Барни Ливингстон первым из всего Бруклина увидел Лору Кастельяно голой.

Как-то августовским утром пятилетний Барни бесцельно шатался по двору, когда его вдруг окликнул незнакомый голос:

— Привет!

Он обернулся в сторону соседского участка. Из-за ограды на него смотрела маленькая белокурая девочка примерно его возраста. Он вдруг ощутил укол тоски по прежним соседям. В той семье был мальчик Марри, потрясающе игравший в мини-бейсбол. А у новых соседей, он слышал, вообще нет сына.

Поэтому Барни был крайне удивлен, когда, представившись, Лора предложила ему сыграть в мяч. Он неуверенно пожал плечами и пошел за своим «инвентарем».

Это было внезапно, как вспышка летней молнии. И горе поразило их, подобно следующему за вспышкой раскату грома.

В тот год полиомиелит свирепствовал как никогда. Казалось, не осталось улицы, по которой не пронесся бы ангел смерти. Большинство бруклинских семей И из тех, кто мог себе это позволить, — отправили детей в какую-нибудь безопасную сельскую местность типа Спринг-Вэлли.

На август Эстел с Харольдом сняли домик на побережье в Джерси, а Луис считал, что должен быть там, где он больше всего нужен, и Инес не хотела бросать его одного в битве с грозным недугом. Ливингстоны предложили взять девочек с собой, и Луис с благодарностью ответил, что они с Инес это серьезно обдумают.

По-видимому, он был настолько поглощен тяжелыми случаями полиомиелита, что не сумел распознать симптомы болезни у собственной дочери. Ну как он мог не заметить, что у нее высокая температура? И учащенное дыхание? А быть может, это произошло из-за того, что девочка ни разу не пожаловалась на плохое самочувствие. И только обнаружив ее однажды утром без сознания, Луис с ужасом понял, в чем дело.

Это был респираторный полиомиелит, при котором вирус безжалостно поражает верхний отдел спинного мозга. Исабель не могла дышать даже при помощи аппарата искусственного дыхания. К вечеру она умерла.

Неполную среднюю школу они окончили в июне 1950 года. В этом году янки снова выиграли первенство по баскетболу, Северная Корея вторглась на территорию Южной, а антигистамины получили широкое распространение в качестве средства от обычной простуды (по крайней мере, так говорили все, кроме врачей).

В этом году Лора превратилась в красавицу.

Буквально в мгновение ока исчезла ее угловатость — будто какой-то таинственный скульптор придал округлость ее плечам. Ее высокие скулы стали вырисовываться более отчетливо. Мальчишеская поход ка вдруг обрела гибкую, изящную чувственность. При этом, округлившись во всех нужных местах, она осталась по-прежнему стройной. Даже Харольд Ливингстон, который редко отрывал глаза от своих книг, как-то заметил за ужином:

— Лора стала такая… Как статуэтка, вот какая, — нашел он нужное слово.

— А как тебе я? — с оттенком негодования вскинулся Барни.

К концу второго периода матча «Мидвуд» — «Нью-Утрехт» судья нажал кнопку. Звонок, огласивший весь зал, вошел в историю школы. Ибо за ним последовало объявление: «Замена в „Мидвуде“. Номер десять, Ливингстон».

С трибун раздались небрежные хлопки. И один восторженный боевой клич:

— Покажи им, Ливингстон!

До конца игры оставалось четыре минуты, и парни из «Нью-Утрехта» уже расслабились. Барни удалось перехватить пас и начать стремительный прорыв к кольцу соперника. Достигнув штрафной площадки, он сделал передачу капитану команды Джею Аксельроду, и тот аккуратно забил из-под корзины.

После этого, всего за сорок секунд до финального свистка, один из соперников атаковал Барни с нарушением правил, за что был назначен штрафной. Барни встал у штрафной линии и набрал побольше воздуха. Он столько раз мысленно стоял на этом рубеже, когда летом тренировался в парке Рийс! И вот теперь все происходило на самом деле. Он аккуратно прицелился… и попал. Это был его первый мяч за команду «Мидвуд»!

К концу сентября Лора получила от Джея Аксельрода письмо. Он писал, что пребывание так далеко, в глуши северной части штата Нью-Йорк, сделало его последователем Торо

[14]

. По зрелом размышлении он пришел к выводу, что придание их отношениям в какой-то степени официального характера было непорядочно по отношению к Лоре. Она еще очень молода, а значит, прежде чем она сделает свой окончательный выбор, у нее еще будет множество романов. В постскриптуме стоял вопрос: не могла бы она вернуть ему значок?

— Все это чушь собачья, — усмехнулся Барни. — Просто духа не хватило честно объявить, что хочет расстаться с тобой.

Лора кивнула.

— Струсил признаться, что решил пойти на попятную. — Она немного посидела молча, потом стукнула кулаком по стопке учебников. — Черт! Я-то думала, он такой цельный! Такой волевой!

— По-моему, в том, что касается девчонок, большинство ребят ведут себя как эгоисты и подонки, — сказал Барни, рассчитывая ее утешить.