тела. В этот вечер она осуществила его мечту и мечту всех истинных театралов – она целиком воплотилась в сценический образ.

Когда в финале упал тяжелый занавес, закрыв сцену от зрителей, Сабина еще мерила ее нервными шагами, тяжело дыша.

Когда Стивен вошел в комнату, где был накрыт стол для завтрака, там его уже поджидал Гаррет. Герцог уже расправился со своей порцией яичницы с беконом и теперь наслаждался второй чашкой кофе.

– Ты выглядишь, как покойник, – добродушно пошутил Гаррет. – Неужели ты собрался в путешествие на тот свет?

Стивен с отвращением взглянул на поданную ему служанкой еду.

– Я слишком много выпил вчера. А как ты провел время?

– Безумно интересно. Смотрел, как французские стриженые пудели прыгают в парке через маленькие заборчики.