Стук копыт, отдаляясь, затихал. Земля, потревоженная ударами подков рыцарских коней, содрогалась все реже. Оглушенные этим страшным звуком, они уже начинали различать пересвист птиц, шелест степной травы, тонкое пение ветра в ее стеблях. Но опасность все еще была близка. Она шла за ними по пятам, поэтому главное сейчас — замереть, не шевелиться. И тогда, может быть, рыцари проедут мимо, не заметив припавших к земле, вжавшихся в траву людей. Тогда, может статься, беглецам опять повезет — можно будет перевести дыхание, расслабиться…

Не повезло.

Громкие крики, дробь подкованных копыт вновь приближаются. И тогда он осторожно поднимается из травы, встает во весь свой высокий рост и покорно опускает голову, ожидая скачущих прямо к нему всадников. В мозгу, как птица в клетке, бьется одна-единственная мысль: «Не заметили бы они остальных…»

Восемь человек. И среди них — два самых близких ему существа Молодая девушка и маленький, совсем еще крошечный ребенок. Восемь человек — это вместе с ним, младенцем. А среди остальных семерых — три женщины и старик, чудом сумевший дожить до столь глубоких седин. Они замерли всего в сорока шагах от этого места. Там, за невысоким холмиком, где уже начинались спасительные леса, способные укрыть обреченных на смерть беглецов. Восемь беглецов — все, что осталось от тридцати человек, покинувших поселок. Он несет ответственность за них, они доверили ему свои жизни. Впрочем, какой у них был выбор?!

Они шли всю ночь. И эту ночь, и предыдущую, и еще четыре ночи до того. Он выбрал кружной путь. Само собой, прямая дорога кажется короче, но кружным путем — безопаснее. А это самое главное. Приходилось, конечно же, поджидать отставших, останавливаться, если кто-то подвернул ногу или слишком устал, следить, чтобы охотники, отправляющиеся подстрелить какую-нибудь мелкую степную дичь, не уходили слишком далеко, жечь костры только в полдень, когда меньше опасности, что отсветы огня будут замечены с крепостных башен рыцарями. К тому же многие тащили за собой совершенно ненужный хлам, мешающий быстрому продвижению. Кто-то волок тюк с одеждой, кто-то — мешок со своим инструментом, кто-то — целый ворох старых и полуистлевших уже звериных шкур. В общем — у кого что было, кому что напоминало о прежней жизни. Ведь не для дела же тащили, ясно. Хотели захватить что-то с собой на память о родных очагах, которые — это понимали все — им уже никогда больше не увидеть.

Четыре с половиной десятка потеряли инксы в этой, такой неудачной для них «охоте». Но и кочевники понесли ощутимые потери — двадцать человек никогда уже не вернутся к своим домам, а еще трое — неизвестно, выживут ли? Но из этой схватки кочевники вышли победителями, а из инксов никто не уцелел, за исключением четверых пленников — трех инксов и молодой инксийки, — сидящих сейчас связанными на земле.

Йорка посмотрела на Крона с радостной улыбкой.

— А ты все такой же! — рассмеялась она.

— Конечно, — кивнул Крон. — Бессмертные не стареют…

Йорка тоже ничуть не изменилась за те пятнадцать лет, что они не виделись с Кроном. Выглядит она по-прежнему лет на двадцать пять. В кочевничьей куртке, поверх которой с правой стороны плотно притянут ремнями нагрудник из толстой кожи, чтобы грудь при стрельбе тетивой не поранить. Колчан с длинными степными стрелами — у лесных охотников таких не бывает — висит за спиной. Большой и тугой лук на плече, на поясе — короткий меч, рукоять которого украшена инксийскими красно-белыми полосами. Крон вспомнил вдруг о своем трофейном мече.

Набрать армию… Легче сказать, чем сделать это! Два года ушло у Бессмертных на то, чтобы собрать достаточное количество кочевников. Не верили уже люди Бессмертным, потому что не видели в них защитников.

В глаза-то, конечно, этого не говорили, чтобы неприятностей не иметь и чтобы голова на плечах осталась. Так… Слушали, кивали, соглашались для виду — дескать, обязательно придем в Вечный Город. Но мало толку было от этих разговоров. Однако хоть и не много было желающих в Степь идти, но находились отчаянные головы, те, кому терять уже было нечего.

Все Бессмертные разъехались по степям, горам да лесам — войска собирать. Оке, Ландер и Трэк отправились в степи, села, редкие ныне кочевья. Трэк потом, правда, на юг повернул, в луга, что за Риифорскими болотами. Там тоже с недавнего времени пастухи да охотники поселились — каждый спасался от инксов как мог. Кто меч брал, а кто уходил подальше от беды, надеясь отсидеться в глуши, за болотами, куда инксы не скоро еще отважатся нос сунуть. И у кого бы язык повернулся осуждать такого человека? Который потерял все, что было у него — и дом, и скот, и поле небольшое с огородом, кроме, к примеру, своих детей малых. И одна мысль у него оставалась — их бы спасти.

Но были и такие, кто за болота ушел потому, что просто некуда идти было. Степь, она ведь не так давно вновь возродилась-то. Вот и сидели люди за болотами, вздыхали, ждали, когда же люди с инксами серьезный разговор поведут.

Не сказать что Трэку удалось собрать большую армию, но двенадцать сотен людей, готовых жизнь свою отдать в бою, — это по нынешним временам немало. Оружия, правда, у них никакого не было, но это дело поправимое. Сколько веков Бессмертные отбирали оружие у жителей степей да долин — подвалы Вечного Города, считай, битком забиты. Трэк повел свою армию в Сиузские горы — вооружать и обучать. И по пути повстречался с Киниром.

Хорошо летом в Андирских горах. День становится длиннее, солнце успевает прогреть своими лучами суровые камни, и можно раскинуться на земле, устремить взгляд в небо и подумать. О себе, о жизни своей. Помечтать о чем-нибудь.

Или же вспомнить, как год назад брали Крин. И что еще за этот год произошло — хорошего, не очень и, прямо скажем, плохого. Лард, например, только этим сейчас и занимается. Вспоминает былые сражения, хвастается без удержу, какой Крон великолепный командир (Крон всегда морщился при этих разговорах, словно от зубной боли, одергивал Ларда, ругал его, запрещал хвалить — все без толку!), сетует на то, что долго Степь не собирается, и грозится перебить всех инксов, какие ни есть на свете. Благо слушателей у Ларда хватает. Здесь, в Андирских горах, расположены пещеры отшельников — людей, которым надоела жизнь в долине, суета и вечное беспокойство. И они ушли из долины, заселили пещеры, тянущиеся в ряд на одном из горных склонов, да так тут и живут. Не много их — человек двадцать. Кто помоложе — охотой промышляет, кто постарше — огородами кормится. Крону почему-то это все напомнило Вечный Город. Таким, каким его хотел видеть Лик. Однако Лику не удалось создать ничего подобного. Возможно, все дело в том, что люди были смертны и не успевали надоесть своим соседям — возле отшельничьих пещер уже имелось маленькое, в шесть могил, захоронение.

Крон с Лардом жили в пещерах отшельников уже четыре дня. В Вечный Город прискакал гонец от Кинира, пожелавшего встретиться с Кроном именно здесь. Видимо, до сих пор еще Кинир сердит на Оке, раз избрал местом встречи не Вечный Город, а Андирские горы. А раз так, то уговаривать Кинира приехать в Город бесполезно. И когда Крон поспешил на встречу со своим старым другом, Лард — верный его спутник — пожелал сопровождать Бессмертного.

— Мало ли что может случиться в горах? — ворчал он, собираясь в дорогу. — Инксов, вон, уже почти год не трогаем! Они сейчас так обнаглели, что только держись!..

Конечно, помощь от Ларда Крону была бы невелика. Но хороший попутчик еще никогда и никому не мешал.

Криаг сегодня был мрачен. Настроение — хуже некуда. С самого утра день не задался, бывает же такое, верно? А началось все с того, что Риала — жена его — разбила горшок с молоком. Недаром говорят: молоко в землю и день туда же! Так оно и вышло! Уж он хотел было отругать ее, да сдержался. Баба и сама перепугалась, лучше него знает, что плохая это примета — молоко разлить. Как грохнула о порог горшок, так у самой-то лицо и побледнело, белее пролитого молока стало.

Молоко для кочевника — первейший продукт. Опять же — сыр, масло. В пути не всегда хлебом или чем другим разживешься, а мясо долго не сохранишь. Кочевали-то в основном двумя-тремя семьями, забитую корову за день не съешь, а подвалов, чтоб мясо хранить, у кочевников нету. Да и каждый раз на еду скотину бить — скоро без стада останешься. Нет, молоко для кочевников — это самое главное. Потому и отношение к нему такое почтительное. Хотя какие они сейчас кочевники? Оседлые пастухи они теперь, вот кто.

Да и какая в сущности разница-то, как тебя люди называют? Дом у него есть, построил недавно. Хороший дом, хоть и на инксийский похож, зато крепкий и надежный. Такие дома Криаг в Крине видел.

Корову вот выменял недавно, поле свое небольшое, огородик, урожай в этом году собрали неплохой, есть чем с соседями обменяться. Инксов бы еще не было, не жизнь бы тогда была — мед сладкий.

Криаг тяжело вздохнул. Год уже минул с тех пор, как они Крин взяли. Криаг тогда в армии Трэка был. А как Оке распустил Степь, так он тут и осел. Вместе с женой. Она баба хозяйственная, покладистая и смирная, хотя в Степи от нее пощады инксам не было. Но дома ничего, с мужем воевать не собирается. Только вот руки корявые, разлила молоко, дура! А ты теперь расхлебывай!