Ведьминско-колдунское, классическое))) Скромная просьба от автора — если будет желание высказать автору всё, что Вы о нем думаете, да и оценку влепить, лучше делать это на общем файле:-))))) (Да, всю правку я вношу в общий файл и в последнюю выложенную главу, так что промежуточные главки лежат одинокие и с блошками:-))) 27/10/2010 Идет вычитка..
Глава 1
В которой рассказывается о незатейливой жизни вед, методах колдунов, а также объясняется, чем может закончиться непредвиденная встреча двух заклятых врагов
— Зоря, Зо-ря! Пошли, дело есть! Папка сказал, помрет без тебя! — круглолицый, чумазый сынишка Золтана, нашего трактирщика, аж подпрыгивал от возбуждения, не забывая, впрочем, пялиться блестящими глазенками на влажную рубаху, облепившую мою грудь.
Я выжала рушник и бросила в кадку к уже постиранным простыням и наволочкам. Роскошь иметь постельное белье из маресты мало кто мог себе позволить, но горожане знали, что Лидия не могла устоять перед отрезами ткани тонкой работы. Страсть тетки к чистым, пахнущим лавандой простыням я разделяла всей душой. Начнёшь тут разделять, ёж побери, стоит переночевать в трактире на пыльной шкуре вместе с клопами. И наотрез отказывалась разделять, когда дело доходило до постирушек.
— Папка, что ли, помрет? — я перекинула косу за спину, упрямо норовящую окунуться в грязную воду.
— Та не! Пришлые у него, вчерась приехали! Купчина с женкой, только она вот-вот копыта отбросит! — Данко не сводил зачарованных глаз с моих скромных прелестей.
Глава 2
В которой, собственно, герои знакомятся уже как взрослые и выясняется, что после драки кулаками не машут
Я бреду сквозь густой туман по узкой каменой тропе. Холод и липкая сырость пробирают до костей. Под ногами клубится грозовое облако. Безмолвие нарушает лишь карканье ворон и тоскливый плач неясыти. И тихий зов, идущий со всех сторон: «Горе, Гореслава…». Хочу крикнуть, но не могу вдохнуть, но надо, надо сказать, что я — не горе… В отчаянии взмахиваю руками, срываюсь вниз, в тяжелое живое и вязкое грозовое нечто. Вспышка молнии, в ядовитом отблеске мелькает чье-то лицо с запавшими глазами и заострившимися чертами лица. Глаза тьмы. Мои глаза, моё лицо. Ужас придает сил, я кричу, ору, срывая голос: «Я — не горе! Я — Зоря, ты, мерзкая тьма!». Тихий смешок катится эхом, змеей заползает в душу, нашептывая: «Моя, моя…».
— Зоря! Зоренька! — знакомый голос зовет, кричит, прорываясь сквозь туман и беспросветное отчаяние. Я не могу ответить, не могу, рыдаю от злости, сжимаю пальцы, впиваясь ногтями в ладони до крови, но спасительной боли нет, мне никак не вырваться из омута тьмы и страха…
Я разлепила глаза. Кошмар. Слава Всевидящему, это был всего-навсего кошмар! Кровавая пелена понемногу рассеялась, и я с неимоверным облегчением узнала родные до боли черты.