Лугарев проснулся и некоторое время лежал, глядя в потолок и прикидывая свои планы на предстоящий день. Со Дня Середины лета и эвакуации базы прошло уже несколько дней. Наступило третье июля, а он еще ни на шаг не приблизился к Валинору. Впрочем, кое-что все же было сделано. Левин заказал тела андроидов совершенно нового типа. Что бы изготовить их, нужно было еще произвести анализ ДНК эльфов. Генетики вовсю занимались этим вопросом, используя в качестве препарата для исследования волосы Селестиэль. Наемники перебрались с опустевшей базы в город, где Советник подыскал им небольшой трехэтажный дом. Там они оборудовали свою штаб-квартиру. Эльфам было неуютно жить в городе после лесной свежести Лотлориена, но выбора не было, и они смирились с вынужденными неудобствами. Хотя техника Вечности покинула Гондор, операция по оказанию помощи еще продолжалась, только помощь теперь была гуманитарная.

Война согнала с привычных мест множество людей, превратив их в беженцев — таких непривычных для спокойного сытого, благополучного Гондора. Следы войны были наиболее заметны в Рохане и Итилиене, население этих областей Империи пострадало больше всех.

Распределением гуманитарной помощи и общей координацией действий Вечности и Империи занимался Советник. Поразмыслив, Лугарев все же поднялся. Приведя себя в порядок, он спустился вниз и в дверях столовой встретился с Митчеллом. Остальные наемники, Левин и эльфы уже собрались в большом зале, служившем одновременно столовой, гостиной по вечерам, и комнатой для совещаний.

— Ага-а! — сказал Беляев при появлении Митчелла и Лугарева. — Вот и наши феодалы пришли. После посвящения в рыцари Беляев называл их или феодалами, или боярами, или еще каким-нибудь заковыристым названием.

— Заткнись, Эндрю, а то по рогам получишь, — буркнул Митчелл, у которого постоянные приколы Беляева уже сидели в печенках. — Где Бэнкс?

Пятого июля сразу после завтрака Лугареву позвонил Координатор Шильман. Ничего не объясняя, он вызвал в Вечность всю команду проникновения: Лугарева, Левина, Селестиэль, Ломиона и Рингамира. Эльфы долго приставали к Лугареву с вопросами, недоумевая, зачем они понадобились руководству союзников, но Лугарев все равно ничего не мог им объяснить и посоветовал подождать. Шильман приказал им вылетать по готовности и лететь прямо в Париж: из этого Левин заключил, что причина вызова — перипетии высокой политики. Он оказался прав: когда «Хью Хог» вывалился из пространственно-временного окна, его пассажиры увидели внизу площадь Звезды. Голос диспетчера приказал им садиться на площадку «Б» у здания Координационного Совета. Эта площадка предназначалась для особо важных персон, тогда как площадка «Ц», отведенная прессе и прочим, не «особо важным» визитерам, находилась по другую сторону правительственного комплекса. Лугарев посадил потрепанный и изрядно запыленный «Хью Хог» между двумя надраенными до блеска «Дофинами», принадлежавшими каким-то шишкам из Департамента Галактического Содружества. Эльфы робко выбрались из вертолета и теперь озирались по сторонам, ощущая явный дискомфорт от непривычной обстановки. До здания Совета было несколько сот метров, но к вертолетной площадке уже подкатил длинный серый лимузин с номерными знаками контрразведки. Команда уселась в «кадиллак». Лугарев и Левин тоже оглядывались по сторонам, хотя и не так, как эльфы. Вдруг Лугарев заметил на автостоянке иностранных делегаций нечто такое, что неприятно удивило его.

— Взгляни-ка туда, Ариэл, — сказал он, показывая на стоянку. — Сдается мне, у нас будут сегодня не слишком приятные встречи. Посмотрев туда, куда указал Лугарев, Левин увидел нечто необычное. Среди сверкающих лаком правительственных лимузинов стоял зеленый танк «Центурион», а рядом с ним было припарковано еще что-то, совсем уж несуразное.

— По-моему, приятные встречи тоже состоятся, — заметил Левин.

— О чем это вы? — удивленно спросила Селестиэль.

— Зеленый танк на стоянке видишь? В прошлом году я заехал ему в башню ракетой, — ответил Лугарев. — Вряд ли он после этого питает ко мне теплые чувства.

Первое, что сделала Селестиэль, когда они вернулись в штаб-квартиру наемников в Минас-Аноре — одела на шею Лугареву, а затем и Левину изумруды, оправленные в серебро, на серебряных цепочках — Камни Сна, вместилище эльфийской души. Когда она накинула цепочку на его шею, Лугарев прикрыл глаза.

— Можешь открывать, — шепнула Селестиэль, отходя к Левину. Лугарев осторожно открыл глаза. И ничего не произошло. В первый момент все было так же, как и раньше. Он осмотрелся по сторонам, и тут его взгляд упал на Ломиона. Старший из эльфов, казалось, выглядел как обычно, но, когда Лугарев мигнул, ему почудилось нечто странное. Он закрыл глаза, … и вообще ничего не увидел. Тогда он чуть приоткрыл их, глядя на Ломиона сквозь ресницы. На фигуру Ломиона, как бы поблекшую и тусклую, накладывалось удивительное видение гигантской, куда больше человеческого роста, фигуры. Ее лицо было лицом Ломиона, но богатырские размеры и пропорции больше напоминали Илью Муромца. Лугарев обратил внимание, что богатырская фигура, хоть и видна ярче, чем реальный мир вокруг, все же выглядит как бы полупрозрачной. Он безотчетно сосредоточил внимание, пытаясь рассмотреть неприметную деталь одежды богатыря, и тут реальный мир вокруг окончательно поблек и исчез. Комната вроде бы оставалась на месте, и в то же время опустела. Все наемники вдруг куда-то исчезли из нее, остались только эльфы, да еще так же недоуменно озирающийся Левин.

— Добро пожаловать в наш мир, — улыбнулся ему богатырь — Ломион, протягивая широкую ладонь. Рингамир хлопнул его по плечу. Он не был таким высоким и здоровым, как Ломион, но тоже изменился, Лугарев пока еще не уловил, в чем именно. Он перевел взгляд на Селестиэль. Тут перемена была заметна сразу. Прежняя загорелая амазонка, и раньше ослепительно красивая, похорошела еще больше, обретя поистине царственный облик.

— Будьте осторожны с железными предметами, — предупредила она Левина и Лугарева. — Теперь они стали опасны для вас, особенно ржавые, да и чистые тоже вызовут неприятное ощущение…

— А если снять камень? — спросил Левин.

Утро восьмого июля застало команду на берегу Изены. За завтраком обсуждался план дальнейших действий. Левин подсел к эльфам и настойчиво убеждал их установить вместо прямого паруса косые бермудские паруса, как на современных яхтах. Они давали бы кораблю возможность идти против ветра в лавировку. Митчелл неожиданно предложил установить на корабль кое-какое вооружение. Само по себе его предложение было не лишено смысла — вдоль побережья Гондора часто прохаживались пиратские драккары.

Разумеется, имперский флот делал все возможное, чтобы обезопасить свои морские границы, но тяжелые неповоротливые галеры не всегда могли угнаться за более легкими драккарами пиратов. Имена таких корсаров как Герион, Эгалмот, Скилхад, произносились в империи со страхом и уважением — в простом народе, с ненавистью — во дворцах и купеческих гильдиях. Установленное на корабль вооружение в какой-то мере обезопасило бы первую часть похода, но помешало бы проникнуть в Валинор. Но Митчелл предусмотрел и это.

— Когда увидите эту самую Черту, просто побросаете все оружие за борт, — сказал он. Связавшись с Минас-Анором, он приказал Бейли затребовать в Вечности целый список вооружения, которого хватило бы, чтобы развязать небольшую войну. Лугарева и Селестиэль больше беспокоило возможное вторжение Моргота. Кроме того, надо было выполнять обязательства перед Фангорном — будить остальных энтов.

— Кто еще может подсказать нам что-нибудь умное насчет Моргота и всего прочего? — спросил Лугарев. — Помнишь, Гэндальф упоминал какие-то древние силы, которые еще сохранились? Он что, имел в виду энтов?

— Ну, и энтов тоже, — ответила Селестиэль, — Потом еще Орлангур, но он вроде бы уже сказал все, что знал. Я не думаю, что энты могут сообщить нам что-нибудь существенное, они в основном занимаются своим лесом. Да, они помнят древние дни, но откуда им знать, что делает Моргот сейчас?

Отплытие было назначено на одиннадцатое июля. Рано утром все собрались на вертолетной площадке базы. «Пэйв Лоу» должен был доставить команду проникновения на берег Изены, к кораблю, охранять который остались Ковшов, Хейвуд, Бугров и основной модуль Р8. Наемники грузили продовольствие в вертолет, им помогали внутренние модули обоих киберноидов. БС сидел по-кошачьи у ног Лугарева. Киберноид был наряжен в привезенную Шильманом искусственную шкуру леопарда: Селестиэль подогнала ее по размерам.

Сам Координатор тоже был здесь, сосредоточенный и мрачный, он водил пальцем по какому-то своему списку, проверяя, не забыто ли что-нибудь необходимое. Мария Пирелли единственная из всех выглядела как обычно — несгибаемо прямая и жесткая. Кевин вертелся около нее. Советник что-то обсуждал вполголоса с Рингамиром. Несмотря на обычную деловитую суету у всех было предотъездное «чемоданное» настроение.

— Да, вот что, — сказал Лугарев Марии. — У меня в комнате, на столе, маленький телевизор и коробка с мнемокристаллами. Присмотри за ними, у меня там моя коллекция мультфильмов. Можете посмотреть их с Кевином, только не давай ему одному, а то он все там перепутает.

— О'кэй, — ответила Мария. — Присмотрю, не беспокойся. Шильман оторвался, наконец, от своего списка и подошел к Лугареву и Селестиэль.

— Надо все же назначить какой-то контрольный срок, — сказал он. Лугарев взглянул на Селестиэль.

Через двадцать три часа после уничтожения станции Метрики, за час до расчетного срока появления флота Моргота командующий 88-м оперативным соединением адмирал Райнов приказал поднять дежурные эскадрильи аэрокосмических истребителей и подготовить к старту остальные самолеты. Звездная эскадра землян ждала своего часа в теневом конусе, отбрасываемом Землей. 400 истребителей «Старкэт», каждый из которых нес две модифицированные ракеты «Болд Орион»; два авианосца, на которых они базировались; шесть ракетных крейсеров, каждый из которых имел 100 таких же ракет; крейсер первого класса «Индианаполис», оснащенный генератором гравитационных волн, плюс мелкие корабли охранения — всего пятьдесят два планетолета могла выставить Вечность против гигантского флота вторжения, насчитывающего 1600 планетолетов. Все надежды адмирала Райнова основывались на внезапности упреждающего удара, и на многослойной системе обороны, которую удалось развернуть всего за месяц. Она напоминала медвежий капкан, терпеливо ждущий, когда пробудившийся от спячки медведь влезет в него когтистой лапой. Эскадрилья VF-84 «Джолли Роджерс», которой командовала Мария Пирелли, должна была первой подняться с авианосца «Претория», как только будет получено сообщение от разведчиков. За три минуты до расчетного срока один из планетолетов передового дозора сообщил о замеченных им мощных искажениях магнитосферы Земли в десяти тысячах километров над Китаем и прилегающей частью Тихого океана. На всех планетолетах 88 — го оперативного соединения завыли сирены боевой тревоги.

— Мостик, я «Веселый Роджер — лидер», к взлету готовы, — доложила Мария, получив доклады от всех пилотов эскадрильи. — «Роджер — лидер», я мостик, взлет разрешаю.

— Внимание, «Роджеры»! — скомандовала Мария. — Эскадрилье — взлет! Позади двигателей «Старкэта» поднялись щиты отбойников плазменной струи, «Крестоносец» в считанные секунды проскочил над носовой палубой «Претории» и отвалил вправо, освобождая путь следующим самолетам. «Старкэты» взлетали попарно, с интервалом в десять — пятнадцать секунд. Летчики и команда гигантского планетолета действовали вместе как хорошо отлаженный механизм. В нескольких милях по левому борт второй авианосец соединения — «Эдельвейс» — тоже выпускал истребители. Два флота, несущиеся по орбите навстречу друг другу, быстро сближались. Земляне перешли в режим радиомолчания — планета больше не загораживала их от противника, и даже УКВ — радиоволны, распространявшиеся на расстояние прямой видимости, могли быть перехвачены. Связь осуществлялась только лазерными передатчиками. Истребители дежурных эскадрилий первыми вышли на рубеж пуска ракет, но еще минут пять выжидали, пока подтянутся остальные самолеты. Наконец, четыреста истребителей выстроились в гигантскую дугу.

Перед ними в полутора тысячах километров висел флот вторжения.

Планетолеты Моргота быстро снижались, намереваясь, видимо, сделать пару витков вокруг Земли и идти на посадку. Они не видели земную эскадру, висящую в непроглядной черноте космической ночи за линией терминатора, на темной стороне Земли. Когда флот вторжения достиг центральной части североамериканского континента, истребители произвели залповый пуск всех своих восьмисот ракет и разошлись в стороны, освобождая дорогу второй волне ракет, пущенных несколькими минутами раньше с кораблей охранения. Все еще не обнаруженная флотом Моргота, вся эта почти полуторатысячная лавина ракет уверенно шла на цели. Медведь с ходу вляпался лапой в капкан, и теперь ловушка захлопнулась. Лишь несколько десятков километров отделяло от целей разогнавшиеся ракеты, когда с одного из планетолетов противника по ним было сделано несколько неуверенных выстрелов. Остальные вражеские шаттлы, похоже, вообще не заметили атаки. Моргот и его союзники были так уверены в собственной безнаказанности, что даже не включали дальние поисковые радары. Они же собирались атаковать средневековую планету.

Мощная эшелонированная оборона, через которую пришлось прорываться флоту Моргота перед приземлением, сильно обескуражила его воинство. Они никак не ожидали встретить вместо обещанной феодальной пасторали такое яростное, хорошо организованное и высокотехнологическое сопротивление. Чтобы поднять в своих войсках боевой дух, Моргот лично предпринял вылазку в Валинор, несмотря на то, что во время войн Белерианда он лишь один раз сам появлялся на поле боя. Однако результаты этой вылазки оказались для него плачевными. Ему не удалось достигнуть основной цели — вторично уничтожить возрожденные Деревья, к тому же он вернулся из своего рейда с оторванной головой. Не то, чтобы ему это физически повредило, но психологический эффект оказался, скорее, обратным, хотя психология амебопауков в целом сильно отличалась от человеческой. Но инстинкт самосохранения свойственен большинству живых существ, и он сделал свое дело. Командование Вечности заранее предвидело подобный вариант развития событий. Согласно утвержденному Координационным Советом плану отражения вражеской агрессии, следовало развить и закрепить достигнутые успехи. Для этого в распоряжение командовавшего операцией на месте Расселла Бартона было выделено целое стратегическое авиакрыло. Две эскадрильи бомбардировщиков B-52G и обслуживающая их эскадрилья заправщиков. Командовал ими весьма колоритный мужчина — полковник Джейк Пауэлл. Это был детина двухметрового роста, весивший около ста килограммов. Возраст его, как и большинства работников Вечности, определить было невозможно — постоянное использование андроидного тела приводило к тому, что он почти не старел. И хотя он предстал перед Митчеллом и Бартоном в своем натуральном теле, никому бы и в голову не пришло, что Пауэлл начинал свою карьеру еще в начале пятидесятых, летая в Корее на В-29, и попал в Вечность в 1972 году по календарю центральных линий, когда его бомбардировщик был сбит зенитной ракетой над районом Ханой — Хайфон. Он так стиснул руку Митчелла, что тот даже охнул слегка, хотя и находился в андроидном теле; и весело прогудел:

— Хай, приятель! Это правда, что вас прозвали «Файрболл»? Митчелл действительно получил это прозвище за свое пристрастие к напалму, но не слишком этому радовался. Он что-то промямлил в ответ, стараясь не показаться невежливым, однако Пауэлл не обратил на это ни малейшего внимания и жизнерадостно заявил:

— Обожаю запах горящего напалма! Он навевает такие воспоминания! Сослуживцы уважали полковника, так как его богатый боевой опыт неоднократно их выручал, но между собой считали его придурком. Тем не менее, Пауэлл знал свое дело. Когда он вместе с Митчеллом, Бартоном и специалистами по воздушной разведке планировал ракетный удар по зонам приземления, полковник предложил подойти к целям на малой высоте с нескольких сторон одновременно, благо, что для В-52G это была стандартная тактика, рассчитанная на прорыв мощной системы ПВО. Бартон заметил, что это лишний риск, так как ракеты все равно будут запускаться со слишком большого расстояния, чтобы бомбардировщики можно было обнаружить, а радаров дальнего действия у противника не было.

— Ерунда! — громогласно заявил Пауэлл. — Можете нагрузить меня хоть обычными бомбами; я проведу моего «Толстого парня» между горами на восьмистах футах и разнесу этого Моргота на атомы. Попал же я в Корее пятисотфунтовкой в велосипедиста!

— Не сомневаюсь, что вы можете это сделать, Джейк, — мягко урезонил его Бартон. — У вас еще будет такая возможность. А пока не будем усложнять боевую задачу. В конце концов, был утвержден более тривиальный вариант, но и тут полковник лично откорректировал план, внося незаметные для неспециалиста, но жизненно важные предложения. Он настоял, чтобы удар по каждой цели наносился не менее чем четырьмя ракетами, заходящими с разных направлений, потребовал включить в каждую группу бомбардировщиков самолет — постановщик помех, подробно проанализировал маршрут каждого самолета после точки расхождения, когда каждый экипаж будет действовать поодиночке. Он достал всех своими придирками, но когда план атаки был утвержден, к нему было не подкопаться.

В то время как экспедиционный корпус нолдоров готовился к переброске на помощь Гондору, в самом Гондоре происходили не менее серьезные события. Моргот и его подручные паукообразные не теряли времени даром.

Прошло всего лишь три дня после высадки, а они уже разгрузили свои планетолеты, рассредоточили технику, обезопасив ее от дальнейших ракетных ударов, и начали продвижение на запад двумя колоннами.

Первая из них шла из восточных степей через бесплодную и труднопроходимую равнину Дагорлад вдоль северного края Пепельных гор. Вторая продвигалась через жаркие песчаные пустыни Харада к его столице — Хриссааде. От этого города уходил на северо-северо-запад наезженный тракт, по которому шли купеческие караваны — из Харада в Гондор и дальше, в другие страны Северного мира. Вторая колонна, собственно, сформировалась лишь на подступах к Хриссааде; до этого войска Моргота шли отдельными группами от каждой посадочной зоны, что еще более затрудняло борьбу с ними. Летающие крабоиды прикрывали с воздуха каждую группу, встречая градом плазменных сгустков атакующие самолеты Вечности. К 25 августа отдельные отряды объединились и подошли к Хриссааде.

По предложению Бартона данная группировка получила условное название «Пустыня». Северная группировка в переговорах и документах союзников именовалась «Прерия», центральная группировка, остававшаяся пока что в Черной стране, обозначалась у союзников как «Оперативная группа „Горгорат“» — по названию бесплодного глинистого плато в Черной стране, где концентрировалась большая часть ее сил. Кроме этого, как уже указывалось ранее, воздушные подразделения Моргота дважды атаковали Валинор и постоянно совершали рейды на Гондор.

Лугарев соскочил на причал и огляделся. Они были в Умбаре. Мимо него прыгали на причал эльфы. Под руководством военных советников Вечности они быстро и сноровисто захватывали портовые сооружения. В кевларовых бронекостюмах и полицейских спецназовских шлемах с бронированными стеклами, заменивших привычные для них металлические латы, они выглядели несколько потешно, но на их действиях это не сказывалось. Горячий ветер с гор, прокаленных безжалостным южным солнцем, пахнул в лицо Лугареву знакомым запахом пыли и смерти. Он хорошо знал, откуда взялось это ощущение того, что он уже бывал здесь. Если не считать моря за спиной, от которого им очень скоро придется уйти вглубь страны, Харад до боли напоминал Лугареву Афганистан. Селестиэль и Гил-Гэлад остановились рядом с ним. Бывший король сжимал в руке длинное копье, которым он орудовал с артистической ловкостью, Селестиэль держала наготове лук со стрелой, наложенной на тетиву.

— Что дальше, Игорь? Ты чего остановился?

— Ничего, все нормально. Лязгая гусеницами, подъехал и остановился основной модуль Т20.

— Прошу садиться, — пригласил киберноид. Цепляясь за скобы на бортах, они залезли на покрытую пластиком броню.

Узкие пыльные улицы Умбара донельзя напоминали Лугареву Кандагар.

Охрана Дома Высокого уже третий день отступала с тяжелыми боями к северу, к границам владений Высокого. Было уже седьмое октября.

Группа «Волга» рвалась к началу Тропы Соцветий, сметая на своем пути все живое. Гномы и эльфы — авари несли тяжелые потери. Никогда еще им не приходилось сталкиваться с таким жестоким и яростным противником. И это притом, что в составе группы «Волга» не было шагающих танков — только крабоиды, орки и волкоподобные панцирные твари. Они-то и доставляли наибольшее количество неприятностей.

Совладать с ними в рукопашном бою не было никакой возможности. Гномы были великолепными бойцами, как в строю, так и в индивидуальном поединке, но даже стальная стена хирда не выдерживала дикого натиска панцирных волков. Их тела повисали на копьях, топоры тупились о панцири, и все новые твари бросались на гномов по трупам погибших, кромсая защитников Дома их же оружием. Эльфы вообще не могли противостоять выродкам Моргота, и вся тяжесть отступления легла на гномов. Эльфийские стрелы отскакивали от панцирей, и эльфам оставалось лишь бессильно наблюдать, как после очередной стычки панцирные волки с жадностью пожирают тела мертвых гномов и своих же сородичей. Однако утром седьмого октября все изменилось. Противники только что разошлись после очередной жестокой схватки, воинство Тьмы в очередной раз одержало победу, отбросив гномов еще на пол — лиги к северу, когда в небе над их головами послышался непонятный громкий гул. Задрав головы, гномы и эльфы увидели колонну больших серебристых летающих машин, шедших ниже облаков. Вдруг за ними возникли рои маленьких точек. Они падали, и небо как будто расцвело разноцветными куполами парашютов. Затем из летающих машин один за другим начали вылетать предметы много больших размеров. Над ними с громким хлопком раскрывались целые соцветия парашютов. Перед самой землей предметы с громким ревом окутывались дымным облаком, букеты парашютов отлетали в сторону, а из дымной вонючей тучи выезжала странная машина на многих колесиках, катившихся по закольцованной стальной ленте. Так местные жители впервые увидели боевые машины десанта. Выбросившие первую волну десантников, самолеты отвернули на обратный курс, а другие пошли дальше на север, выбрасывая десант прямо на Дом Высокого. Это десантировалось элитное подразделение воздушно — десантных сил Вечности. Оно было полностью составлено из ветеранов Афганистана, собранных по всем центральным линиям времени. На защиту сокровищ Дома встали лучшие, те, для кого невыполнимых задач не существует. Митчелл не удовольствовался ролью стороннего наблюдателя. Он был в гуще событий. Вся эта операция была его детищем от начала до конца, и хотя он, как любой патриотически настроенный американец, считал своих «джи — ай» лучшими солдатами в мире, он видел собственными глазами, что эти советские десантники осуществляют его замысел так, как он сам сделал бы это. Первая волна десанта демонстративно приземлилась позади группы «Волга», отрезав противнику путь отступления, и сразу вступила в бой. Огненные трассы прочертили воздух, крабоиды начали вспыхивать один за другим. Часть из них пыталась прорваться на запад, к горам, но с запада и с востока появились вертолеты. Противнику оставалось только прорываться вперед, на север, к Дому Высокого, где их встретила вторая волна десанта. Окруженный отряд Моргота сражался отчаянно, но силы десантников вдвое превосходили его численность. Когда вспыхнул от попадания противотанковой ракеты последний крабоид, панцирные волки попытались вступить в рукопашную схватку с десантниками. Если бы эта попытка удалась, кто знает, как повернулись бы события. Но Митчелл был предупрежден гномским посланником об особой опасности этих дьявольских созданий. Десантники не приняли боя. Они отступили и открыли ураганный огонь из всего, что могло стрелять. Специально для этого на большинстве БМД на башнях были смонтированы авиационные четырехствольные пулеметы ТКБ-621, представлявшие собой советский аналог «минигана». Именно их срочный монтаж был основной причиной задержки с высадкой, но время оказалось потрачено не напрасно. Плотные свинцовые струи пулеметов сметали орков и панцирных волков, не подпуская их к десантникам, а кружившиеся над полем боя вертолеты Ми-24 обрушили на них град неуправляемых ракет С-5С, боевые части которых были начинены тысячами маленьких стальных стрелок. Панцири отродий Моргота не выдерживали этого смертоносного ливня иголок, который превращал в фарш все живое. Вся операция заняла сорок минут, после чего наступила мертвая тишина. Десантники не двигались с места и ждали, не подаст ли кто-нибудь в этой размазанной по земле каше признаков жизни.

Ошеломленные гномы и эльфы — авари начали потихоньку выбираться из кустов. Митчелл вылез из БМД на броню и остановил их знаком руки.

Приближаться к трупам было опасно, среди них могли прятаться уцелевшие. Зная, пусть понаслышке, яростный нрав панцирных волков, Митчелл не сомневался, что уцелевшая тварь все равно бросится на противника, даже если ей будет противостоять вся армия союзников. БМД осторожно тронулись с места и въехали на усеянное трупами поле. Десантники внимательно вглядывались в растерзанные тела, не скрывается ли под ними уцелевший противник. Резкий треск автоматной очереди разорвал тишину. Митчелл повернулся на звук. Один из десантников на соседней машине сжимал в руках дымящийся автомат.