Читателю уже знакомы сборники рассказов В. Печенкина «Исказительницы» и «Варнацкий долг».
«Два дня „Вериты“» — первое крупное произведение писателя-тагильчанина. Это роман фантастико-приключенческого жанра. В нем показаны продажность и лживость правящих кругов некой «банановой республики». Действие происходит в Центральной Америке, где хозяйничает «Юнайтед фрут Компани» и американцы являются фактически хозяевами жизни.
События развиваются стремительно и тесно связаны с судьбой молодого талантливого ученого и его необыкновенным изобретением — «Веритой» — генератором, излучающим «импульсы правды».
Глава 1
Слейн сидел под вентилятором в холле редакции, курил и вяло дописывал очередной репортаж об очередном убийстве. Вентилятор не спасал от полуденной духоты, солнечный свет нахально лез в глаза, надоедал и злил.
«…Полицейский врач насчитал в спине трупа восемь ножевых ран», — написал Слейн. Подумал, вычеркнул «восемь» и написал «десять». Потом еще подумал, решил, что «десять» — слишком круглое число. Зачеркнул и написал «одиннадцать». Вот теперь хорошо. — «Установить личность убитого не удалось», — закончил он, зевнул и хотел пойти в бар выпить чего-нибудь прохладного. Но тут его пригласили к шефу.
— Меня? — переспросил он. — Вы не ошиблись, сеньорита?
Секретарша равнодушно пожала обнаженным плечиком. «Зачем я ему? — думал Слейн, плетясь по коридору. — В последнее время я, к сожалению, безгрешен, как новорожденный… Тогда с чего же такое внимание?»
— Хэлло, Слейн! Как поживаете? — приветствовал редактор. Газета придерживалась проамериканского направления, и американская свобода в обращении была здесь в ходу.
Глава 2
Самолет не устраивал Слейна. Какие сенсации мог он найти для газеты в комфортабельном воздушном лайнере? Разве что потерпеть аварию и разбиться. Но тогда репортаж напишет кто-то другой. Ему лучше ехать поездом — меньше затрат. Слейн не был ни мечтателем, ни набожным чудаком и не обманывался в своих перспективах. Особенности характера и былое сотрудничество в ныне погибших левых журналах прочно закрывали путь к широкой известности и высоким гонорарам. При его туманных надеждах на лучшие дни оставалось ловить мелкие сенсации.
Слейн взял билет в общий вагон: ехать не так уж и долго, в этой маленькой стране нет больших расстояний. Поерзав, устроился как можно удобнее на жестком сиденье и, как только поезд отошел от столичного вокзала, задремал, не обращая внимания на оживленную болтовню сидящего напротив «комми». В открытое окно приятно лился ночной ветерок.
«Еду… — сквозь сон подумал Слейн. — А там видно будет…»
Когда проснулся, скоротечная летняя ночь уже уступила мир солнцу и жаре. Чувствовалось приближение гор: банановые, кофейные и табачные плантации, пальмовые рощи сменились холмами, поросшими густым лиственным лесом. На станции небольшого провинциального городишка, где меняли паровоз, Слейн вышел из вагона купить сигарет. Несколько грузчиков-индейцев укладывали в багажный вагон ящики и тюки. Прислонясь плечом к пакгаузу, зевал в кулак смуглолицый полицейский. Подскочил и залопотал мальчишка-лоточник.
Возвращаясь к вагону, Слейн обратил внимание на двух пассажиров, спешивших к середине состава. Он не успел рассмотреть лица, но высокая фигура одного из них показалась чем-то знакомой. Журналист не мог вспомнить, где видел эту быструю напористую походку с энергичным взмахом рук. Конечно, мало ли всяких фигур и лиц промелькнуло за годы репортерских скитаний. И все-таки что-то здорово знакомое… Второй — худой, черноволосый, в широкополой шляпе, вероятно, индеец — шел, чуть отставая от спутника, и нес большой чемодан. Скорее всего, носильщик или слуга. Но вот с тем, русоголовым, определенно встречались когда-то. Любопытно, кто же это? Слейн быстро пошел следом. Те уже садились в вагон. Индеец оглянулся и, кажется, заметил журналиста. Но тут паровоз пискливо прогудел, состав дрогнул. Слейн бросил сигарету и вскочил на подножку своего вагона.
