Черненко

Прибытков Виктор Васильевич

На политическом небосклоне советских времен звезда этого человека сияла недолго. Казалось бы, в памяти народной личность К. У. Черненко оставила вполне определенное впечатление: с ним олицетворяются последние годы эпохи «застоя». Но все было не так просто, как это представляется даже по прошествии четверти века после его смерти. Каким же человеком он был на самом деле? На этот вопрос попытался ответить в книге один из наиболее приближенных к нему людей, работавший последние годы жизни Черненко его помощником, Виктор Прибытков.

От автора

На политическом небосклоне советской эпохи его звезда горела недолго. Константин Устинович Черненко на вершине власти находился чуть больше года. Его предшественниками, руководившими партией и страной, были Ленин, Сталин, Хрущев, Брежнев, Андропов. За ним пришел Горбачев, который и замкнул этот, в общем-то, небольшой список, хотя вобрал он в себя персоналии, стоявшие на капитанском мостике корабля по имени СССР почти семьдесят лет.

Людям, ценящим свою историю в ее непрерывном развитии, усматривающим в ней не всегда осязаемую, но прочную связь времен, а потому не считающим наше советское прошлое чем-то вроде «черной дыры», уже само перечисление этих имен дает почву для размышлений. На мой взгляд, оно позволяет уловить скрытую за ними логику, которая привела к полному параличу правящей партии и распаду Советского Союза, казавшемуся всего лишь за три-четыре года до катастрофического обвала могучим и несокрушимым.

Семь с лишним десятилетий — это значительный исторический отрезок, и срок правления Черненко по сравнению с ним выглядит совсем незначительным.

И все же, думается, нахождение Константина Устиновича у власти в значительной мере предопределило дальнейшую судьбу СССР. Повлияло оно на будущее страны вовсе не в том смысле, как это принято считать. Обычно вспоминают, что уход из жизни этого человека завершил, как мрачно пытаются острить некоторые политики, «пятилетку похорон» (напомню, что в те годы один за другим ушли из жизни Суслов, Брежнев, Андропов, Устинов), что он ускорил конец затянувшегося процесса инерционного продвижения страны, эпохи «застоя». Но главное, думается, не в этом.

В этот короткий период времени основные события развивались за занавесом и были скрыты от взглядов непосвященных. Именно в это время расставлялись декорации к спектаклю по сценарию, написанному, как показал дальнейший ход событий, людьми, не испытывавшими особой любви к советскому строю. Вполне вероятно, что именно тогда наши западные противники по холодной войне подготовили свой главный удар, от которого Советский Союз, увязший в Афганистане, оправиться уже не смог. Возможно, что философ Александр Зиновьев и прав, называя завершающий акт развернувшейся в стране драмы «убийством слона иголкой», подразумевая, что с помощью замены генсека на нужного Западу человека совсем не трудно разрушить то, что на протяжении многих лет холодной войны выглядело неприступным бастионом, — всю систему власти и управления государством.

Глава первая. В начале пути

Детство. Школа крестьянской молодежи. Комсомольская юность. На дальнем пограничье.

Первые главы этой книги — особенные. Не потому, что они содержат что-то из ряда вон выходящее. Дело в том, что Константин Устинович, став после смерти Брежнева, при Андропове, фактически вторым лицом в Политбюро ЦК КПСС, стремился выкроить время для работы над своими воспоминаниями.

Видимо, настал тот период, когда у людей его возраста, а ему шел тогда семьдесят второй год, возникает потребность как-то систематизировать события прошедших лет, сохранить память о них. Человек начинает понимать (скорее, не столько понимать, сколько чувствовать), что его долгая жизнь на излете вознаградила его, одарив огромным и бесценным опытом, которого нет у других. Поэтому хочется чем-то поделиться с окружающими, от чего-то их предостеречь, что-то посоветовать.

Здесь важно отметить, что по своему характеру наш герой был человеком замкнутым, несловоохотливым. За десять лет совместной работы я убедился, насколько трудно разговорить его, вызвать на откровенную беседу. С другой стороны, будучи его помощником и общаясь с ним едва ли не каждый день, я стал со временем улавливать моменты, когда он чувствовал потребность выговориться, обратиться к своим воспоминаниям. Такое с ним случалось крайне редко, и наша работа над воспоминаниями, а я помогал ему в их написании, хотя и продвигалась, но шла ни шатко ни валко. Сказывался напряженный и закрытый характер «штабной» жизни в ЦК, которая не давала возможности отвлекаться от куда более важных дел. Это обстоятельство, кстати, с годами наложило свой отпечаток на характер Черненко.

Тем не менее на отдыхе в Крыму летом 1983 года Константин Устинович посвятил этой работе большую часть своего отпуска. Сразу замечу, что не зря его называли «хранителем партии» — память у него была отменная. К тому же он был интересным рассказчиком. Размышлял о былом спокойно и обстоятельно, вспоминал массу случаев, интересных деталей, и… читал стихи. Его поэтических пристрастий мы еще коснемся, а пока хочу сказать, что логика повествования Черненко была очень убедительной и понятной, я бы сказал, жизненной, поэтому не составляла особого труда обработка стенограмм того, что он рассказывал.