Редко — а фактически почти никогда — великие покровители искусств брались за написание ретроспективных обозрений своих замыслов и достижений. Люди деятельные, начиная от Цезаря и вплоть до сельских врачей недавних времен, описывали свою деятельность и свои свершения, полагая, что если эти свершения не будут ими должным образом описаны, они не останутся надолго в памяти потомков, несмотря на то, что вполне этого заслуживают. Люди, обладающие даром самовыражения, включая писателей, поэтов, живописцев и скульпторов, обращались (особенно после того, как художественная и литературная деятельность была возведена Ренессансом в ранг Высокого Искусства) к автобиографии и самотолкованию всякий раз, когда они опасались, что их произведения — эти, по самой своей сути, изолированные и выкристализованные проявления непрерывного творческого процесса — не смогут передать потомкам в обобщенном виде то, что они хотели в этих произведениях выразить. Совсем иное дело покровитель искусств, то есть человек, чей престиж и инициатива способствуют созданию произведений литературы и искусства. Среди таких покровителей искусств мы находим и высокого иерарха церкви, и светского правителя, и аристократа, и плутократа. С точки зрения такого мецената, произведение искусства должно восхвалять покровителя, а не наоборот. Адрианы и Максимилианы, Львы и Юдин, Жаны де Бери и Лоренцо Медичи решали сами, чего они хотели от искусства и литературы, сами выбирали творцов, сами принимали участие в разработке творческих программ, сами одобряли или критиковали исполнение своих заказов и сами оплачивали — или не оплачивали — счета. При этом они поручали своим придворным и секретарям составлять всяческие списки и реестры, а своим историографам, поэтам и гуманистам создавать панегирики и толкования и описывать их меценатскую деятельность.
Понадобились особые стечения обстоятельств и уникальное сочетание личных качеств, чтобы на свет появились произведения, написанные Сюжером, Аббатом Сен-Дени, которые время благосклонно сохранило для нас.
С изд.: Erwin Panofsiky. Abbot Suger of St.-Denis.
In: Meaning in the Visual Arts. N.Y., 1957.
Перевод и комментарии: Панасьев А.Н.
I
Сюжеру
1
(родился в 1088 г.; Аббат Сен-Дени с 1122 г. до своей смерти в 1151 г.) довелось быть главой и преобразователем аббатства, которое по своему политическому значению и своим земельным владениям превосходило большинство других епархий Франции; был он и Регентом Франции во время Второго Крестового Похода, верным советником и другом двух французских королей в то время, когда Королевская Власть начала снова укреплять свои позиции после продолжительного периода большой ослабленности. Не без причины его называли отцом Французской монархии, которая достигла своей кульминационной точки в государстве Людовика XIV. Сюжер сочетал в себе проницательность и практичность делового человека огромных возможностей с прирожденным чувством справедливости и высокой личной нравственностью (Fidelitas): эти его качества признавались даже теми, кто не питал к нему расположения; он всегда был готов содействовать примирению враждующих сторон, испытывал отвращение к насилию, но при этом никогда не отступал от намеченной цели и не испытывал недостатка в личной храбрости; он был непоседлив и одновременно являлся непревзойденным мастером выжидания; он превосходно видел детали и одновременно обладал способностью видеть обобщенно, в перспективе. Обладая всеми этими, казалось бы, противоречащими друг другу способностями и качествами, Сюжер поставил их на службу двум своим главным устремлениям: он хотел усилить Королевскую Власть и возвеличить Аббатство Сен-Дени.
Эти устремления Сюжера не только не противоречили друг другу, но представлялись ему разными аспектами единого идеала, который, как он полагал, соответствует как естественному праву, так и Воле Божьей. Ибо он был убежден в непоколебимости того, что он считал тремя основополагающими истинами. Первая — король, и в особенности король Франции, есть «наместник Бога», «несущий образ Божий в себе и проводящий этот образ в жизнь»; при этом такой взгляд вовсе не предполагал убеждения в том, что король не может поступать неправедно, а выдвигал постулат, согласно которому король не должен поступать неправедно («если король преступает закон, это бесчестит его, ибо король и закон — Rex et lex — являются вместилищем одной и той же верховной власти управления»). Вторая — законное право и святой долг короля Франции, и в особенности Людовика ле Гро (Толстого), возлюбленного владыки Сюжера, который на своей коронации в 1108 году совлек с себя мирской меч и был опоясан мечом духовным «для защиты Церкви и бедных», подавлять те силы, которые способствуют внутреннему разброду в стране и препятствуют проведению политики центральной власти. Третья — эта центральная власть и, тем самым, единство нации находили свое символическое воплощение в Аббатстве Сен-Дени, в котором хранились мощи «Апостола всей Галлии», «особого и следующего после Бога защитника французского королевства».
Основанное королем Дагобертом в честь Святого Дионисия и его легендарных Соратников, Святых Рустика и Элейтерия (которых Сюжер обычно называет «Святыми Мучениками» или «нашими Святыми Покровителями»), Аббатство Сен-Дени оставалось «королевским» аббатством в течение многих столетий. «Будто по естественному праву», в нем располагались гробницы французских королей; Карл Лысый и Гуго Капет, основатель правящей династии, были почетными аббатами; многие принцы крови получали здесь начальное образование (именно в школе Сен-Дени де-л'Эстрэ Сюжер, еще будучи мальчиком, подружился с будущим королем Людовиком ле Гро — и дружба эта продолжалась всю их жизнь). В 1127 г. св. Бернар весьма верно подсуммировал значение Сен-Дени, когда писал: «Это аббатство было выдающимся местом и имело поистине королевское достоинство с древних времен; там вели свои юридические дела Двор и рыцари короля; там без колебаний и обмана отдавали Цезарю цезарево, однако не всегда с той же готовностью отдавали Богу Богово».
В этом письме, которое много раз цитировалось и которое было написано тогда, когда шел шестой год с тех пор, как Сюжер стал аббатом, Св. Бернар, тогдашний аббат Клерво, поздравляет своего более мирского собрата с успешным «переустройством» Аббатства Сен-Дени. Но это «переустройство», отнюдь не преуменьшавшее политического влияния Аббатства, прибавило ему независимости, престижа и способствовало его процветанию, что позволило Сюжеру укрепить и оформить официально его традиционные связи с Королевской Властью. И в рамках этого переустройства, и вне их Сюжер никогда не прекращал действовать в интересах Сен-Дени и Королевского Дома Франции, возможно, с наивным, но, с его точки зрения, вполне оправданным убеждением, что эти интересы совпадают с интересами нации и с Волей Божьей; подобным же образом нынешний нефтяной или стальной магнат поддерживает то законодательство, которое благоприятно для его компании и для его банка и, тем самым, по его мнению, благоприятно для благосостояния его страны и прогресса человечества
Будучи сторонником мирного улаживания спорных вопросов, Сюжер для достижения поставленных целей стремился разрешать проблемы, когда это было возможно, с помощью переговоров и финансовыми способами, а не с помощью применения военной силы. С самого начала своей деятельности он неустанно трудился над улучшением отношений между Королевской Властью Франции и Папским престолом, которые при Филиппе I, отце и предшественнике Людвика ле Гро, были хуже, чем просто натянутые. Сюжеру поручались особые миссии в Рим задолго до его возвышения в сан настоятеля; собственно, именно во время одной из таких миссий он получил извещение об избрании его аббатом. Благодаря его искусной политике отношения между Короной и Курией развились в прочный союз, который укрепил положение короля не только внутри страны, но и нейтрализовали его наиболее опасного противника — Германского Императора Генриха V.
