Необыкновенно длинная зима две тысячи пятого года подходила к концу, и до первых теплых апрельских дней оставалось чуть меньше недели. Но пока уверенно держались настоящие морозы, и от ожидания весны теплее не делалось.

В предвкушении тепла всякий вел себя по-своему. Кто-то усиленно вслушивался в прогнозы погоды, кто-то с тоской глядел на градусник, а Пёс ездил в вагоне метро по Горьковско-Замоскворецкой линии из конца в конец, спасаясь от холода. Прогнозов ему не передавали, да и градусника у него не было. Разумеется, Пёс ездил зайцем, но собачья совесть его была чиста, потому что поездки свои он время от времени отрабатывал, развлекая маленьких детей, уставших от длительного путешествия. Пёс подбадривал павших духом маленьких пассажиров, когда тем надоедала утомительная дорога, когда подсчет станций, оставшихся до конца пути, уже не приносил облегчения, а игра в хваталку пальца со взрослыми не срабатывала. Короче говоря, когда какой-нибудь ребенок, ехавший рядом с Псом, начинал не на шутку капризничать, глаза его наливались слезами, а у родителей не выдерживали нервы, вот тут он и вступал в дело. Как правило, работа ожидала его ближе к конечным станциям, когда в поезде оставалось не слишком много народу, что было очень удобно. Оно и понятно: проехать несколько остановок и выйти может почти каждый ребенок, даже самый нетерпеливый, а вот если едешь и едешь с одного края Москвы на другой, тут дотянуть до конечной бывает непросто.

Свои номера Собакин проделывал мастерски. Он спокойно приближался к кричащему любителю моментальных перемещений в пространстве и ложился перед ним на пол, первым делом пытаясь понять, а не боится ли его клиент собак вообще, а его в частности. Потому что часто бывают такие люди, которые вообще всех собак храбро не боятся, но они готовы залезть на дерево… ну да ладно. Так вот, если проверка на собакобоязнь давала хороший результат, то Пёс поднимал глаза кверху, заглядывая малышу в лицо, а поймав его взгляд, начинал вращать глазами в разные стороны. Обычно и такого простого трюка было достаточно, чтобы тяготы пути забылись. Но Пёс Собакин знал, что нельзя останавливаться на достигнутом, и к вращению глаз в разные стороны добавлял круговые виляния хвоста. Далее он действовал по обстановке, но, как правило, читал какие-нибудь медвежьи стихи. Есть такой поэтический жанр — медвежьи стихи, писать их может кто угодно, а вовсе не обязательно медведь, и сочиняются такие стихи легко. Вот Пёс и был таким сочинителем. Ведь стих про медведя сочинить очень даже просто, например такой:

Вот, а результат от прочтения такого стиха может быть важный. Значительный результат.