Вода в котелке медленно закипала, нехотя, будто лениво, выпуская жиденькие пузырьки пара. Отогреться после дневной стоянки все же было жизненно необходимо, поэтому, ткнув локтем в бок похрапывающую супругу, Мисуку принялся выбираться из под толстого слоя теплых оленьих шкур.

От костра осталась лишь жалкая кучка подернувшаяся серым пеплом углей. Запаса же дров осталось совсем немного, поэтому прокопченный и помятый металлический котелок умостился прямо поверх разворошенного кострища. Тепло однако. Плотно присыпанная снегом яранга держала температуру ни как не меньше пяти градусов ниже нуля, тогда как снаружи хозяйничали все трескучие сорок градусов мороза. Ингар даровал сегодня теплую погоду, ни малейшего дуновения ветерка, дай ему вечно обильной охоты, не то бы пришлось отложить ночной поход, да и скудного запаса дров бы надолго не хватило. Поспать бы еще чуток, да ни как нельзя, однако.

Мисуку еще раз поддал ногой куда-то в мохнатый ворох шкур, из под которого раздалось недовольное ворчание и принялся одеваться.

— Вставай, однако! Ух! Пора! Ух, ех-хее! Огненный шар ждать не будет, времени уже всего ничего — пожалуй трубки две выкурить всего осталось, х-ха — кряхтел Мисуку, натягивая тесноватые унты.

— Чего пинаешься, тюлень жирный. Встаю уже — из под шкур показалась лохматая голова его супруги. Мисуку уже осторожно, мелкими глотками хлебал обжигающий чай из оловянной кружки, смешно вытягивая губы трубочкой и исподволь любовался на свое помятое со сна «сокровище».

Старик приходит сюда как только выдается свободное время — раз или два в седмицу…

Седмицы незаметно складываются в месяцы, месяцы — в годы. Постепенно счет пошел и на десятилетия.

Самые хитроумные приспособления, изобретенные искушенным умом ученого царедворца — механические и магические, измерительные и познавательные, состоящие из самых разных комбинаций и в самых разных пропорциях того и другого, — побывали под ее сводами — сводами просторнейшей пещеры в толще гранитной скалы.

Подобрав под себя тощие ноги, древний седобородый старец сидит почти в полной темноте, на мягком песчаном полу, перед самой дальней стеной. Пергаментно тонкая кожа, покрытая темными старческими пятнами обтягивает его голый череп, редкая, абсолютно белоснежная бороденка смешно топорщится в сторону.

Старец сидит спиной к выходу и не видит живых красок дня, лишь тусклый, мертвенно желтый свет фонаря освещает небольшой пятачок пространства непосредственно перед ним.

Ах как же он устал…

Почти вся его жизненная энергия ушла на возвращение из неизведанных далей, на то, чтобы прошагать там, где не ступала еще нога ни одного человека до него — по нехоженым тропам, по не изведанным и невозможным в принципе для прохождения путям. Ему пришлось вступать в битвы с монстрами, которых не возможно себе даже вообразить в самой больной фантазии и это было не самое страшное в его странствиях. Но он сумел, он прошел все это, ведь его вела мечта.

Книга мироздания — его путеводная нить — ни разу не подвела его в пути, не обманула и в самом главном — с ее неоценимой помощью он нашел то, что мечтал найти всю свою жизнь.

Лишь с великим трудом он отыскал путь обратно с самого края веера миров. Со стороны, где кончались миры порядка и начинался первозданный хаос, где разум отказывался повиноваться хозяину, где только лучшие и сильнейшие могли побывать и сохранить свою личность.

Эмир грандиозной империи и величайший маг. Ему отнюдь не были чужды слабости обыкновенного человека. Большой гурман, он любил женщин, уют и удобства, которые предоставляло ему его положение, но больше всего на свете он любил путешествовать, открывать неизведанное и постигать тайны мироздания.

— Что-то вы сегодня какой-то грустный, о мой первый визирь — произнес эмир, наблюдая, за старым магом.

Эмир развалился на мягком диване, любуясь игрой самоцветов в золотых перстнях на своих пухлых руках, при этом он искоса наблюдал, как старик производит последние приготовления.

Сегодня старик от чего-то был погружен в свои думы, рассеяность и неуклюжесть проскальзывали во всех его движениях. Все предметы, с которыми он имел дело, валились из его рук, зачастую он даже не слышал слов, обращенных к нему.

Прошло уже три недели со дня появления эмира. Наконец-то закончились бесконечные приветственные делегации и встречи. Праздничный пир по случаю приезда повелителя затянулся на трое суток и вымотал его до предела. Перед его взором до сих пор мелькали бесчисленные лица послов многочисленных государств, анклавов и конклавов, спешащих выразить свои верноподданнические чувства. Праздненства продолжались довольно продолжительное время, пока эмиру все это порядком не надоело. Тогда он просто велел разогнать все пестрое сборище послов и отправился отдыхать.

— Альхор! — резко выкрикнул эмир.

Али уже третий час лихорадочно взбирался в горы. Усталость словно каменная великанша усевшаяся на шею, тяжело давила на его плечи. Мышцы ног онемели и просто напросто отказывались подчиняться.

Снег, грязь, камни мелькали перед его глазами, сливаясь в бело-серую грязную ленту и уползали, исчезая позади. Ноги в промокших и промерзших насквозь сапогах почти совсем заледенели. Его красные мозолистые руки потрескались от холода и мокрой грязи. Пальцы уже почти не гнутся, ногти же с траурной каемкой на них он давно обломал, но обращать на эти мелочи внимание не было времени.

В той суматохе и панике охватившей их лагерь, — базу подготовки воинов священного газавата — он только-только успел впихнуть босые ноги в холодные, жесткие сапоги. Пальцы ног за три часа кажется превратились в ледышки, он их уже почти не чувствовал. Кровавые мозоли на ногах появились, затем полопались и появились снова на месте старых.

Ему повезло, что зверски устав, после дневной муштры он завалился на свою скрипящую койку не раздеваясь — сил хватило только скинуть обувь.

Сейчас же его окружал дикий живописный пейзаж: величественные и равнодушные ко всему высокие горы обступали его со всех сторон. Размытые, теряющиеся в легкой дымке разреженного воздуха снежные шапки покрывали их вершины, растворяясь в неимоверной, головокружительной высоте. Но ни чего этого Али не видел — уткнувшись в землю, он сосредоточился лишь на том, чтобы быстрее переставлять ноги.

— Суета, суета — глядя в окно, добродушно и задумчиво бормочет себе под нос маленький, начинающий лысеть, полный человечек. Его гладко выбритое лицо впервые за пять месяцев расслабилось, сладки меж бровей потеряли свою застывшую глубину.

Мужчина одет в черную пару. Элегантный стиль и тонкий вкус в одежде безупречны — сразу видно, что лучшие портные потрудились над его костюмом, который сидит на нем словно влитой. Изящная серебряная вышивка красивым узором украшает его рукава и полы сюртука.

Костюм скрадывает все недостатки фигуры и выгодно подчеркивает все ее достоинства. Светло-коричневая рубашка, в лучах солнца, мягко отливает золотом, она накрахмалена, свежа и приятно холодит кожу. Эффектно дополняет облик элегантный пышный галстук.

Стоит раннее весеннее утро. Холода наконец-то закончились, природа оживает прямо на глазах и деревья радуют своей пышной, свежей зеленью.

Прохладное, душистое дуновение едва колышет тяжелые золотые портьеры. Сейчас они отодвинуты в сторону, давая возможность ветерку игриво приподнимать небесно голубые занавеси, висящие за ними. Ветерку это явно нравится, ведь полупрозрачная материя легка словно паутинка, с ней приятно играть, к тому же можно заглянуть за стрельчатые окна и ворохнуть бумаги на столе.

Как-то в середине весны к нему в кабинет вошел, а правильнее сказать ворвался, словно лесной пожар, господин Вилькер — профессор кафедры теор-магии — сухонький старичок, похожий на маленького и вертлявого воробышка. Так его и прозвали шкодливые студенты — наш Воробышек.

Путаясь в обширной мантии, профессор быстро и решительно просеменил к столу Юлиуса.

Не смотря на невзрачную внешность маленького профессора, Юлиус испытывал к господину Вилькеру немалое уважение. Заслуженное надо сказать. На счету господина Вилькера числилось двадцать пять весьма солидных научных трудов в самых разных областях, начиная с архитектурной магии и заканчивая магией эфирных полей. Видимо в качестве компенсации за маленький рост, природа щедро одарила его магической силой и всяческими талантами, однако сейчас он растерял всю свою степенность и обычную чопорность.

Профессор задыхался от нахлынувших эмоций, размахивал коротенькими ручками и все ни как не мог приступить к изложению своих мыслей. Юлиус налил в хрустальный стакан холодного яблочного сока и предложил его Вилькеру.

— Уважаемый профессор, у вас такой вид, будто отряд боевых драконов атакует нашу академию. Успокойтесь и расскажите по порядку, что же вас так взволновало.

Наблюдая из окна своего кабинета за веселой суетой спешащих по домам студентов, Юлиус снова и снова перебирал в памяти события этого года.

Маги архитектурного факультета сотворили невероятное чудо. Они превзошли сами себя. В тесном сотрудничестве с магами других факультетов они составили невероятно сложное заклинание. Очень помогло сотрудничество с профессором Вилькером.

Все же он был великим теоретиком с невероятно обостренным чутьем, подкрепленным глубокими знаниями предмета. Он в самые короткие сроки составил новые карты и диаграммы напряжения магического поля. Пришлось на ходу перекраивать все заклинания, даже самые надежные из них.

На общем совете академии маги решили воссоздать главное здание академии. Но им показалось мало просто отстроить его заново, они захотели вернуть ему былое величие, его дух и память многих поколений, его стены, из которых вышли многие прославленнейшие маги их мира.

Для этого им понадобилось пробиться сквозь само время. Маги темпоральщики и авгуры подняли огромное количество справочной литературы, чтобы пробиться сквозь временной слой.

Не смотря на отсутствие электричества, тридцатимиллиметровые провода высоковольтной линии электропередачи уходившие в прозрачную стену искрили, разбрызгивая далеко вокруг себя россыпи расплавленного металла.

Толпа народа с плакатами и транспарантами заняла широкое шоссе, резко обрывающееся, наискось перечеркнутое непонятно откуда появившейся стеклянной стеной.

Наряд милиции сдерживал напирающую толпу, но их было недостаточно для такого количества людей. Люди волновались, из толпы слышались истерические выкрики с требованиями что ни будь сделать с этой проклятой преградой. Высказывались самые разные теории и предположения: от секретных испытаний и террористических актов до происков инопланетян.

Разумеется всех до безумия пугали и привели в мистический ужас ночные нашествия страшных и непонятных существ. В толпе ходили слухи о начавшемся конце света.

— Мишань, Мишань прикинь, вчера говорят половину красной площади разворотило, оттуда мертвяки перли — задыхаясь выдавал информацию молодой краснощекий парень лет двадцати.

— Господа, господа все, закругляемся — Юлиус хлопнул в ладоши, останавливая бурные дебаты — время подводить итоги и принимать наконец-то решение. Итак, что мы имеем? Большинством голосов принято решение стабилизировать помещение этого кабинета, сдвинув его относительно пространственно-временной оси, энергии на это у нас должно хватить с избытком. Как показали наши расчеты это позволит нам остаться в нашем родном измерении, чего к сожалению нельзя сказать о здании вцелом и об остальных постройках нашей академии.

— Вы забыли почти о целой трети нашего леса — подал голос король эльфов.

— Мы поможем вам оповестить всех эльфов, чьи дома-деревья находятся на опасной территории — ответил Юлиус.

— Я не думаю, что хотя бы один из них покинет свое древо.

— Тогда держитесь. Не совсем понятно, как поведут себя ваши меллироны. Ведь они и так находятся в двух измерениях сразу.