«Легко» — роман-диптих, раскрывающий истории двух абсолютно непохожих молодых особ, которых объединяет лишь имя (взятое из словенской литературной классики) и неумение, или нежелание, приспосабливаться, они не похожи на окружающих, а потому не могут быть приняты обществом; в обеих частях романа сложные обстоятельства приводят к кровавым последствиям. Триллер обыденности, вскрывающий опасности, подстерегающие любого, даже самого благополучного члена современного европейского общества, сопровождается болтовней в чате. Вездесущность и цинизм анонимного мира массмедиа проникает повсюду. Это роман о чудовищах внутри нас и среди нас, оставляющих свои страшные следы как в истории в виде могильных ям для массовых расстрелов, так и в школьных сочинениях, чей слог заострен наркотиками. Автор обращается к вопросам многокультурности.
Литературно-художественное издание 16+
Андрей Э. Скубиц
(р. 1967) — словенский прозаик, драматург и переводчик; доктор филологических наук, специалист по социолектам. Уже за первый свой роман «Горький мед» (1999) получил одновременно две национальные премии — за лучший дебют и за лучший роман года («Кресник»-2000). В 2012 году писатель снова стал лауреатом премии «Кресник» благодаря роману «Насколько ты моя?» (2011). Обладатель Премии Антона Соврета за лучший перевод (2007); среди переведенных им произведений — творения Дж. Джойса, С. Беккета, Ф. О’Брайена, И. Уэлша и многих других. Его заслуги в области искусства и культуры были отмечены и Премией Отона Жупанчича (2007), учрежденной городской общиной Любляны.
ЛЕГКО
(Роман-диптих)
Первая часть диптиха «Легко I» в общих чертах воспроизводит реальную историю Ясмины Ричардсон из канадского городка Медисин-Хэт, произошедшую в 2006 году, имена участников и события изменены. Немного изменены реальные комментарии общественности на поступок Ясмины, поступившие в том же и в следующем году на ее личный сайт, а также на разные интернет-форумы.
Вторая часть диптиха «Легко II» также основана на реальных событиях, связанных с цыганской семьей Стояновых из поселка Дечья-Вас в словенском округе Амбрус в 2006 году, получивших широкую известность и послуживших источником вдохновения. Все конкретные детали, обстоятельства и лица в представленной на суд читателя истории вымышлены или же изменены в целях создания нового, самостоятельного сюжета.
В книге использованы некоторые цитаты, относящиеся к так называемой афере Стояновых, из словенских интернет-форумов того периода, а также из интернет-форума реалити-шоу «Большой брат». При этом были изменены имена авторов интернет-комментариев, а в некоторых случаях — также событийная канва в интересах уже нашей, вымышленной истории.
Легко I
Да, эта ночка просто сносила крышу, насколько я сейчас помню, улетной была и эта, ну, как бы прелюдия этой ночки — все гораздо круче, чем вся эта школа и послешкольная рутина, обед и домашние задания, и все такое, вся эта тягомотина, прежде чем я наконец отключила мобильник. Все то, что было потом, было уже договорено. Договорено, что это будет сегодня, именно сегодня, а не позже. Мамуля складывала тарелки после ужина, после блинчиков, в посудомоечную машину. Папуля все по-прежнему прилагал страшные усилия к тому, чтобы привести в порядок роутер, через который он со своего компьютера и я со своего ноутбука могли бы одновременно выйти в интернет, причем так, чтобы с компьютера можно было видеть и друг друга, а не только интернет. Кстати, в инструкциях нигде не было написано, что эта коробка может это сделать, только продавец, который хотел ее под любым соусом втюрить нашему отцу, утверждал, что может. Так что уже третий вечер подряд папуля только и скакал с одного компьютера на другой и пробовал разные настройки. Только… Странно, но в тот момент меня это даже ни капельки не раздражало. Обычно я всегда теряла терпение из-за этих его бесконечных технических изобретений, а тут нет. Я только и ждала, когда наконец мой компьютер освободится хотя бы на 3 минуты, чтобы выйти в блог и написать, что это случится сегодня. Волнением нужно делиться. И — понятно, что я торчала перед телевизором, тянула время, переключала программы и ждала-ждала… Жутко длинный вечер.
А потом… А потом все произошло очень быстро, в одно мгновение, было как-то безумно мало лишних движений, помех, замусоривающих эфир, все в таком кристально чистом саунде.
При осмотре были установлены следующие симптомы: пятидесятипроцентная хромота, частичный правосторонний паралич, афазия, выраженный стресс, обсессивный страх физического увечья и неконтролируемые плевки с периодичностью свыше ста раз в день.
Легко II
1
Когда стемнеет, меня здесь уже не будет, даю слово. Уже сейчас этот вечерний, желтый свет, как вода из мутного болотца, меня здорово раздражает.
Мне никогда не нравилось это время года. Коричневато-серые холмы с черно-зелеными пятнами сосновых насаждений покрылись раскропленными каплями разных мутных оттенков, от лимонного до серо-зеленого, только пока это еще ровно ничего не значит, никакая это не весна, а сплошной блеф. У меня дома почерневшие сугробы счищенного снега только-только наконец растаяли, оставив после себя на траве и грязи пятна цвета свежей сажи. И так оно и будет, вплоть до апреля. За домом цветут клены, все другие деревья только сейчас погнали соки и ожили. Март уже по определению — просто неудачная имитация чего-то иного; но март — вот он, уже на носу!
Я стою перед полуразвалившейся стеной дома. Через пробоину проглядывает раскрошившийся кирпич, а на сантиметровой паутине повис паук, ссохшийся, вероятно, от отчаяния. Или замерзший. Покачиваясь на едва заметном ветерке. Может быть, он сохранился с тех пор, когда дом был целым. А сейчас надеяться на новую паутину, по-видимому, более нет смысла. Вокруг — деревья, такие же безнадежно серые, как будто выросли по соседству с цементным заводом.
Когда я сделал шаг, песок заскрипел под ногами. Вообще лучше как можно меньше передвигаться. Гравий на дороге размыт, так что ходить нужно очень осторожно. Само по себе это мне не мешает, в жизни никогда не терял самообладания из-за капли нечистот, тем более что предусмотрительно оделся и обулся по-спортивному. Только вот эта тишина. Почти как на кладбище. Вокруг — ни души, и любой случайный звук вызывает испуг у этих деревьев, привыкших к абсолютной тишине. Резиновые шины тяжелых грузовиков и экскаваторы виноваты в этом. Хотя, наверное, и раньше было немногим лучше. Только сейчас — растительности уцелело только на один ободранный куст. Все разрушено, остались только бетон, перевернутая мебель, кирпич, щебень, какие-то доски, куски мебели. Мутная пена, всплывшая на воде на месте потонувшего корабля.
Все вместе выглядит так, как будто бывший хозяин по плохо скопированным инструкциям «сделай сам» готовил основные средства вооружения для террористов. На другом конце бывшего двора находится огромная куча, накиданная экскаватором и оставленная на полпути. Плиты ломаного бетона, куски стекла, фарфора, зеркал, саронитового покрытия, бутылки. Где-то видны остатки детского велосипеда, ДСП, почти целый шкаф, по краям дерево набухло от дождя и треснуло. Часть какого-то корпуса, гвозди, выгнутая рама с лопнувшей шиной, кусочек гипсовой Девы Марии — элементы этнографии. Разноцветный пластик, старые «лысые» автопокрышки, алюминиевый бидон, по-видимому для молока, грязный и почерневший. Давно пожелтевшие праисторические газеты, безнадежно устаревшие задолго до того, как ветер разнес их по округе. Может быть, это даже газеты восьмидесятых годов, в которых сообщается о визите генерального секретаря Движения неприсоединения, самого товарища Мугабе
2
Неприятно сидеть вот так в темноте.
Да, конечно, звезды звездами, я это ценю, только их сейчас при этом ярком лунном свете совсем не видать. Вид на соседние холмы, совсем черные внизу, это что-то особенное, совершенно замечательное, хотя, если честно, я хотел бы делить свои восторги по этому поводу с кем-нибудь другим. Не очень-то приятно находиться в темноте в глухом лесу с тем, кто тебе не симпатичен. Обычно в таких местах и обстоятельствах приятнее находиться с другими, имея в виду и более приятные комбинации. А тут на тебе: каждый на своем углу машины. Уперлись взглядом в лес, как будто мы его стережем. Автомобиль то есть. Хотя — что там придумывать. По сути, сами себя охраняем. Иначе нас украдут, так, по крайней мере, выглядит.
Ай, ладно, глупости. Уже целый час, как мы стоим на месте, все спокойно. Предполагаемому нападению из леса, если оно было задумано, уже давно пора бы случиться. Хотя похоже, что эти разбойники просто дураки. Никакой открытой атаки не было. Одна скука, нервная скука. Младенец снова сопит в Агатиной держалке, похоже, крепко заснул, какое-то время будет тихо. Она могла бы положить его в машину, но, по-видимому, его вес ей совсем не мешает, да и ему так теплее. Можно и поговорить, чтобы убить время. Спросить что-нибудь такое у Агаты, со знанием дела. Или сказать ей что-нибудь. Не важно, кому. Звездам, сияющим над нами. Мистическим агрессорам из леса. Мы — здесь. Какой-нибудь номер отколоть. Или что-то совсем несерьезное. Естественное. Что-то, что можно было бы сказать нормальному человеку в такой ситуации. Что-то такое банальное. Тривиальное — лишь бы поговорить. Коммуникация — это то, что нужно.
Господи, что бы я сейчас не отдал за любую разумную идею. А вдруг сейчас зазвонит телефон, мы — в шоке, а там окажется господин министр.
Да, смешно, голос разума.
3
Черт. Черт, черт возьми!
Удар сильный, как будто откуда-то изнутри, так что теряю голову, руки и ноги — в воздухе. Снова движение, неожиданно, резко. Ничего невозможно понять. Да что происходит?
Во рту отвратительный вкус. Еще и это у меня украли, этот привычный момент, несколько рутинных, неосознанных секунд, сразу после пробуждения, когда вообще ничего не осознаешь. Первый момент. Только сейчас я был во сне, то есть не было никаких снов, такой поверхностный, неглубокий сон, который не принес никакого облегчения, ни на секунду. Голеностоп болел жутко, все время, при любом движении, даже во сне я чувствовал эту боль. Без сомнения, это все еще был я, с ноющим голеностопом, и никто иной. Ночной охотник, ночной хищник. Никто другой.
Что случилось? Что меня встряхнуло? Как накренилась эта машина?
Смотрю наверх.
