– Жить скучно, – негромко сказал Виктор Баранов унылым тоном.

С кислой миной на лице он потянулся правой рукой к бутылке дешевого портвейна, стоявшей перед ним на журнальном столике. Длинные жилистые пальцы крепко обхватили бутылку.

– Это верно, – согласно кивнул Валерий Авдеев. Потом уточнил: – С недавних пор жить нам с вами, ребята, стало на самом деле очень скучно.

Валерий сумрачно прищурился, наблюдая за тем, как Баранов разливает портвейн по хрустальным рюмкам.

Рюмок было три.

Позвольте представить вам, уважаемый читатель, всю нашу троицу в алфавитном поименном порядке.

Вот, познакомьтесь, Валерий Авдеев.

Здоровенный, почти двухметрового роста, мужчина средних лет, самый старший по возрасту среди нас троих. Очень дородный, широкоплечий и мускулистый. Кулаки точно кувалды, каждый величиной почти с небольшой арбуз. Толстенные ноги как тумбы. Тяжелая квадратная челюсть. Внимательный взгляд, очень пристальный, где-то даже буравяще-хищный, давящий. Ежик коротких, слегка седоватых волос на большой круглой голове.

Валерий Авдеев всегда сдержан, спокоен и в своем повседневном поведении подчеркнуто скромен.

При всей своей подчеркнутой сдержанности и скромности он пользуется всероссийской, более того – почти мировой известностью. Авдеев принадлежит к числу крупнейших российских экстрасенсов наших дней, которых можно пересчитать по пальцам одной руки. Он в совершенстве владеет, в частности, искусством гипноза, да и не только им.

Теперь, после краткого, чисто ознакомительного отступления на тему «Кто есть кто», давайте вернемся к тому, о чем велась речь на сходке трех маявшихся от тоски и скуки мужиков, собравшихся декабрьским вечером 1999 года в стенах моей квартиры.

– Что ж, пора начинать, – молвил я сухо-деловым тоном.

– Э-э… Да. Пора, – промямлил Валерий Авдеев. Он звучно откашлялся и полюбопытствовал: – С чего будем начинать? Виктор Баранов молча пожал плечами. А я сказал:

– Значит, так, ребята. Обсуждение того, чем мы с вами занимались в уходящем году, предлагаю провести попозже. В конце нашей сегодняшней встречи. Само собой, его следует провести непременно. И мы его обязательно проведем-таки. Однако для нас с вами сейчас, сию минуту не в нем соль. Куда важнее другое. Именно – чем дальше мы будем заниматься? – Возвысив голос, я повторил дважды: – Чем? Ну, чем?

Баранов опять молча пожал плечами.

– Это еще что за феномен такой? – поинтересовался Баранов скучным усталым голосом. – Впервые о нем слышу.

– Ну, ты даешь, старик! – обращаясь ко мне, воскликнул Авдеев с широкой улыбкой на лице. – Молодец! Концентрация внимания… Как же это я вдруг упустил ее из виду?

Довольный похвалой, я тоже широко улыбнулся и спросил:

– Ну, так что, господа? Продолжаем нашу мозговую атаку?

– Продолжаем! – с энтузиазмом в голосе сказал Валерий и возбужденно потер ладони друг о друга.

– Завидую таким людям, – вздохнул Виктор Баранов. Рассеянным жестом он запустил пальцы левой руки в редкие волосы на своей голове, изрядно облысевшей, и почесал ими в затылке.

– Зря завидуешь, – холодно заметил я.

– Почему? – удивился Виктор.

– Потому что ты относишься к их числу. На лице Виктора, круглом, одутловатом, появилось такое выражение, о котором принято говорить – отвисла челюсть.

– Я?! – поразился он.

В годы своего отрочества, потом юности жил я вместе с моей матерью в коммунальной квартире в Ростове-на-Дону. Жили мы бедно, почти на грани нищеты. При всей нашей бедности была у мамы заветная мечта – купить телевизор, вещь дорогую и в те годы весьма дефицитную.

Мама долго, по крохам копила деньги на то, чтобы приобрести его. Потом, накопив, месяцами бегала как заводная каждую неделю отмечаться в списках «очереди за телевизорами». И вот, наконец ее мечта сбылась. В нашей комнате появился черно-белый телевизор «Рекорд». Ясно помню, мне тогда только что исполнилось двенадцать лет.

А у наших соседей по коммунальной квартире, семейной пары старых евреев, была собака. Этакая крупнотелая лохматая псина серой масти, тоже, как и ее хозяева, очень старая. Все жильцы нашей коммуналки любили эту добродушную и ласковую собаку. Она была вхожа в любую из комнат коммуналки и чувствовала себя полной хозяйкой в квартире, где проживали четыре семьи.

Все наши соседи по коммуналке были то ли еще беднее нас с мамой, то ли, в отличие от моей мамы, не проявляли никакого интереса к «модным» техническим новинкам своего времени. Ни у кого из них телевизора пока что нe было.

Мы с мамой водрузили купленный телевизор на тумбочку. Поскорее включили его, сгорая от любопытства. Присели на стулья и уставились во все глаза на экран. Как сейчас помню, по телевизору показывали в тот день кинофильм «Джульбарс», главным героем которого был служебный пес с кличкой, вынесенной в название фильма.

Начало апреля 1999 года… Крохотная деревенька в ближних окрестностях Москвы… Изба-пятистенка… Я сижу в той избе за обеденным столом и беседую с хозяйкой дома Анной Сергеевной Лошкаревой, одинокой пенсионеркой весьма преклонных лет. В ходе беседы выкладываю на стол свой пухлый путевой блокнот, раскрываю его на первой странице. Поглядывая краем глаза на страницу, цитирую вслух, почти наизусть высказывание Виктора Гюго, «привязываю» его к теме нашей беседы.

– Как красиво об океане таинственного здесь сказано! – надтреснутым старческим голосом произносит Анна Сергеевна, дослушав цитату до конца. – И как верно! Влекущая пропасть… Чудеса, являющиеся перед человеком чередой… Кстати, насчет чудес. Это как будто про меня, бедную, у Гюго написано.

Племянник Анны Сергеевны, москвич, привез ей из города в подарок несколько книг, одна из которых оказалась моей книгой про «чертовщину». Прочитав ее, Лошкарева послала письмо в издательство, где та книга вышла в свет. Письмо было адресовано на мое имя. Читатели нередко поступают таким образом, шлют мне свои весточки на адреса издательств, выпускающих мои скромные сочинения. Письмо Лошкаревой показалось мне настолько любопытным, что я не замедлил ответить на него. Написал Анне Сергеевне, что хотел бы повидаться с ней и вот нахально напрашиваюсь к ней в гости. Ответное ее приглашение в гости не замедлило долго ждать себя.

И вот сейчас мы с ней сидели в ее избе-пятистенке за круглым обеденным столом, накрытым по случаю моего приезда белоснежной скатертью. Попивали чай, откушивали очень вкусные домашние пирожки, начиненные клубничным вареньем, и вели неторопливый разговор.

Справа от стола, в так называемом красном углу комнаты висело несколько икон, потемневших от времени. Лошкарева была женщиной, глубоко и искренне верующей.

Я рассказал подробно о «случае Лошкаревой» по той причине, что он видится мне не просто интересным по фактуре, а уникальным.

Вне всяких сомнений, фактура случая, поразительная по своей сути, завораживает. Любого трезвомыслящего человека она способна надолго вывести из равновесия, выбить из колеи. Длинная серия удивительных совпадений. Пять встреч с лосем и почти сразу же потом с соседкой Марьей на протяжении двух месяцев… фантастика какая-то! Нечто, права Анна Сергеевна, непонятное, уму непостижимое.

Однако «случай Лошкаревой» замечателен не только своей дух захватывающей фактурой. Куда более ценен он для меня, как для исследователя аномальных явлений, другим. В ряду многих сотен сообщений о странных совпадениях, делавшихся самыми разными людьми на протяжении многих веков, этот случай стоит почти особняком.

Он относится к числу немногих, крайне немногих рассказов о феномене совпадений, которые, в отличие от всех прочих, имеют свое объяснение, о котором речь впереди. Тем он и уникален.

Лошкарева терялась в догадках, не зная, как объяснить чудо ее пяти встреч с лосем возле родника. Я же, в свою очередь, даже не подумал шевелить хотя бы в малой степени своими мозгами над ее сообщением. Я твердо знал заранее – пустое это дело.

В знаковой системе Чуждого, Зазеркального имеются на уровне феномена совпадений свои особые, наиболее, что ли, излюбленные Чуждым знаки. Учитывая специфику таких знаков, я предлагаю называть их «шуточками» Чуждого, его развеселыми, по запредельным меркам, «приемчиками», почти балаганными «выкрутасами» в духе откровенных розыгрышей.

Устраивая те или иные совпадения в жизни людей на Земле, неведомые силы любят иной раз откровенно похохмить, позубоскалить. Судя по имеющимся в моем распоряжении фактам, они порой с удовольствием подшучивают на потеху себе над человеком либо сразу над целой группой людей.

Сказанное только что – вовсе не строгая научная гипотеза, а всего лишь мое очередное бесхитростное допущение. При всей своей бесхитростности оно содержит в себе изрядную долю истины. Неведомые силы, на самом деле управляющие – давайте допустим такое! – нашей повседневной жизнью, обожают время от времени развлекаться, резвиться, откровенно хохмить.

Стало быть, они явно обладают чувством юмора!

И, обладая им, с превеликим удовольствием потешаются над нами, когда запускают в наш земной курятник очередную плутоватую лису диких – для нас с, вами – невероятных совпадений.

А теперь приведу пример из собственной жизни.

Существует народная примета, что число 13 – плохое число, вредоносное, приносящее беды людям.

В школьные годы своей жизни я почему-то, не помню почему, очень сильно верил в эту примету. Подрастая и взрослея, ждал годами, что когда-нибудь однажды тринадцатого числа неведомого пока мне месяца случится в моей жизни некая большая неприятность.

Ну, ждал я, ждал. И все впустую.

Окончание учебы в школе завершилось выпускными экзаменами. На экзамен по иностранному языку запускали нас, учеников, в класс группами по десять – пятнадцать человек в каждой. Я попал в группу, состоявшую из тринадцати человек, и это с ходу слегка обеспокоило меня. Беспокойство многократно усилилось, когда из веера экзаменационных билетов, разложенного на учительском столе, вытащил я собственной рукой билет с номером 13.