С самой середины лета Зольдинг жил в лихорадочном ритме: Ржанск был важным, напряженным железнодорожным узлом; через него проходили десятки, сотни эшелонов и составов, а партизаны, подполье, несмотря на разгром Трофимова, все усиливали свою деятельность на железных дорогах, на узлах связи; каждый день в городе и его окрестностях что-то случалось, систематически срывались графики движения поездов. На вокзалах Ржанска скапливалось огромное количество войск, грузов, различных вооружений; пусть Ржанск находился сравнительно далеко от фронта, прорыв вражеской авиации не исключался, и поэтому Зольдинга беспокоило непрерывное скопление войск в городе. Началось новое большое наступление на юге, и Зольдинг стал спокойнее и выдержаннее; однажды он с удивлением заметил, что начинает вживаться в этот чужой, враждебный город, начинает привыкать к нему и чувствовать его

своим.

Поражение под Москвой в первую зиму хотелось забыть; и теперь громадный, развивающийся успех на юге, когда стала ясна цель — Сталинград, казалось, все поставил на свое место. Вероятно, с этого и надо было начинать: расколоть Россию надвое, парализовать Урал; только теперь после начала осуществления этого гигантского замысла становилось ясно, как много времени потеряно, ведь Москва сама по себе ничего не решает и ничего не дает, кроме внешнего триумфа; Зольдинг теперь почти верил, что Восточная кампания окончится успешно, он видел верное направление удара и, чтобы хоть чем-то приблизить этот реванш, не жалел ни себя, ни других. В городе у него был относительный порядок, огромными усилиями он добился этого; в России впервые пришлось столкнуться с организованным партизанским движением, и он тщательно следил за ходом партизанской борьбы не только вокруг Ржанска, но и по возможности везде на Востоке. Он пытался систематизировать накапливающийся разрозненный материал, постепенно, не вдруг стала видна такая закономерность: если партизаны усиливают свою деятельность, жди важных событий на фронтах. О некоторых своих наблюдениях и выводах он несколько раз докладывал в верха, в том числе и Хойзингеру; в частности, он выдвинул и обосновал свою методику борьбы с партизанами, а также докладывал о необходимости тех мероприятий, которые, по его мнению, могли быть по-настоящему эффективны. «Нужно расчленить русских, главное — уничтожить миф о так называемом коммунистическом ядре. Морально-политическое единство советского народа, их национальностей — чушь, химера! Немного логики и хладнокровия, чуть больше здравого смысла — и упорство русских уступит немецкой железной дисциплине, — писал он в одной из своих докладных Хойзингеру в Генеральный штаб сухопутных войск. — Необходимо выработать такие меры, чтобы заставить бороться с партизанами самих русских. В этом муравейнике племен легко вызвать рознь. Есть смысл в русские поселения назначать полицейские гарнизоны из украинцев или татар». В этой же докладной он достаточно тактично, чтобы не быть навязчивым, и достаточно аргументированно излагал свой собственный опыт разгрома ржанских партизан. Он позволил себе рекомендовать предложение обер-лейтенанта Зильберта Фаульбаха, поскольку оно уже дало неплохие результаты. И хотя он точно знал, что такой ложный отряд имеет массу прецедентов в прошлом, правда в разных вариациях, он все-таки подчеркнул инициативу именно Зильберта Фаульбаха, это был подчиненный ему офицер, и здесь говорило честолюбие; и потом все лавры доставались фронтовикам, и хотелось хоть как-то подать голос, обратить внимание на ту черную, неблагодарную работу, которую вели они. Анализируя и находя свои объяснения достаточно вескими, Зольдинг довольно потирал руки, попробуй, сумей, не навязывая своей точки зрения, остаться в тени.

Зольдинг сейчас был настроен мирно, не глядя на Ланса, видел его недовольное лицо; Ланс ходил по кабинету; прямой, на длинных ногах и с обиженным сосредоточенным лицом, Зольдинг понимал его состояние, больше того, — если бы можно было, он с удовольствием оставил бы Ланса на своем месте и сам отправился в лес.

— Итак, Ланс, — сказал Зольдинг дружески; ерунда, дождь как дождь, похож на все осенние дожди в мире. — Сегодня вечером вы встретитесь с доктором Риттерсом, он вам объяснит дальнейшее. До свидания, Ланс. Перед рейдом зайдите проститься. Надеюсь, вы не сердитесь на меня, потом у вас будет что рассказать, Ланс.

Уже с весны сорок третьего года, как только чуть подсохла земля, немцы стали усиленно прощупывать Ржанские леса и с воздуха и на земле. В штаб Трофимова поступали тревожные сигналы о сосредоточении вокруг партизанских районов большого количества регулярных войск, и Трофимов приказал повсеместно усилить наблюдение.

На специальном заседании подпольного обкома в присутствии большинства командования партизанских отрядов и соединений Ржанщины был разработан и утвержден план совместных действий.

Если лежать на спине и глядеть вверх, не остается ничего, кроме голубой бесконечности, и кажется, что в ней тонешь, как в море. Шура никогда не видела моря, но представляла его себе вот таким синим, бездонным, бесконечным.