Все ключи, которые слесарь принес с собой, были уже опробованы, но массивные импортные замки держали дверь одноэтажного кирпичного домика намертво. Он бросил в сердцах ключи в маленький потертый чемоданчик, они звякнули жалобно и затихли. Слесарь нехотя вынул дрель, тяжело вздохнул, обернулся к стоявшим у изящной, кокетливой калитки людям, обвел их всех недобрым, укоризненным взглядом и сумрачно проговорил:

— Торопня до добра не доведет. Молодые вы, вот что. Могли бы хозяйку дождаться, она бы вам все ключиком и открыла бы. Жалко ж красоту такую буравить!

Мохов внимательно оглядел дверь. Для этих мест, для города, она выглядела, конечно, непривычно. Ладно сработанные изящные завитушки инкрустации будто ажурной вышивкой покрывали поверхность двери. Красиво, что верно, то верно. Но Мохову не хотелось, да и нельзя было объяснять слесарю, что хозяйку этапируют сейчас из Москвы и сюда, в далекий сибирский городок, она прибудет не раньше чем через четыре дня, а обыск надо провести немедленно. Поэтому он только пожал плечами и сказал устало и тихо:

— Делайте, пожалуйста, что вас просили. У нас времени в обрез.

Слесарь оскорбленно поджал губы и вонзил дрель сантиметрах в пяти выше первого замка. Работал он споро и зло. Кряхтел, ругался, а то вдруг ласковой скороговоркой заговаривал с замками, будто успокаивал неугомонного капризного ребенка. Наконец дверь распахнулась, и прежде чем Мохов, сотрудники и понятые перешагнули порог, слесарь изогнулся в шутовском поклоне и проговорил с издевкой в голосе: