Воскресенье, 2 июля

Он любил убивать. Ожидание убийства — единственное, от чего ему бывало тревожно. И он тревожился сейчас, среди камней, уберегающих от жары снаружи.

Тыльной стороной руки мужчина стер крошечные бисерины пота, которые собрались на верхней губе несмотря на прохладу рукотворной пещеры. Он украдкой осмотрелся, стараясь сделать вид, что его интересует месса. Да, подумал он, пещера, созданная человеком из мрамора Эльбы, африканского золота и прочих богатств, привезенных со всего света. Он ненавидел церкви — всякие, но особенно те, над созданием которых тысячи людей трудились всю свою жизнь. Церкви и пещеры. Обители каменного века, где думают, как в каменном веке.

— Господь сил, — пели в унисон прихожане, — полны небеса и земля славы Твоей.

Среда, 5 июля

День ослеплял. Солнце, разливаясь по безоблачному небу, отражалось от песка и воды, а Вэнс Эриксон гнал на юг по Тихоокеанской береговой трассе, согнувшись над рулем реставрированного «индиана» 1948 года выпуска. Мощный двигатель ревел между ног, и мотоцикл обгонял машины одну за другой. Приятно вернуться к цивилизации, даже если там придется общаться с подхалимами и ящеромордыми бухгалтерами из нефтяной компании.

Меньше часа назад Эриксон подкатил к полевому лагерю в округе Вентура, и ему навстречу из трейлера вылетел администратор — самый пресмыкающийся из всех счетоводов.

— Тебя хочет видеть Кингзбери, — задыхаясь, выпалил ящер. — Где ты был? Почему не взял с собой передатчик Где ежемесячные отчеты? — Фразы, полные неприкрытого презрения, лились без каких-либо знаков препинания. Ящер его ненавидел: он бы с удовольствием устроил так, чтобы Вэнса выгнали, если бы не два препятствия: благодаря неортодоксальным методам исследования он был лучшим геологом-разведчиком, когда-либо работавшим в «Континентал Пасифик Ойл», больше того — хозяин компании Харрисон Кингзбери относился к Вэнсу как к сыну, разве только не оформил это юридически.

Пятница, 4 августа,

Амстердам

Кто-то его преследовал. Застегивая плащ, чтобы укрыться от назойливого ветра с дождем, Вэнс Эриксон упрямо продолжал идти вперед. Абсурд: кто бы мог его преследовать? Да никто, злился он на себя. Просто воображение разыгралось.

Вэнс остановился рассмотреть табличку с названием улицы на красном кирпичном здании. Кайзерграхт — да, именно она ему и нужна. Часы на башне пробили семь. До назначенного ужина еще полчаса. Вэнс свернул налево и мельком заметил в соседнем квартале фигуру, трудно различимую из-за дождя. Уличные фонари только что включили, но ливень их затемнял; капли, словно крупные стеклянные шарики, косо падали на старую мощеную улицу, а иногда и за ворот плаща.

Мир к нему возвращался неохотно, с беспорядочным ускорением времени и света, принося с собой не утихающую пульсирующую боль. Открыв глаза, Вэнс увидел лишь расплывчатое пятно. Постепенно он осознал, что не может сфокусироваться из-за того, что лежит в переулке лицом вниз. Он постарался вспомнить, где, что…

Вэнс приподнялся на локте. Свободной рукой осторожно ощупал рану над глазом. Кровь течь перестала. Он поспешно провел рукой по быстро растущей шишке у основания черепа, но крови на пальцах не обнаружил.

С трудом встав на ноги, Вэнс оперся на стену, стараясь сделать так, чтобы мир перед глазами перестал вращаться. Попробовал пойти, у него подогнулись колени. Через несколько мгновений он снова встал и осторожно двинулся к началу переулка, цепляясь за грубую кирпичную стену. Колокола на соседней церкви отзвонили восемь. Он пробыл без сознания не очень долго.

Приближаясь к дому профессора Мартини, Вэнс увидел полицейские машины и «скорую помощь». Страх за Мартини мгновенно очистил сознание. Он пустился трусцой, не обращая внимания на дикую боль в голове. Большая толпа перекрыла узкую дорожку между каналом и рядом домов.

— Пропустите меня! — потребовал Эриксон. — Пропустите, пожалуйста.

Но Папа был еще жив. И Хашеми Рафикдуст. И Вэнс Эриксон. А у Эллиотта Кимболла одно яйцо распухло до размера мяча для гольфа; он бы предпочел умереть.

Кимболл, кривясь от боли, поднялся с дивана и дохромал до стола, чтобы взять еще одну семидюймовую катушку магнитной пленки шириной в четверть дюйма. Затем остановился, выглянул в окно, на Арно, которая, извиваясь, текла через Пизу, донес пленку до дивана и аккуратно сел. Осторожно наклонился и продел пленку через головки переносного магнитофона, стоявшего на журнальном столике. Через миг в убогой комнатке зазвучал голос Мерриама Ларсена, начавшего фразу с середины.

— … единственный выбор — использовать его в качестве примера, — гудел голос. Когда заговорил второй собеседник, Кимболл быстро настроил громкость.

— Нельзя этого делать. Он очень ценный член Бременской Легации. Он знает больше, чем все остальные вместе взятые, — говорила Дениз Карозерс, председатель Бременской Легации, в свое время — любовница Кимболла.

— Как раз в этом и вопрос, — продолжал Ларсен. Кимболл откинулся и закрыл глаза, представив комнату, в которой происходила запись, и лица собеседников. Ларсен наверняка сидел, развалившись в кресле в библиотеке особняка в Болонье; а Карозерс ходила туда-сюда, как обычно нервно и театрально жестикулируя.

Помощник мэра не обрадовался тому, что прервали его ужин. Но от перспективы предотвратить фашистский замысел у него забурлила кровь настолько, что он пошел с этим просто одетым незнакомцем в главный полицейский участок Болоньи. Ассистент мэра вошел туда один, поговорил с помощником начальника, который дежурил той ночью, и отдал распоряжения. Потом мускулистый незнакомец отвез его домой, доедать ужин. Во время полуночной смены всем дежурным офицерам выдали копии фотографий Вэнса Эриксона.

Поиск беглецов, преступников и пропавших лиц в отелях было обычным заданием. Но сегодня его выполняли с особым рвением. Каждому полицейскому хотелось найти этого знаменитого убийцу.

Он осторожно придвинулся к спящей возлюбленной, нежно смахнув цветение дремы. Он целовал ее щеки, шею, грудь. Сюзанна пошевелилась, желая удержать невесомую негу сна, и в то же время с нетерпением ожидая того, что предвещали поцелуи. Она перекатилась на бок и, не открывая глаз, нашла губы Вэнса. Язык Сюзанны встретился с его языком, и, когда Вэнс обнял ее, Сюзанна томительно застонала.

Когда они перестали целоваться, он начал нежно ласкать чувствительную кожу за ухом, и Сюзанна открыла глаза. В комнате было еще темно.

При взгляде через долину «Сантуарио ди Сан Лука» казалось причудливой детской игрушкой. Но когда начало смеркаться и Сюзанна с Вэнсом подошли к зданию, его огромный силуэт на фоне неба достиг ужасающих размеров. В дневное время Святилище было излюбленным местом туристов: они стремились увидеть также галерею длиной в две с половиной мили, которая тянулась от южных городских ворот Болоньи, Порта-Сарагоцца, по крутому склону Монте делла Гуардиа.

В верхней трети крытого променада одна стена шла непрерывно, и время от времени на ней встречались картины, скульптуры и неподписанные двери. Некоторые с номерами, некоторые без, двери вели в кабинеты и жилые комнаты церковнослужителей, работающих или связанных со Святилищем. Адрес, который дал им болтливый старичок перед домом Тоси, соответствовал одной из этих неподписанных, но пронумерованных дверей.

Вэнс ехал медленно и ровно, чтобы мощный мотор мотоцикла не слишком ревел. Доехав до небольшой вершины, он решил полностью выключить двигатель и вниз просто скатиться.

После того как стих нескончаемый гул мотора, они острее прежнего ощутили внезапно наступившую ночную тишину: ее нарушал лишь шорох шин по асфальту и шелест хорошо смазанных подшипников, вращающихся все быстрее. Потом, не успел мотоцикл окончательно остановиться перед новым подъемом, Вэнс и Сюзанна спрыгнули, откатили его к обочине и оставили там.

Они молча шли, держась за руки. Где-то над холмом в ночном небе гудел одномоторный самолет; порывами ветра с автострады время от времени доносило шум редкого движения. Вэнс остановился и посмотрел на Сюзанну, потом нежно поцеловал ее.

Неподалеку от пьяцца Гарибальди, рядом с Понте ди Меццо, средним мостом в старой части Пизы, стоял красный «ламборгини»; улица была узкой, и передние колеса машины покоились на тротуаре. Дом было несложно найти. Они бы его нашли, даже если бы инструкции брата Грегори не были такими подробными.

Валясь от усталости на заднем сиденье тесного такси, Сюзанна с Вэнсом красными глазами смотрели сквозь постепенно зарождающееся утро на «ламборгини» и на дверь дома Эллиотта Кимболла. «Фиат» стоял рядом с другими машинами, беспорядочно припаркованными перед закрытыми сводами кафе. Такси стояло под таким углом, что машину Кимболла и дверь, в двадцати ярдах, было видно очень хорошо. Вэнс посмотрел на часы: они показывали 6: 11. Он с тоской подумал о том, чем они с Сюзанной занимались всего сутки назад. Но задержаться на этом воспоминании ему не удалось, и остальные события дня бурным потоком пронеслись перед глазами.

Убийства, преследования, жестокая резня в «Сантуарио ди Сан Лука» — все это прокрутилось перед его мысленным взором. Они отвинтили от мотоцикла полицейскую мигалку, замазали грязью номерные знаки, и после брата Грегори поехали к югу от Болоньи, избегая крупных шоссе. Проехали по холмам в сторону Флоренции, держась к западу от этого величественного старинного города эпохи Возрождения, вместо этого свернули к городам в холмах — Риоведжо, Вернио — и десятку поселений, состоящих из старых каменных домов, кучками разбросанных вдоль дороги, названий которых на карте было не найти.

Незадолго до одиннадцати вечера они бросили мотоцикл в густые заросли кустарника около Пистойи и дошли до города пешком, из него автобусом добрались до Эмполи, а оттуда на поезде до Пизы. В 4: 39 утра поезд наконец прибыл на центральный вокзал в Пизе. Они разбудили дремавшего таксиста, стоявшего у бордюра, и обсудили, сколько будет стоить целый день. К 5: 30 нашли жилище Кимболла и стали ожидать его следующего хода. Когда рассвело, на площади и ведущих к ней улицах возросло движение. Появились лавочники, чтобы вымыть свой участок тротуара и забрать товары от поставщиков. Рабочие текстильной и стеклодувной фабрик шли со смены домой отдыхать. С наступлением дня людей становилось все больше, можно уже было смешаться с толпой, спрятаться от острого взгляда Эллиотта Кимболла. Вэнс потер лицо, потом потряс головой и поморгал. Сюзанна задремала у него на плече. Он решил позволить ей немного поспать. Нет смысла в том, чтобы они оба потом ходили с мутными глазами. Вэнс опустил взгляд на ее мягкие каштановые волосы, вдохнул приятный аромат ее тела. Никогда он никого не любил так сильно… и он не знал, проживут ли они достаточно долго, чтобы насладиться этим чувством.