Джефф Райман, культовый современный фантаст-утопист, играючи помещает нас в зыбкий мир альтернативного будущего, где власть на планете принадлежит растительному миру. На смену электронике пришла высокоразвитая органическая химия; люди «занимаются» фотосинтезом, учатся под руководством вирусов, размножаются строго по графику… и мало кто доживает до сорока лет. В центре внимания автора — юные человеческие особи и их жизнь в благоустроенном «питомнике». Появление на свет Милены, обладающей иммунитетом к законам органики, заставляет встрепенуться полузомбированных «овощей», которые хотят помочь ей найти безопасное место под солнцем даже ценой собственной жизни…
Предисловие
Победная поступь медицины
(Культура вирусов)
МИЛЕНА КИПЯТИЛА ВСЕ ПОДРЯД. Она панически боялась заболеть. Она всегда кипятила ножи и вилки других людей, если хотела их использовать. И другим людям это часто не нравилось. Режущие изделия делались из твердой резины, которая от такой обработки часто плавилась. После этого ножи уже нельзя было использовать. Зубцы у вилок начинали топорщиться куриными лапками, скукоживаясь на манер высохших старых перчаток.
На улицу Милена выходила исключительно в перчатках, причем по возвращении кипятила и их. Поковырять пальцем в ухе или носу она не позволяла себе никогда. В душных, пахнущих, переполненных автобусах Милена задерживала дыхание — иной раз так, что голова шла кругом. Стоило кому-нибудь кашлянуть или чихнуть, как она тут же закрывала себе лицо. А чихали люди постоянно, и зимой и летом. Они болели всегда — потому что у них были вирусы.
Убеждения были инфекцией. Достижения медицины привели к тому, что приемлемые модели поведения можно было подцепить от соседа или привить по решению Партии.
Вирусы делали людей жизнерадостными, чуткими и честными. Благодаря вирусам у людей появились безукоризненные манеры, эрудиция и красноречие. Они работали четко и быстро, и у них — у всех — были абсолютно одинаковые убеждения.
Некоторые вирусы были получены из герпеса и внедряли ДНК непосредственно в нервные клетки. Другие представляли собой ретровирусы и переносили ДНК мозга, импортируя информацию и мысли. Их еще называли
Леденцами —
из-за того, что нуклеиновые кислоты их генов окружала оболочка из сахара и фосфатов. Они были защищены от генетических повреждений и мутаций. Считалось, что Леденцы абсолютно безопасны.
Книга первая
ЛЮБОВНЫЙ НЕДУГ, или Жизнь в Яме
Глава первая
Повседневная жизнь в грядущем
(Окна в пролете моста)
ЭТО БЫЛА ДЕТСКАЯ АУДИТОРИЯ.
Все сидели на матрацах, расстеленных на полу комнаты Детсада; свет был приглушен. На детях были однотипные серые комбинезончики из стеганой саржи, впрочем, их разрешалось украшать цветастой вышивкой. Разрешалось также входить и выходить из комнаты по своему усмотрению; следить за дисциплиной не было необходимости. На импровизированной сцене являли витиеватый шекспировский юмор актеры.
Они играли «Бесплодные усилия любви». Дети явно скучали: сюжет пьесы был им хорошо знаком.
Милена Шибуш готовилась к своему выходу, находясь непосредственно в поле зрения детей. Кулис и занавеса здесь не было. Слышно было, как негромко переговариваются между собой зрители: на лестные отзывы рассчитывать не приходилось.
Глава вторая
Песня-скулеж
(Выход из Раковины)
ЛЮДИ ЖИЛИ компактными группами, которые назывались
Братствами.
Братства объединяли людей, занимавшихся одним и тем же видом деятельности, но местные службы у каждого из них были свои: прачечная и рынок, сантехники и дворники. Лондон был ненормально огромным, но Братства помогали людям ощущать себя людьми.
Милена жила в Братстве Актеров. В его общежитии когда-то располагалась штаб-квартира нефтяной компании, поэтому все по старой памяти называли его
Раковиной [5] .
Здание подковой огибало внутренний двор, подобно двум крепким, надежным рукам из мрамора и бетона.
При Раковине числилась своя курьерская служба. Каждое утро, в обед и в шесть вечера к Милене стучался Почтальон Джекоб — узнать, нет ли у нее каких-либо сообщений.
Джекоб был миниатюрным, субтильным, до лоска обходительным чернокожим. Милена же считала себя неблагодарной свиньей, потому что он наводил на нее смертельную скуку.
— Доброе утро, Милена! — обращался он к ней с неизменно восторженной улыбкой и мертвым взглядом.
Глава третья
Любовный недуг
(Обнимая призрак)
«БЕСПЛОДНЫЕ УСИЛИЯ ЛЮБВИ» стали последнее время такими вялыми, что режиссер был вынужден собрать всех на репетицию. Обычно у актеров репетировать необходимости не было: вирусы сами подсказывали, как нужно играть.
Репетиционные комнаты предназначались в первую очередь для музыкантов, и труппе в полном составе там было тесновато. За окном безжалостно ярилось солнце, стояли жара и духота.
— Это уж про меня, с вашего соизволения! — произнесла свою реплику Милена своим собственным голосом, в котором были страсть и чувство. — Я и есть Энтони Тупица!
— Стоп, стоп, стоп! — прервал режиссер. В его обязанности входило воссоздавать ту единственную трактовку великой пьесы, которую помнили вирусы. — Милена, ты же прекрасно знаешь, как должна звучать эта реплика!
«Да, знаю, — подумала она. — Вяло, пресно,
тупо».
Милене было не до пьесы. Ее разбирало безотчетное беспокойство, от которого начинаешь метаться из угла в угол. Не терпелось повидаться с Ролфой, поговорить — как будто у них оставались какие-то нерешенные дела.
Глава четвертая
Антарктика
(Перчатки с обрезанными пальцами)
МЕДВЕДИ В ЛОНДОНЕ ПРОЖИВАЛИ вместе, на одной из улиц в Кенсингтоне. А точнее, на Нэш-террас, в громадном розоватом особняке с черными деревянными дверями.
Чтобы дотянуться до дверного молотка, у Милены недоставало роста: несколько раз безуспешно подпрыгнув, она предусмотрительно решила не рисковать потерей собственного достоинства и заколотила по двери ладошкой.
Внутри послышались какие-то крики, глухие стуки, и дверь неожиданно распахнула юная медведица, на которой не было никакой одежды. По всему туловищу у нее топорщились косички. Из помещения ощутимо дохнуло морозным воздухом. Малая медведица, вопросительно глянув на Милену, завопила в глубину дома:
— Ролфа-а! Тут к тебе
подружка
твоя заявилась! — и отошла, оставив дверь нараспашку.
Внутри стоял отчаянный холод. Все стены между стоящими вплотную домами были снесены, и получалось единое огромное пустое пространство, идущее внутри зданий вдоль улицы. Здоровенный Гэ-Эмище (мужчина) в маске сварщика сидел на корточках над механическим агрегатом и приваривал к нему какой-то узел. Милена успела заметить, что по полу сквозняком раздувает клочки меха.
Глава пятая
Низкопробная комедия
(Мы, Вампиры)
ПРОСНУЛАСЬ МИЛЕНА ИСЦЕЛЕННОЙ.
Все, хватит.
Она очнулась в своей комнатке Раковины, у себя в постели. Как она добралась домой? Никак не вспомнить. Милена села в кровати. Спина занемела, голова тупо ныла в висках и вокруг глаз.
К Ролфе ее больше не тянуло. Сама мысль о ней — о ее запахе, зубах — вызывала легкое недомогание. Мысль о них ассоциировалась теперь с болью. Болевшая до сих пор любовью, сейчас Милена испытывала при упоминании о ней болезненную антипатию.
«Ничего, клин клином вышибают», — подумала она и резко, от души чихнула, шмыгнув носом. Интересно, сколько сейчас времени? Вирусы подсказали. «Маркс и Ленин, боже мой! — спохватилась Милена. — У меня же сегодня утром спектакль, “Бесплодные усилия любви”! А я проспала». Почему-то мысль об этом принесла облегчение: правильно сделала, что пропустила. Она со стоном раскинулась на кровати.
Тут отворилась дверь, и на пороге появилась какая-то незнакомка.
