«Моя история — она коротенькая совсем. Родителей у меня не было, и монахи меня подобрали, когда я маленький был, и выкормили молоком старой козы и кашками, которые варил мне брат Кашка, и мне пять с половиной лет… и мамы у меня нет. А какие они, мамы?»
Так уж вышло, что и друзей у Марселино нет. Просто потому, что рядом нет других детей. Зато монахи, которые приютили маленького подкидыша, разрешают ему почти всё, — вот разве что на чердак по старой скрипучей лестнице залезать нельзя. Или всё-таки можно, если никто не видит, а заглянуть туда, ну очень хочется?.. Так Марселино и сделал, и неожиданно встретил там Друга на всю жизнь — и на земле, и в вечности.
Хосе Мария Санчес-Сильва, единственный из испанских писателей удостоился Золотой медали Ханса Кристиана Андерсена — высшей награды в детской литературе.
Марселино стал моей жизнью…
Хосе Мария Санчес-Сильва родился в Мадриде. Ему досталась очень красивая дата рождения — одиннадцатое число одиннадцатого месяца 1911 года. Мальчик с самого начала рос среди книг, и в четыре года уже бегло читал (а в шесть — проглотил даже «Графа Монте-Кристо»
[1]
. Но семья была бедной, работали в ней все, — так что маленькому Хосе Марии тоже вскоре пришлось зарабатывать: его взял к себе в помощники парикмахер. Мальчик был ещё так мал, что ему приходилось взбираться на табуретку, чтобы почистить пальто очередного клиента.
По вечерам мама рассказывала своему сыну сказки, и была среди них такая: жил-был мальчик, который каждый день проходил по одной и той же улице, мимо статуи Девы Марии с Младенцем Христом на руках. Каждый день этот мальчик делился с Младенцем Иисусом тем, что мама ему дала с собой на обед. И вот однажды Младенец Иисус позвал его в гости, пообедать с Ним вместе в раю. Видимо, повесть о Марселино выросла тридцать лет спустя именно из этой истории.
Когда Хосе Марии было десять лет, он остался сиротой. После многих приключений, о которых читать куда приятнее, чем переживать их самому, он оказался в очередном приюте, где ему наконец-то повезло: мальчика назначили библиотекарем. Конечно, он заполнял карточки и выдавал книги, но главное — мог и сам читать, сколько захочет. Постепенно Хосе Мария стал пробовать себя и как писатель: сочинял то пьесы для приютского театрального кружка, то рассказы для своих приятелей.
Глава первая
Почти сто лет назад три францисканца
[2]
попросили мэра одной маленькой деревушки, чтобы тот позволил им, Христа ради, поселиться в заброшенном полуразвалившемся здании лигах
[3]
в двух от села, на землях, принадлежащих сельской общине. Мэр, человек благочестивый, согласился на это под свою ответственность, ни о чём не посоветовавшись с управой. Братья ушли, благословив своего благодетеля, и, поравнявшись с уже знакомыми им развалинами, принялись размышлять, как бы устроить там укрытие, чтобы провести ночь.
Когда-то здесь был хутор, но потом, после войны с французами
[4]
, когда жители деревушки попытались тут обороняться, от строений мало что осталось. Среди монахов был молодой, ловкий и находчивый брат, он сразу увидел, с чего следовало начать. Тут и там лежали большие камни — пусть даже не все они были целы, но на постройку дома сгодились бы. Можно было использовать для строительства и росшие вблизи деревья, а журчавшая неподалеку речка внушала бедным братьям надежду, что от жажды они не умрут. Но день уже клонился к вечеру, хоть они и вышли из села до рассвета, — ведь один из них был стар и ходил с большим трудом. Так что наш монашек начал с того, что нашёл несколько жердей и растянул на них принесённое с собой старое одеяло, установив среди камней что-то вроде маленькой палатки. Затем он разжёг костер, устроил поудобнее старого собрата, второго послал за водой, а сам пока испёк в костре картошку, что подала им вместо милостыни какая-то добрая женщина. Наступила ночь, и братья, помолившись и покончив со скудным ужином, уснули, а на следующее утро, по-прежнему под руководством находчивого юноши, принялись за работу.
Так постепенно бывший хутор начал меняться, и пятьдесят лет спустя, когда и начинается наш рассказ, его уже не узнать. Дом вышел простой, без излишеств, но зато надёжный, так что пастухи или просто путники порой просятся переждать в нём грозу. Над первым этажом надстроили второй; позади дома, за каменной оградой — сад и огород, они обеспечивают братию частью продуктов. На первом этаже у братьев маленькая часовня, кельи, трапезная и кухня с кладовой; наверху остальные кельи и большой чулан, где хранятся вещи крупные и не часто используемые, а направо от него, у самой изъеденной древоточцами лестницы, по которой туда и поднимаются, — маленький чердак, куда сквозь узенькое окошко проникает дневной свет.
