На перекрестье двух дорог, где возвышался старый бук, Пифуня Юк успел, не опоздав ни на минуту. Идучи сюда, он напряженно думал: «Надо поднажать. Я не могу заставить ждать ее на эдаком ветру. Ведь нынче я намерен объясниться. Вон, какой букет припас и новые надел штиблеты… Нет, скорей, скорей!».
И вот он здесь. Промозглый ветер, ветви шелестят над головою, будто там, вверху, подвешены за ниточки почтовые конверты — десять тысяч, миллион, и они трутся друг о друга, сталкиваясь в глупом танце, и порою то один такой конверт, то сразу много пролетают мимо — это листья, высохшие листья, но Пифуня Юк воображал, что в них и вправду спрятаны какие-то послания, короткие записки — от нее, вне всякого сомнения, и текст везде один и тот же: «Я приду, сейчас приду».
Он прижимал букет к груди и улыбался, наблюдая за круженьем листьев.
Вечер, восемь вечера. Пустынный перекресток, и два тусклых фонаря, висящих в отдалении, едва рассеивают мрак. Ну, разве что Луна взошла — все как-то веселей.
Однако — сколько можно ждать? Своим сиянием Луна вот-вот затопит мир — тогда сюда и вовсе не добраться, волны призрачного света будут бушевать до самого утра!..