Стрельцы московские

Романов Максим Юрьевич

В книге рассматриваются различные аспекты организации службы московских стрельцов, в т. ч деятельность Стрелецкого приказа — одного из центральных государственных учреждений России XVI–XVII вв. Впервые приводятся сведения из истории 26 стрелецких полков, входивших в состав столичного гарнизона во второй половине XVII в. К основному тексту прилагается обширный справочный материал, а также не публиковавшиеся ранее архивные документы.

К концу XVII века общая численность населения Москвы составляла около 200 тысяч человек, из которых более 20 тысяч несли службу в московских стрелецких полках, С учетом членов их семей, отставных стрельцов, стрелецких вдов и сирот эту цифру можно смело увеличить в 2–3 раза. Таким образом, стрелецкое население столицы составляло не менее четверти от общего числа горожан.

Столь значительное представительство стрельцов среди жителей Москвы XVII века, их особая роль в истории Русского государства не могли не вызвать интерес у образованных людей и ученых нового времени.

В то же время работа по созданию истории московских стрельцов, как отдельного соединения царского войска XVI–XVII веков, так и не была завершена. Представленная на суд читателя книга является попыткой сделать первый шаг в этом направлении. Особое внимание в ней было обращено на историю отдельных московских стрелецких полков XVII столетия. Отсутствие какой-либо информации по данной теме по сей день является основной причиной различных вымыслов и фактических ошибок, получивших широкое хождение как в популярной, так и в научной литературе.

Максим Юрьевич Романов

Стрельцы московские

Война и мир — слова, вобравшие в себя весь глубинный смысл многовековой истории Российского государства. Идея национального единства, выстраданная населением удельных княжеств в трагическую эпоху междоусобного лихолетья, создала на восточной окраине Европы неповторимый мир великорусского народа, объединившегося в борьбе за свое право «безмятежно» жить на родной земле. Страшная необходимость этой борьбы, затихавшей лишь на непродолжительные периоды, наложила особый отпечаток на главные устои русской государственности. Позднее их основополагающие принципы нашли выражение в известной формуле — православие, самодержавие, народность.

Подобно огромному военному лагерю с единым централизованным командованием Русь сплотилась вокруг своих государей, помазанников божьих, призванных свыше блюсти народное благо. Утвердившись в своей богоизбранности, русские самодержцы возложили на всех своих подданных основную повинность — оборонять православное царство. Каждый был обязан лично нести ратную службу либо содержать тех, кто стоял на защите государства. Этот принцип являлся стержневым в общественном устройстве средневековой России.

Наиболее полно социальный строй Московского государства был представлен в повседневной жизни русской столицы. Все население Москвы XVI–XVII веков по роду деятельности и ведомственной принадлежности можно условно разделить на четыре группы: людей дворцовых, казенных, церковных и посадских, К первой группе относились не только обитатели царского дворца, различные думные и придворные чины, но и дворяне, служившие по выбору в столице, многочисленная дворцовая обслуга, в том числе жители дворцовых слобод, В ведении церковных властей находились священники и причетники приходских церквей с их семьями, служащие Патриаршего дома и его учреждений, монастырская братия, обитатели патриарших и монастырских слобод. Посадское население города составляли торговые люди разных чинов, тяглецы черных сотен и слобод, платившие все виды налогов и исполнявшие различные повинности в пользу государства, К группе людей казенных, то есть государевых, о сносились служащие различных государственных ведомств, работники казенных мастерских и мануфактур, ямщики и в первую очередь военный служилый люд разных чинов: воротники, пушкари, затинщики, служилые иноземцы и казаки, солдаты и стрельцы.

К концу XVII века общая численность населения Москвы составляла около 200 тысяч человек, из которых более 20 тысяч несли службу в московских стрелецких полках, С учетом членов их семей, отставных стрельцов, стрелецких вдов и сирот эту цифру можно смело увеличить в 2–3 раза. Таким образом, стрелецкое население столицы составляло не менее четверти от общего числа горожан.

Стрельцы XVII века

Освобождение Москвы от польских захватчиков, свершившееся 24 октября 1612 г., стало тем знаковым событием, от которого начинался отсчет новой эпохи в истории Московского государства. Для вождей земского ополчения очищение «дома Пресвятые Богородицы» означало, прежде всего, возможность возобновить традиционные государственные устои, что бывали «при прежних российских прироженных государех». Еще не был решен вопрос об избрании нового «природного царя», когда временное правительство, возглавляемое князьями Д.Т.Трубецким и Д.М.Пожарским, восстановило деятельность главных приказов, в которых вершилась всякая земская управа.

Столичная жизнь постепенно возвращалась в опустошенную и обезлюдевшую Москву. Сюда в самом начале 1613 г. стали съезжаться земские выборные, чтобы решить главный вопрос: кому царствовать в Русской земле? Выбор пал на 16-летнего юношу, представителя старинного боярского рода — Михаила Федоровича Романова. 2 мая столица встречала юного государя, на плечи которого ложилась многотрудная задача ликвидации тяжелейших последствий Смуты.

Ужасающую картину нищеты и разорения представляли собой большинство центральных районов России. Воровские казачьи шайки продолжали грабить и мучить уцелевших жителей, доходя порой до ближайших окрестностей столицы. Западные окраины государства оказались в руках давних врагов Москвы — Швеции и Речи Посполитой, захвативших ключевые русские города — Новгород и Смоленск. Не отказался польский король и от своих планов посадить на московский престол сына — королевича Владислава. Как и прежде, на южных окраинах страны бесчинствовали многочисленные кочевые татарские орды.

Борьба с внешней угрозой, растянувшаяся на многие десятилетия, потребовала величайшего напряжения всех народных сил, По подсчетам В.О.Ключевского, «на какие-нибудь 70 лет (1613–1682) приходится до 30 лет войны, иногда одновременно с несколькими неприятелями»'. Не случайно, что на протяжении всего XVII столетия финансовое обеспечение обороноспособности государства оставалось одним из наиболее проблемных направлений в деятельности царской администрации.

Основу громадного русского войска по старинке составляли дворянское ополчение и сопровождавший его разношерстный дворовый и даточный люд. Опыт XVI — начала XVII веков показывал, что боевые качества дворянской конницы и собираемых по случаю войны пеших полков были крайне низкими. Особенно заметным это становилось в сражениях с войсками европейских государств. На этом фоне в лучшую сторону по своей организованности и подготовке отличались стрелецкие приказы, несшие службу на постоянной основе. Позднее конкуренцию им смогли составить только выборные солдатские полки «иноземного строя».

Начальный люд стрелецкий

В военных походах, на службах и в мирной жизни рядовые стрельцы находились под постоянным надзором своих командиров. Младшее звено командного состава стрелецких приказов составляли десятники и пятидесятники, ведавшие соответственно десятками и полусотнями стрельцов. На них лежала обязанность постоянно смотреть за тем, чтобы подчиненные вели себя смирно, службу несли исправно, а находясь в городе, не покидали без «отпуску» своих слобод. Для этого два раза в день, утром и вечером, младшие командиры должны были проводить «смотры» личного состава. Если обнаруживалось, что стрелец самовольно уходил из своей слободы, а десятник это утаивал, то за такое нерадение его сажали в тюрьму на один день. Когда приказ заступал в караул, пятидесятники и десятники назначались старшими постов, в зависимости от численности караульных.

За свое «старшинство» младшие стрелецкие командиры получали повышенное жалованье. По данным Г.К.Котошихина, в середине XVII века их денежные оклады составляли от 10 до 15 рублей в год, хлебное жалованье — от 18 до 20 четвертей. Кроме того, соли пятидесятники получали ежегодно по 5 пудов, десятники — по 3 пуда

1

. В остальном материальное обеспечение младших командиров мало чем отличалось от обеспечения рядового состава. Как и все стрельцы, десятники имели на вооружении сабли, бердыши и самопалы. В отличие от них командиры полусотен были вооружены только холодным оружием. В общем стрелецком строю их выделяли протазаны или алебарды.

Обычно десятников и пятидесятников стрелецкие головы выбирали из числа «добрых», безупречно служивших стрельцов, но случалось, что назначать приходилось «неволею, а не своею охотою». Чаще всего тяготились повышением по службе «прожиточные» стрельцы, для которых дополнительные обязанности становились помехой в их доходных промыслах. Не менее обременительной была и должность пристава, выполнявшего функции судебного исполнителя и рассыльного по различным административным делам, находившимся в ведении командира приказа. Согласно наказам стрелецким головам середины XVII столетия в каждом приказе должно было иметь по одному приставу, «а переменяти их по годом, а давати приставство за явственные послуги стрелцом добрым, которые б были не воры и не бражники, и имать по них крепкие поруки с записми; а имати приставу хоженого со стрелца по четыре денги, а пожелезного на день да на ночь по три денги, и с сторонних приставу имати хоженого, по государеву указу, по десяти денег»

В середине XVII века появляется более высокая должность «пятисотного пристава» или просто «пятисотенного». По официальной справке 1689 г., «в стрелецких полках во всяком полку по 1000 человек, а в полку порознь чинов пятисотой 1 человек, пристав 1 человек, пятидесятников 20 человек, десятников 100 человек»

По своему положению пятисотенные приближались к командирам среднего звена, к которым, прежде всего, относились стрелецкие сотники. В подчинении каждого из них находилась отдельная сотня стрельцов. Им же принадлежали суд и расправа над их подчиненными, если те допускали по службе незначительные проступки. Только сотники имели право отпускать за пределы слобод своих стрельцов, о чем последние обязаны были доложить непосредственным начальникам — десятникам или пятидесятникам. Во время общих построений и в походах сотники должны были неотлучно находиться при своих подразделениях. В случае посылки на какую-либо службу отдельной сотни ее командир становился полноправным начальником отряда. На сотниках московских стрельцов лежала также ответственная обязанность — встречать у границы и сопровождать до Москвы иноземных посланников и гонцов.

Стрелецкий приказ

По установившемуся исстари порядку всеми стрельцами, московскими и городовыми, ведал единый, центральный орган управления — Стрелецкий приказ. Со дня его учреждения деятельность этого ведомства не прерывалась ни на один день. Даже в годы Смуты Приказ формально продолжал функционировать, хотя на деле его полномочия не простирались за пределы кремлевских стен. Прерванная иноземным вторжением в столицу повседневная работа Приказа стала возрождаться сразу же после изгнания из Москвы польских и литовских захватчиков.

Первым главой Стрелецкого приказа при новой царской династии стал стольник князь

Афанасий Васильевич Лобанов-Ростовский,

ведавший также Панским приказом. Оба эти ведомства курировали вопросы, связанные с организацией службы большей части постоянного столичного гарнизона — стрельцов и служилых «кормовых» иноземцев. Благодаря своей близости к могущественной группировке бояр Салтыковых, заправлявших государственными делами в первые годы царствования Михаила Федоровича Романова, князь обеспечил себе быструю карьеру и уже в 1614 г. был возведен в чин чашника, а еще через год пожалован боярством.

При нем Стрелецкий приказ оставался сугубо военным ведомств вом. После того, как из его ведения были изъяты функции по управлению городовыми казаками, переданные во вновь учрежденный Казачий приказ, в компетенции Приказа остались только вопросы, касающиеся организации службы стрелецкого войска. В их число входил широкий круг задач по комплектованию формируемых стрелецких частей, обеспечению их вооружением и прочим необходимым имуществом, выдачи денежного и хлебного жалованья, распределению отдельных стрелецких подразделений на различные службы. Необходимые для этого денежные средства поступали в Стрелецкий приказ по его запросам из разных государственных структур — Большого дворца, Устюжской, Новгородской, Владимирской четей и иных ведомств. Ежегодно по «памятям за приписью» высших должностных лиц Стрелецкого приказа московские стрельцы получали с Казенного двора сукно на служилое платье.

К началу 20-х годов для содержания стрелецкого войска был введен новый прямой налог — «стрелецкие деньги», который первоначально должен был заменить сбор стрелецкого хлеба с городов и «черных» уездов, находившихся в ведении Новгородской и Устюжской четвертей. С посадов и сельских мест Замосковного края и иных областей по-прежнему собирался один из основных натуральных налогов — «стрелецкий хлеб». Иногда по особым указам эта подать заменялась денежным сбором'. Собранные с уездов хлебные запасы поступали в Москву на Житный двор, находившийся в ведении приказа Большого Дворца

Начальником одного из крупнейших государственных учреждений князь А.В.Лобанов-Ростовский оставался в течение десяти лет. Как докладывал из Москвы шведский посол: «Лобанов с Салтыковыми были первыми во власти и тиранили с таким насилием, что могли бы все перевернуть». Их положение пошатнулось осенью 1619 г., когда в столицу из польского плена вернулся отец царя Михаила Федоровича — патриарх Филарет (Ф.Н. Романов). В 1623 г. князь Лобанов-Ростовский, обвиненный в «измене», был подвергнут опале и отправлен в ссылку. Его участь разделили и братья Салтыковы.

Восстание 1682 г

Последние годы царствования Федора Алексеевича (1676—82) оставили в народе тяжелое впечатление. «Всюду не точию в мужех, но и в женах словеса от обид и в неполучении правных дел всюду происходили», — писал современник Боярское правительство, правившее от имени тяжелобольного 20-летнего государя, погрязло

в

стяжательстве и придворных

интригах.

Война с Турцией за признание ею суверенитета России над Украиной, длившаяся на протяжении почти всего царствования Федора, обнажила многочисленные пороки и изъяны существовавшей системы государственной власти. Чрезмерно высока была цена Бахчисарайского перемирия, подписанного 13 января 1681 г. Бессчетное число ратных людей навсегда осталось лежать в украинских степях. Большинство из них погибло в результате болезней и голода, возникших из-за неразберихи в высшем военном командовании. На место павших власти прибирали даточных из крестьян и посадских людей, отрывая от мирного труда наиболее работоспособных поданных. На плечи оставшихся ложилась вся тяжесть постоянных налогов и чрезвычайных военных сборов, доводивших страну до повсеместной скудости.

Все это не могло не сказаться на положении московских стрельцов — непременных участников всех военных походов. На завершающем этапе войны убыль в стрелецких приказах в среднем достигала 20 %. В их ряды влилось большое число новых людей, в том числе и беглых холопов, для которых стрелецкая служба, с ее лишениями и жесткими требованиями дисциплины, была не только необычна, но и весьма тяжела. Усугубляли ситуацию постоянные задержки выплаты государева жалованья и снижение хлебных окладов, что явилось неизбежным следствием возраставших из года в год недоимок основных податей: стрелецких денег и стрелецкого хлеба. На этом фоне традиционное самоуправство стрелецких начальных людей, лихоимство первых бояр и безволие верховной власти становились особо нетерпимыми.

Предвестником назревавшей смуты стали события, развернувшиеся в начале 1682 г. вокруг московского стрелецкого приказа Богдана Пыжова. В один из февральских дней его стрельцы били челом государю на своего полковника, который «корыстовался» жалованьем подчиненных, вычитая из него до половины и больше. Розыск по этому делу был поручен «первому государскому советнику» И.М.Языкову. Боярин, «по наговору» стрелецких полковников и в угоду начальнику Стрелецкого приказа князю Ю.А.Долгорукому, приказал челобитчиков бить кнутом, а затем сослать в дальние города. Столь жестокое наказание преследовало определенную цель — «всех приказом стрелцом страх великий содеяша». Некоторое время казалось, что правительству удалось подавить очаг неповиновения, но 23 апреля от стрельцов поступила новая жалоба.

На этот раз стрельцы действовали с большим напором. Дождавшись подходящего момента, когда царь Федор Алексеевич совершал «выход по персграде», группа служилых людей «словесно» била челом на своего полковника Семена Грибоедова, обвиняя его «во всяких налогах и обидах». Государь указал одного челобитчика направить в Стрелецкий приказ и провести очную ставку с командиром. Доставленный к розыску С.Грибоедов утверждал, что «на полковников стрелцом никакой их полковничьи работы не работать, не слыхал, и в наказе де ему о том не написано». Далее в своей сказке он писал, что такие порядки бывали и «при прежних их братье полковниках» и сейчас у всех полковников бывают, а мучений никаких от него стрельцам не было «кроме вины». Дьяк М.Прокофьев, проводивший следствие, принял «без ево великого государя указу» решение полковника освободить, а челобитчику учинить наказание.

Узнав о таком приговоре, стрельцы вновь подали в Стрелецкий приказ челобитную на С.Грибоедова, но приказные чины хода ей не дали. Согласно принятому ранее решению челобитчика Семенова приказа Грибоедова, приговоренного к битью кнутом, в сопровождении дьяка и приставов доставили в слободу, где перед съезжей избой и должна была состояться казнь. Однако полчане не допустили расправы и отбили своего сослуживца. Затем «многие лутчие люди» от всего приказа направились ко двору князя ЮАДолгорукого и подали третью челобитную на своего полковника. Настойчивость стрельцов возымела действие и вынудила власти предпринять меры. После повторного розыска вина С.Грибоедова была признана, и по царскому указу его заключили в тюрьму. Сегодня можно только предполагать, как бы развернулись события в дальнейшем, если бы не смерть царя Федора Алексеевича, скончавшегося 27 апреля.