Когда разведгруппа под командованием старшего лейтенанта Андрея Сухолиткова вышла из леса на покатый склон сопки, солнце ослепило глаза. Подступы к горной Чечне, недавно отбитой у боевиков пограничниками с помощью авиации, артиллерии и десантников, была буквально утыкана вершинками сопок, торчащими из сплошной «зеленки». И именно здесь где-то, по последним оперативным данным, скрывалась сейчас банда Мусы Мундована, одного из жестоких сподвижников Басаева. Через нее шло снабжение террористов новым оружием и взрывчаткой, доставляемыми из-за рубежа. На уничтожение группы и был послан отряд Андрея. Командир разведывательного батальона Псковской десантной дивизии, неделю назад командированного на два месяца в Чечню, так и сказал Сухолиткову, отправляя его в рейд:

— Вот тебе случай отличиться и восстановить былую славу бывшего лихого мента, которая у тебя была. Главное — скрутить башку этому проклятому Мусе. Надеюсь, ты справишься!

Подполковник всегда относился хорошо к молодому офицеру. И даже когда он проштрафился, не дал отчислить из батальона одного из лучших, как он считал, мастеров рукопашного боя. Комбат сказал, что лично займется воспитанием парня. Видно, испытывал к нему симпатию. Сухолитков попал в подчинение к комбату уже после того, как прошел долгий тернистый путь от курсанта училища МВД до заместителя командира разведроты. Но это длинная история.

Склон одной из сопок, куда вышла группа десантников, был на удивление «лысым». Андрей насторожился. В таких местах душманы нередко устраивали засады: местность уж больно хорошо простреливалась. Сухолитков послал вперед и на фланги разведчиков. Но те вернулись и доложили, что все чисто. Тогда Сухолитков решил идти напрямик. Так было гораздо ближе к предполагаемому месту дислокации банды Мусы Мундована. И это было его самой большой ошибкой. Едва разведчики вышли на открытое пространство, как по ним открыли ураганный огонь. Да не откуда-нибудь, а с деревьев, где засели «духи». Трех бойцов положили на месте. Остальные залегли в высокой траве и стали отстреливаться.

Истошный вопль дневального «Рота, подъем!.. Тревога!» сорвал солдат с постелей. Толкаясь в узких межкроватных проходах, чуть не сталкиваясь лбами — койки-то стоят в два яруса, — мы лихорадочно натянули обмундирование и, на ходу застегивая брюки, рванули к выходу. Не дай бог опоздать на построение! Старшина потом три шкуры сдерет.

Через минуту рота уже стояла перед казармой. В самом помещении, узком и длинном, не было места для построения в две шеренги восьмидесяти гавриков, составляющих нашу славную воздушно-десантную роту, которая, несмотря на присвоенный ей первый порядковый номер, считалась в полку самой недисциплинированной.

Я пристроился на левом фланге, потому как при своих ста семидесяти считался недомерком. Меньше меня был, пожалуй, лишь Левка Арончик. Не знаю, почему его определили в десантуру — ни габаритами, ни мощью мускулов он не отличался, поэтому его все обижали, что было несправедливо: парень оказался добрым, доверчивым. Пришлось взять его под свою опеку.

Стояла непроглядная темень. Как у негра в… одном месте, сказал бы наш ротный острослов Виталька Букет, всегда изъясняющийся довольно «изысканно». Я взглянул на часы. Бог мой, три часа ночи. И зачем нас подняли в такую рань? Учений вроде не предвиделось. Мы готовились к отправке в Чечню, где разворачивалась контртеррористическая операция. Слухи об этом ходили уже недели две, а недавно получили подтверждение. Роту доукомплектовали личным составом, на склады начали подвозить оружие и боеприпасы, да и офицеры, не стесняясь, вслух заговорили о том же. Для рядовых в портянках все стало предельно ясно: скоро в путь!