Вряд ли о ком-нибудь из руководителей нашей страны при жизни писали так много, а после смерти известно так мало, как об И. В. Сталине. И дело не только в том, что многое, когда-то написанное о нем, оказалось предано забвению. Знакомство с прежними, ныне забытыми публикациями показывает: в них гораздо больше эмоций и риторики, чем конкретных фактов. Даже такой, казалось бы, выигрышный материал, как материал о революционном прошлом вождя, представлен на страницах нашей печати настолько фрагментарно, что невольно возникает вопрос: неужели об этом периоде его жизни до нас не дошли более полные и точные сведения? А если дошли, то почему они остаются скрытыми от глаз читателей? Складывается впечатление, что официальная историография вынуждена была обходить какие-то острые углы в прошлом вождя.

Чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к «Краткой биографии» И. В. Сталина, подготовленной к его 60-летию и долгое время являвшейся в нашей стране наиболее полным его жизнеописанием. Рисуя образ самоотверженного и бескомпромиссного революционера, авторы этого издания писали: «Царизм чувствовал, что в лице Сталина имеет дело с крупнейшим революционным деятелем, и всячески стремился лишить Сталина возможности вести революционную работу. Аресты, тюрьмы и ссылки следовали друг за другом. С 1902 по 1913 год Сталин арестовывался восемь раз, был в ссылке семь раз, бежал из ссылки шесть раз. Не успевали царские опричники водворить Сталина на новое место ссылки, как он вновь бежит и снова на „воле“ кует революционную энергию масс. Только из последней ссылки Сталина освободила февральская революция 1917 г.»

{1}

.

Действительно, с того мартовского дня 1901 г., когда И. В. Сталин перешел на нелегальное положение и начал жизнь профессионального революционера, он провел в тюрьмах, на этапах и в ссылке более семи лет.

Но невольно возникают вопросы. Если И. В. Сталина арестовывали восемь раз, почему в «Краткой биографии» были названы только шесть его арестов (5 апреля 1902 г., 25 марта 1908 г., 23 марта 1910 г., 9 сентября 1911 г., 22 апреля 1912 г. и 23 февраля 1913 г.)?

Подобные вопросы возникли уже у первых читателей «Краткой биографии». Поэтому в 1947 г. при подготовке ее второго издания количество арестов было сокращено до семи, ссылок до шести, побегов до пяти

Но интерес к личности И. В. Сталина продолжал существовать как в СССР, так и за рубежом. И если в СССР поток публикаций о нем в 50-е гг. прекратился, за границей по-прежнему продолжали печататься как статьи, так и книги.

Первые статьи об И. В. Сталине появились здесь еще в 20-е гг.

{1}

, а в 1931 г. было издано сразу же несколько посвященных ему книг. Их авторами стали Стефен Граам

{2}

, Сергей Васильевич Дмитриевский

{3}

, Иосиф Иремашвили

{4}

, Исаак дон Левин

{5}

, Лев Нусбаум, выступивший под псевдонимом Эссад-бей

{6}

. За их публикациями последовали книги Христиана Виндеке

{7}

, Григория Беседовского

{8}

, Эмиля Людвига

{9}

, Бориса Суварина

{10}

, Анри Барбюса

{11}

, Ойгена Лиона

{12}

, Виктора Сержа

{13}

, Льва Троцкого

{14}

и т. д. Из довоенных работ наиболее полными и обстоятельными были книги Исаака Левина, Бориса Суварина и Льва Троцкого.

Все зарубежные публикации об И. В. Сталине можно разделить на две группы — про- и антисталинские. Последние явно преобладали. Просталинские публикации во многом следовали за официальной советской версией его биографии и имели апологетический характер. Антисталинские издания, наоборот, были проникнуты стремлением дискредитировать советского вождя, поэтому основное внимание в них уделялось негативным фактам из его биографии.

Авторы первых зарубежных книг об И. В. Сталине не имели доступа к архивным материалам, круг воспоминаний о нем, появившихся за границей, до сих пор остается небольшим, а многие воспоминания об И. В. Сталине, которые публиковались в СССР, оставались для заграничных исследователей или неизвестными, или же малодоступными. По этой причине первые зарубежные биографы И. В. Сталина вынуждены были ограничиваться лишь самым поверхностным описанием его жизненного пути, компенсируя нехватку фактического материала ходившими в эмигрантских кругах слухами, общими рассуждениями, весьма шаткими предположениями, а нередко просто домыслами. Особенно в этом отношении выделяется книга Эссад-бея (Льва Нусбаума).

С самого же начала складывания зарубежной сталинианы, уже на рубеже 20–30-х гг., в прессе появились сведения, будто бы в революционном прошлом вождя имеются какие-то «темные страницы». Так, в октябре 1929 г. парижская эмигрантская газета «Дни», которую редактировал А. Ф. Керенский, опубликовала сообщение, будто бы лидеры «правой оппозиции» М. П. Томский и Н. А. Угланов располагали документами, компрометирующими революционную карьеру И. В. Сталина

Сразу же, как только «письмо Еремина» появилось в печати, Комитетом Государственной Безопасности при Совете Министров СССР была проведена его экспертиза, которая поставила под сомнение его подлинность (см. письмо председателя КГБ при СМ СССР Ивана Александровича Серова на имя секретаря ЦК КПСС Н. С. Хрущева от 4 июня 1956 г. (фото 34))

{1}

.

Но прошло пять лет, и именно тогда, когда страсти вокруг этого «документа» за границей стали утихать, его «оригинал» (еще один!) был «обнаружен» в СССР. «Открытие» сделал ныне покойный историк Георгий Анастасович Арутюнов. По его словам, этот «документ» он обнаружил в 1961 г. в Центральном государственном архиве Октябрьской революции

{2}

.

После того как об этом «открытии» в годы перестройки со страниц печати поведал его коллега, профессор Московского государственного института международных отношений Федор Дмитриевич Волков, 20 января 1995 г. я имел встречу с Г. А. Арутюновым. В беседе со мной он подтвердил изложенные Ф. Д. Волковым факты, а также заявил, что о сделанном «открытии» он сразу же поставил в известность ЦК КПСС, и тогда же, в начале 1960-х гг., был приглашен туда на совещание, специально посвященное вопросу о «письме Еремина».

Во время нашей встречи Г. А. Арутюнов не только не смог разыскать снятую им копию этого «документа», не только не дал ответа на вопрос о том, в каком виде (рукопись, машинопись, фото, ксерокс) она существовала у него, но и не сумел объяснить, где (в общем читальном зале, в архивохранилище или в спецхране ГАРФ) было сделано его «открытие»

{3}

.

Не исключено, что в начале 60-х гг. возможность использования «письма Еремина» в борьбе против культа личности И. В. Сталина действительно рассматривалась, а тем человеком, которому предполагалось доверить вынесение этой версии на страницы советской печати, был А. И. Солженицын. Основанием для такого предположения является то, что версия о связи И. В. Сталина с царской охранкой нашла отражение в романе А. И. Солженицына «В круге первом»

{4}

, вопрос о публикации которого на страницах журнала «Новый мир» решался летом 1964 г.

Официальная историография

В зеркале зарубежной печати

Наша современная сталиниана

Поскольку значительная часть жизни И. В. Сталина до 1917 г. прошла в подполье, в тюрьмах, на этапах и в ссылке, первостепенное значение для ее изучения имеют архивные материалы карательных органов.

Начиная с 1880 г. главным штабом борьбы с революционным движением был Департамент полиции, пришедший на смену знаменитому Третьему отделению

{1}

.

Первоначально Департамент полиции состоял из трех структурных подразделений. Первое делопроизводство ведало кадрами, второе разрабатывало нормативные материалы и контролировало деятельность местных полицейских учреждений, третье занималось розыском, осуществляло наблюдение за проведением следственных мероприятий по делам политического характера, проводимых жандармскими управлениями

{2}

.

В 1883 г. для подобного контроля была создана новая структурная единица — четвертое делопроизводство

{3}

. Тогда же появилось пятое делопроизводство, которое стало выполнять функции канцелярии Особого совещания при Министерстве внутренних дел, рассматривавшего дела, связанные с административной ссылкой

{4}

. В 1894 г. возникло шестое делопроизводство, функции которого были определены недостаточно четко и затем неоднократно уточнялись и изменялись

{5}

. 1 января 1898 г. из третьего делопроизводства был выделен Особый отдел, который сконцентрировал в своих руках руководство розыскной деятельностью

{6}

. 6 сентября 1902 г. осуществление контроля над следственными мероприятиями было передано новому, седьмому делопроизводству

{7}

. 12 марта 1908 г. появилось восьмое делопроизводство, сосредоточившее все материалы, необходимые для розыска политических преступников

{8}

. С 1 января 1907 г. начал функционировать Регистрационный отдел, на который была возложена обязанность вести учет документации, поступавшей в Департамент полиции и исходившей из него. Важным его элементом стала именная картотека: Центральный справочный алфавит

{9}

.

В 1914 г. Особый отдел был переименован в девятое делопроизводство

{10}

. 27 марта 1915 г., когда с началом Первой мировой войны произошло резкое увеличение дел, связанных со шпионажем и «немецким засильем», все эти вопросы были оставлены за девятым делопроизводством, а руководство политическим сыском передано шестому делопроизводству

В любом учреждении существует правило, в соответствии с которым по истечении определенного времени документы, утратившие непосредственное практическое значение, или уничтожаются, или передаются на архивное хранение. По всей видимости, первоначально Департамент полиции в этом отношении руководствовался общими нормами, которые существовали в Министерстве внутренних дел, а затем были разработаны специальные «Правила сдачи дел в архив Департамента полиции», в которые со временем вносились уточнения и дополнения

{1}

.

В рассматриваемое время действовали «Правила», утвержденные 19 декабря 1894 г., а затем скорректированные 29 августа 1909 г. В соответствии с ними допускалось уничтожение или же сдача в архив только оконченных дел. Причем все передаваемые в архив дела должны были иметь внутреннюю опись, т. е. перечень находящихся в нем документов, отпуски (т. е. копии) которых требовалось заверить, а листы пронумеровать. Обязательным являлось составление сдаточной описи, один экземпляр которой оставался в том подразделении, откуда поступали дела, а второй вместе с делами передавался в архив. Сдаточная опись могла содержать перечень только сдаваемых дел или же дублировать действующую делопроизводственную опись за тот или иной год с указанием в ней — подлежат ли сдаваемые дела уничтожению или хранению. В последнем случае следовало отметить срок хранения, по истечении которого эти дела тоже подлежали уничтожению

{2}

.

Таким образом, некоторые документы карательных органов дореволюционной России, содержащие сведения об И. В. Джугашвили, могли быть уничтожены еще до 1917 г.

Первая специальная чистка архивов карательных органов дореволюционной России была произведена в дни февральского переворота и сразу же после падения монархии.

Уже 27 февраля в Петрограде начался разгром губернского жандармского управления и местного охранного отделения, пострадал Департамент полиции

{3}

.

Прежде всего приходится констатировать, что не удалось обнаружить даже следы архива Кутаисского ГЖУ

{1}

. Фактически нам неизвестна судьба архивов Бакинского охранного отделения и Бакинского ГЖУ. Современный фонд первого из них в 1995 г. насчитывал всего 3 единицы хранения (в путеводителе указана 1 единица хранения), а второго — 40 единиц хранения. Еще 6 единиц хранения находилось в фонде помощника начальника Бакинского ГЖУ (в путеводителе указано 5 единиц хранения)

{2}

. Плохо сохранились материалы архивов Иркутского районного охранного отделения (190 единиц хранения за 1903–1916 гг.)

{3}

, Томского ГЖУ (423 единицы хранения за 1887–1917 гг.)

{4}

, Тифлисского охранного отделения (85 единиц хранения за 1903–1914 гг.)

{5}

. Не удалось установить судьбу Енисейского ГЖУ и Енисейского розыскного пункта

{6}

.

Архив Петроградского губернского жандармского управления почти полностью погиб в февральские дни 1917 г. Современный его фонд, содержащий документы за 1859–1916 гг., насчитывает лишь 270 единиц хранения

{7}

. В 1917 г. серьезно пострадал архив Петербургского охранного отделения. И хотя он включает в себя 6058 единиц хранения за 1877–1917 гг.

{8}

, многие документы этого учреждения тоже погибли.

Полнее сохранились материалы Вологодского ГЖУ (на 24 декабря 1944 г. в нем значилось 6737 единиц хранения, на 23 февраля 1989 г. — 5822 единицы)

{9}

, Иркутского ГЖУ (1264 единицы хранения за 1890–1917 гг.)

{10}

, Тифлисского ГЖУ (3612 единиц хранения за 1839–1917 гг.)

{11}

, Кавказского районного охранного отделения (848 единиц хранения за 1907–1914 гг.)

{12}

и Департамента полиции (301 569 единиц хранения за 1846–1917 гг.)

{13}

.

По отдельным видам документов вырисовывается следующая картина.

Прежде всего приходится констатировать, что пока не удалось обнаружить первичные агентурные материалы органов политического сыска ни по одной из губерний, с которыми была связана деятельность И. В. Сталина. Едва ли не единственное исключение из этого правила составляет сводка агентурных донесений за 1910–1912 гг. по Вологодской губернии

Охранка и ее архивы

Из истории архивных «чисток»

Источники, которые нам доступны