Никогда не забуду день, когда арестовали Бесс Меерсон. Бедняжку Бесс. Бывшую Мисс Америка, а в последнее время директора департамента культуры Нью-Йорка! Она была поймана на воровстве в магазине уцененных вещей, украденное стоило сорок четыре доллара и семь центов. Полицейский в отделении выпотрошил ее сумку на железном столе — они всегда так делают — и нашел сто шестьдесят долларов наличными. Все мои знакомые были просто шокированы. Я притворялась, что тоже потрясена и опечалена, хотя на самом деле испытывала только облегчение. Сейчас и сама оказалась в таком положении. Почти тридцать лет я была магазинной воровкой, и вот теперь, ровно через час, мне нужно будет отправиться в тюрьму. Мой муж спросил, не буду ли я против, если он попытается повлиять на судью. У Джона хорошие связи. Бог знает, может, он уже сделал что-нибудь.

— Подожди, Джон, — перебила я его. Хотелось дослушать музыку.

На моем ночном столике лежал конверт с пятью стодолларовыми банкнотами. Я достала деньги и сложила каждую купюру пополам. Острыми ножницами для рукоделия подпорола стежки, которые проходили вдоль пояса дорогих коричневых брюк, купленных накануне, отвернула полоску ткани. Под ней оказалась красивая эластичная лента. Вдоль этой ленты я и разместила сложенные банкноты. Мои руки дрожали, когда я заделывала шов, стараясь, чтобы он не бросался в глаза. Я поднесла брюки к свету, разглядела свою работу, убедилась, что деньги запрятаны надежно. Сунула брюки в красную холщовую сумку с приготовленной одеждой.

Теперь можно было отправляться. Ехать надо медленно, окольными дорогами, чтобы не приехать рано. Я села на кровать, держа сумку на коленях.

В следующий раз я смогу сесть на свою кровать только через три дня. Как люблю эту комнату, эти бледно-голубые и насыщенно-кремовые тона! Эту дубовую мебель, на поиски которой было потрачено два года. Моя мать упадет в обморок, если узнает, сколько за нее заплатили. Здесь, в этой комнате острее всего можно почувствовать, как сильно изменилась моя жизнь со времен Атлантик-Сити, где я выросла.

Меня арестовали, когда я была нетрезвая за рулем, к тому же в моей сумочке нашли кокаин. Бергенский окружной суд приговорил за это к трем дням тюрьмы. Я не верила, что окажусь там. Я думала подать на обжалование, заплатить чудовищный штраф, привлечь общественные организации. Была готова посещать Общество анонимных алкоголиков. Была готова на все. До меня никак не доходило, что мне действительно грозит тюрьма, пока я снова не оказалась у своего адвоката после слушания дела. Он сказал, что мне разрешено взять в тюрьму собственную одежду.

— Успокойся, Рита, — сказал Барри, — и не бери с собой узких джинсов и ничего в таком роде. Окружная тюрьма — не место, где нужно красоваться. Ты меня слышишь?

О мой Бог!

О! Мой! Бог!

В рюкзак положила серые трикотажные брюки, две большие футболки, простое белье — короткое, но не бикини. Вчера пересмотрела все это: черная лайкра, пестрый мокрый шелк, маленькие красные звездочки на кобальтовом фоне футболок — и вспомнила совет Барри. Вспомнила и быстро купила три комплекта хлопчатобумажного белья в старом пыльном магазине на Мейвуд-авеню.