Известный французский писатель, новеллист и критик, крупнейший представитель мировой психологической прозы Марсель Пруст (1871–1922) открыл для литературы новые сферы человеческой психики. Он впервые описал особый вид работы памяти — непроизвольное воспоминание, на базе которого и строится весь его автобиографический роман (или цикл романов) «В поисках утраченного времени».
Это произведение — особый механизм, который, с одной стороны, позволял Прусту быть необыкновенно откровенным (так, впервые в мировой литературе мы встречаемся с подробным описанием гомосексуальных отношений), а с другой — камуфлировал реальную жизнь писателя. Именно эта своеобразная игра Пруста с читателем — намерение спрятать то, что кажется недопустимым, но в то же время и непреодолимое желание рассказать о себе всё — и делает изучение биографии знаменитого француза по-настоящему захватывающим.
Автор книги филолог Галина Субботина прекрасно демонстрирует вышесказанное, бережно, по крупицам извлекая фрагменты реальной жизни писателя из мифов и вымыслов его романа.
знак информационной продукции 16+
ПРЕДИСЛОВИЕ
Хотел ли Пруст, чтобы была написана его биография? Думается, что нет. Предчувствуя нескромный интерес будущих биографов, Пруст даже разработал особую теорию, которая должна была запретить изучать жизни творческих личностей. В своем эссе «Против Сент-Бёва» Пруст утверждал, что художественные творения создаются особым «я» писателя, которое имеет мало общего с тем «я», что проявляется в обыденной жизни. Потому биографические этюды (как, например, те, что практиковал Шарль-Огюстен Сент-Бёв) не дают ключа к пониманию автора, прикасаясь только к личности низкой, повседневной.
Начиная с ранней юности одной из постоянных забот Пруста было стремление скрыть от окружающих некоторые стороны своей жизни. Создание автобиографического романа «В поисках утраченного времени» отчасти было проявлением этого желания спрятаться от взгляда «другого». Биограф Пруста вынужден постоянно разрушать мифы, существующие вокруг жизни писателя. Одним из главных препятствий на этом пути является именно его романизированная автобиография.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ДЕТСТВО
В СТОРОНЕ ОТЦА
Адриен Пруст (1834–1903), отец Марселя Пруста, входил в число тех людей, которые во второй половине XIX века поняли, что жизнь общества может быть значительно улучшена благодаря новым научным знаниям. Основной сферой интересов этого блестящего врача стала гигиена — новаторский еще на тот момент раздел знаний, который с середины XIX века воспринимается в аспекте не только индивидуального, но и общественного здоровья. Европейский мир стремительно менялся, однако главные признаки прогресса — урбанизация, индустриализация, начинающаяся глобализация — способствовали распространению эпидемий. Лечить многие инфекционные заболевания тогда еще не умели, потому важно было просто не допустить их возникновения. Вот почему общественная гигиена занимала такое важное место во внутригосударственной и международной политике эпохи.
Эта социальная трансформация видима во взглядах Адриена Пруста, а также в самой его карьере. Необходимость контроля за распространением болезней позволила ему быстро продвинуться по служебной лестнице и даже стать известным за пределами Франции. Его «Трактат о гигиене», неоднократно переиздававшийся, можно было прочитать и на русском языке: в начале XX века он был переведен и опубликован в России. В этом учебнике описание миссии врача-гигиениста, данное Адриеном Прустом, носит почти ренессансный характер. Отец писателя, давая определение новой области знаний, пишет: «…всё, что может привести к улучшению жизни человека, к развитию его благополучия физического и духовного, его физической и умственной деятельности, становится обязательной и законной частью гигиены. Представленная таким образом, она преодолевает пределы медицины, биологии, антропологии, юриспруденции; вся мировая история объединяется для того, чтобы дать основы и стать сферой применения этой науки». Таким образом, Адриен видит свою деятельность как глобальное преобразование жизни в Европе и за ее пределами для сохранения здоровья отдельного человека и населения в целом.
Этот блестящий функционер и талантливый медик, размышлявший об изменении жизни общества в европейском и даже мировом масштабе, родился 18 марта 1834 года в маленьком французском провинциальном городке Илье, расположенном в 25 километрах от Шартра и в сотне километров от Парижа. Дед Марселя Пруста Луи был хозяином маленькой бакалейной лавки, расположенной на главной площади городка напротив церкви Святого Жака. Уже в начальной школе Адриен Пруст привлек внимание своими способностями и прилежанием, благодаря которым получил стипендию для продолжения учебы в Шартре. После окончания курса средней школы он отправляется в Париж, чтобы стать студентом-медиком.
Медицина в тот период являлась одной из сфер, которые позволяли продвигаться по социальной лестнице благодаря способностям и знаниям, а не происхождению и имущественному положению. Карьера Адриена Пруста быстро шла в гору: все экзамены, а также конкурсы, позволявшие занять тот или иной пост, он с неизменностью проходил блестяще. Очень быстро он достиг самых высоких степеней и в медицинской среде, и в научных исследованиях, и на государственной службе. В 28 лет Адриен Пруст получил право заниматься медицинской практикой, в 29 он был назначен на пост главы клиники, а в 33 года стал преподавателем в университете.
Во второй половине XIX века занятия гигиеной давали возможность совершать экзотические путешествия и даже подвиги. В 1869 году для уточнения путей распространения холеры Адриен отправляется в Персию, проезжает через Санкт-Петербург, Астрахань, посещает Тегеран, а на обратном пути Константинополь. Ему удается подтвердить гипотезу о том, что холера из Индии, где расположены её природные очаги, может проникнуть в Европу либо через средиземноморские порты, либо по суше, в том числе через территорию России. Среди прочего у него нашлось доброе слово для русских: он пишет, что система кордонов, выставляемых на дорогах для блокирования распространения болезней в наших южных регионах, является очень эффективной. Морские же пути, отмечает Адриен, контролировать намного проще. Наиболее важным для Европы является санитарный контроль за Египтом, ставшим морскими воротами Средиземноморья после открытия в 1869 году Суэцкого канала. Важность сведений, полученных Адриеном Прустом, по достоинству была оценена властями: в августе 1870 года из рук императрицы Евгении молодой гигиенист получил орден Почетного легиона.
В СТОРОНЕ МАТЕРИ
Жизнь семейства матери Марселя Пруста проходила в сфере, весьма удаленной от той, в которой проживали родные Адриена Пруста. Жанна Вейль (1849–1905) родилась в состоятельной семье евреев, выходцев из Германии, сумевших успешно адаптироваться во Франции после эмиграции. Барух Вейль (1782–1828), прадед писателя, работал в Нидервиллере на фарфоровом заводе. Он переехал из Эльзаса в Париж и уже в 1804 году сам стал владельцем фабрики, где производил так называемый парижский фарфор, который даже составлял конкуренцию севрскому. Его супруга Сара умерла при рождении второго его сына — Нате Вейля (1814–1896), деда Марселя Пруста. Барух женился во второй раз, выбрав в супруги сестру своей первой жены. От второго брака у него родилось еще двое детей: Лазарь (или во французской транскрипции Луи) и Адель.
О карьере Нате Вейля, деда Марселя, известно не очень много. С 1865 по 1890 год его деятельность была связана с биржей, где он был посредником в обменных операциях. В официальных документах его называют рантье. Любовь к биржевым спекуляциям, кстати, будет унаследована Марселем Прустом. Именно к деду, отличавшемуся широкими взглядами на мораль, обращался Марсель в случае затруднений с деньгами, о которых он не хотел сообщать родителям, вечно обеспокоенным его большими тратами.
Впоследствии с особой любовью Марсель будет относиться также к своему двоюродному деду Луи Вейлю, брату Нате. Этот богатый хозяин фабрики по производству пуговиц и продавец тканей еще приумножил свои богатства, женившись на Эмили Оппенгеймер, дочери состоятельного банкира, которая умерла, не оставив ему детей. Жизнерадостный Луи имел многочисленные связи с актрисами, иногда теми же, что привлекали внимание Адриена Пруста. Так, он встречался с уже упомянутой оперной певицей Мари Ван Зандт и несколько лет покровительствовал Лоре Хейман.
По поводу денежных средств, которые достались Марселю Прусту в наследство от матери, исследователи обладают сегодня довольно достоверными сведениями. Так, в недавно обнаруженном письме Пруста к Луи д’ Альбюфера, одному из близких друзей, писатель рассказывает о том, сколько денег имела в распоряжении его семья. Пруст сообщает: «Мои родители имели на расходы в год […] восемьдесят тысяч франков, может быть, немного больше. Папа не имел, так сказать, собственного состояния, но, несмотря на то, что у него не было частной практики, он зарабатывал около сорока тысяч франков. Поскольку мама со своей стороны обладала почти сорока тысячами франков ренты, это составляло приблизительно восемьдесят тысяч франков, которые превратились в сорок тысяч после смерти папы». Нужно иметь в виду, что речь идет о золотых франках, которые соответствовали двадцати франкам по ценам, существовавшим накануне перехода на евро. Таким образом, родители Пруста имели доход более двухсот тысяч евро в год. Эта сумма тем более велика, что налоги на доходы не существовали, что цены на жилье и на оплату труда слуг были низкими.
Семья Вейль не только принадлежала к состоятельной парижской буржуазии, она отличалась прогрессивными взглядами и оказалась причастна к большой политике. Так, Адольф Кремьё (1796–1880), один из родственников прадеда Пруста, стал в 1848 году министром юстиции. Его деятельность на этом посту не прошла незамеченной для французской истории: он отменил смертную казнь за политические преступления, а также рабство во французских колониях. Он снова стал министром юстиции в 1870 году. Известно, что он был президентом Международного иудейского альянса, а также видным масоном. В 1875 году он получил пожизненное звание сенатора. Его супруга Амели держала литературный салон, в котором можно было встретить практически всех писателей-романтиков и многих знаменитых музыкантов. У нее на вечерах бывали Ламартин, Гюго, Мюссе, Мериме, Александр Дюма, а также Россини, Мейербер, Галеви. Бабушка Марселя Пруста Адель Вейль (1824–1890), урожденная Бернкастель, посещала этот салон, что, без сомнения, сказалось на либерализме ее взглядов, на ее любви к романтической литературе, на ее интересе к музыке.
ПОЦЕЛУЙ ПЕРЕД СНОМ
В семье Вейль существовал особый культ матери и материнской любви. Так, например, совершенно особые отношения связывали Жанну Пруст с Адель Вейль, бабушкой Пруста. По воспоминаниям писателя, мать и дочь хотя и встречались практически каждый день, часто разговаривали друг с другом по нескольку часов подряд: они с трудом могли расстаться, снова и снова находя темы для обсуждения. Казалось, Адель перенесла в свою жизнь ту страстную привязанность матери к дочери, которая нашла выражение в знаменитых письмах мадам де Севинье, томик которых сопровождал бабушку Пруста повсюду. Писать по три-четыре письма в неделю своей дочери в течение нескольких десятков лет, как это делала мадам де Севинье, — такая любовь казалась Адель Вейль вполне естественной.
Жанна Пруст, продолжая семейную традицию обожания Севинье, как-то призналась Марселю, что слова писательницы об одной матери, которая «отказалась от самой себя, полностью отдала себя служению детям», напоминают ей о бабушке. Марсель Пруст не забудет ни этого признания Жанны, ни семейного культа писательницы эпохи классицизма: любовь к письмам мадам де Севинье будет передана им бабушке повествователя в романе «В поисках утраченного времени» и станет одной из самых трогательных черт ее характера. Кроме того, отношение к мадам де Севинье станет одним из способов непрямой характеристики персонажей в романе: для того чтобы показать, что какой-то герой не способен на глубокие чувства, Прусту будет достаточно упомянуть, что тот считает любовь писательницы к своей дочери избыточной и неискренней.
Сильная привязанность матери к своим детям являлась, таким образом, семейной традицией. Однако эта любовь в случае с Марселем Прустом принимает особые, сложные формы. Образ Жанны Пруст, женщины из семьи с прогрессивными взглядами, образ, который кажется таким ясным и непротиворечивым, неожиданно усложняется в момент, когда мы сталкиваемся с эмоциями ее сына. Важность Жанны в эмоциональной жизни Марселя, интенсивность его привязанности к ней переходит границы обычных сыновних чувств.
Кажется, что Марселю так и не удалось окончательно повзрослеть и разорвать ту психологическую пуповину, которая связывала его с матерью. Так, в возрасте семнадцати лет он не мог пережить расставание с Жанной Пруст без слез. В письме, отправленном вдогонку уехавшим родителям, он рассказывает: «Ночь долгая, но скорее неприятная. Еще и теперь глаза на мокром месте. Под впечатлением от вашего отъезда я даже вызвал проповедь дяди, который сказал, что моя грусть — это эгоизм». До смешного детские доводы приходилось придумывать мадам Пруст во время военной службы Марселя, чтобы успокоить слишком сильно переживавшего разлуку сына. Так, она пишет в одном из своих посланий: «Я изобрела наконец способ, как тебе сократить время отсутствия: возьми 11 плиток шоколада, который ты очень любишь, скажи самому себе, что ты будешь есть по одной плитке только в последний день месяца, — и ты будешь удивлен, как быстро они закончатся и твое изгнание вместе с ними». В письме к Морису Барресу Пруст рисует такую картину своих взаимоотношений с Жанной: «Всю нашу жизнь она меня готовила к тому, что мне придется обходиться без нее в день, когда она меня покинет, это началось уже в детстве, когда она отказывалась приходить в десятый раз ко мне в комнату, чтобы пожелать спокойной ночи перед тем, как отправиться на вечер, или когда я видел поезд, увозящий ее в деревню, или позже в Фонтенбло и даже этим летом, когда я звонил ей каждый час».
Боль от расставания с матерью прекрасно описана в романе «В поисках утраченного времени». Мама повествователя, желая избавить его от привычки засыпать только после ее поцелуя, привычки, которая показывает его детскую слабость, его нервность, его неспособность контролировать свои эмоции, принимает решение не приходить в комнату сына, отправленного спать, и остается в саду с гостями. Маленький мальчик не может заснуть и стремится любой ценой заставить маму подняться к нему. Эта маленькая трагедия, разворачивающаяся в момент отхода ко сну, важна тем, что она предвосхищает в романе «В поисках утраченного времени» все будущие любовные несчастья героя: он также будет мучиться ревностью, ожидая своих возлюбленных, как когда-то он страдал оттого, что его мама была счастлива вдали от него. Кажется, что сюжет с поцелуем перед сном просто преследовал Пруста. В сборнике «Утехи и дни» он встречается в трех самых важных новеллах: в «Смерти Бальдассара Сильванда», в «Конце ревности» и в «Исповеди молодой девушки». Более того, расставание перед сном снова упоминается и в предисловии к сборнику, где автор рассказывает о постоянном присутствии матери рядом с ним ночами во время его тяжелой болезни. В неопубликованном романе «Жан Сантей» сюжет с поцелуем также играет роль. В этом произведении родители пытаются приучить Жана, главного героя, которому уже исполнилось семь лет, засыпать в одиночестве.
У ИСТОКОВ КОМБРЕ: ОТЕЙ И ИЛЬЕ
Брак Адриена и Жанны во многом нарушал традиции, характерные для их семейств. Адриен, выходец из среды мелких коммерсантов, уже не хотел жениться на провинциалке, но и доступ в самые престижные столичные семейства был для него закрыт. Жанна, находившаяся на периферии парижского «хорошего общества», была для него в этом смысле идеальной партией. Сама она должна была бы выйти замуж за человека из мира финансов, однако она предпочла более интересный в социальном отношении вариант, выбрав мужа, которому была уготована блестящая интеллектуальная карьера. Ее жених, как и ее родители, всего добился благодаря своему труду, однако это был «труд» более благородный — медицина, учеба, конкурсы. Между финансами и интеллектуальным капиталом она выбрала интеллект, впрочем, не лишенный финансового благополучия. Уверенность Жанны и Адриена в их предпочтениях была настолько велика, что день свадьбы не смогла отменить даже военная катастрофа.
Женитьбе предшествовали многочисленные военные поражения Франции во Франко-прусской войне. Французская армия, слабо подготовленная, хотя и горела патриотизмом, но была не способна противостоять германской военной машине. Накануне свадьбы, то есть 2 сентября 1870 года, потерпев поражение при Седане, Наполеон III сдается в плен. На день позже свадьбы — 4 сентября — он отрекается от престола. Франция, лишенная императора, становится республикой, создается «правительство национальной обороны» во главе с генералом Трошю. Однако и новая власть, несмотря на поддержку населения, не смогла организовать сопротивление врагу.
Целый ряд военных неудач французской армии открывает неприятелю дорогу на Париж. С 19 сентября начинается осада столицы. Наиболее состоятельные парижане, в том числе родители Жанны, покинули город, однако сама она решает остаться со своим мужем, который должен выполнять свои профессиональные обязанности. В осажденном Париже не хватает продуктов, жители страдают от холода. Артиллерийские обстрелы ежедневно уносят жизни около шестидесяти человек. Адриен, лишенный новостей от своих родных, не теряет присутствия духа и находит способ с ними связаться, используя последние технические достижения: он посылает им письма на почтовом воздушном шаре. В одном из посланий, дошедшем до наших дней, он спрашивает о здоровье матери и умоляет ответить ему, используя почтовых голубей.
28 января 1871 года Франция была вынуждена подписать перемирие на тяжелых для нее условиях: она теряла большое количество укреплений, оружие, боеприпасы, Париж обязался выплатить контрибуцию в 200 миллионов франков. Гарнизон Парижа разоружался (за исключением Национальной гвардии и одной дивизии). Если правительство пошло на уступки врагу, то население города не могло смириться с унижением. Антинациональная политика властей спровоцировала революционный взрыв. 18 марта в Париже победило народное восстание. Начались 72 дня Парижской коммуны.
Жанна Пруст, ожидавшая ребенка, была вынуждена сносить все тяготы и лишения, вызванные войной и сменой власти. Впоследствии исторические события, предшествовавшие рождению Марселя, часто упоминались, чтобы объяснить и его слабое здоровье, и его нервность, и особую привязанность матери к нему. Марсель Пруст родился 10 июля 1871 года. Роды были тяжелыми, ребенок слабым. Согласно семейной легенде родители даже опасались, что их первенец не выживет.
РОЖДЕНИЕ БРАТА
Через два года после рождения первого сына в семье Пруст появился на свет второй, которому дали имя Робер (1873–1935). Сохранилось несколько фотографий, на которых Марсель и Робер запечатлены вместе. На первой из них, снятой предположительно в 1877 году, Марселю около шести лет, а Роберу — около четырех. Оба они одеты в платьица по моде той эпохи: лет до десяти мальчики носили и одежду девочек, и девичьи локоны. Братья очень похожи: у них одинаковые темные волосы, большие глаза и полные губы. Однако с возрастом разница между ними становится такой очевидной, что трудно поверить, что в детстве их было невозможно отличить друг от друга. На фотографии 1882 года оба они еще одеты в совершенно одинаковые черные костюмы с белыми воротниками и яркими шелковыми галстуками, но лицо Робера уже округлилось, это крепко сбитый спортивный мальчик. Лицо Марселя осталось таким же тонким, как и раньше, его поза томная и немного манерная.
Несмотря на то что из двух братьев именно Марсель кажется тем, кому требуется защита, ему самому очень нравилось заботиться о младшем. В одном из писем Марсель, обеспокоенный плохим настроением брата, даже дает советы матери о том, как она должна себя вести: «Я нахожу, что у Робера грустный вид, и меня это беспокоит. Но лучше даже не спрашивай его ни о чем. Я не смог добиться от него ни одного слова, хотя он остается очень милым». Об этом покровительственном отношении вспоминает и Робер, который признается, что даже в своих самых удаленных детских воспоминаниях он находит образ брата, заботящегося о нем с нежностью, «окутывающей и почти материнской».
Однако различия между братьями слишком велики, чтобы согласие первых детских лет сохранилось надолго. Их разделяет прежде всего темперамент: Марсель деликатен и чувствителен, а нрав Робера сильный и взрывной. Разные характеры естественным образом разводят жизненные пути двух братьев. Если Марсель будет постоянно вызывать нарекания родителей из-за нежелания выбирать «серьезную» профессию, то Робер не разочарует своих близких. Он пойдет по стопам отца, станет хирургом (его специальностью будет женское здоровье) и достигнет почти тех же карьерных высот, что и Адриен, став преподавателем на медицинском факультете и даже получив орден Почетного легиона.
Интересно, что в романе «В поисках утраченного времени» нет никаких упоминаний о Робере, поскольку повествователь является единственным ребенком в своей семье. Брат еще играл какую-то роль в первых набросках к роману, которые, кстати, рисуют картину семейной жизни менее идиллическую, чем в окончательном варианте произведения. В отрывке, который получил название «Робер и козленок», брат оказывается связанным с рядом болезненных эмоций. В наброске рассказывается о том, как маленький Робер, узнав, что он не сможет взять в город подаренного ему козленка, устраивает настоящую акцию протеста: он топчет атласную сумочку с приготовленными в дорогу припасами, рвет надетое на него нарядное платьице и громко плачет. Сменить его настроение может лишь еще одна «несправедливость»: он замечает, что ему досталось меньше шоколадного крема, чем другим. Картина страданий младшего из детей быстро замещается описанием ревности старшего. Мать забирает Робера в поездку к своей подруге, в то время как его брат вынужден остаться с отцом. И хотя старшему сыну удается уговорить мать сопровождать ее до самого вокзала, чтобы сократить время ее отсутствия, на обратном пути его переполняет гнев: ему кажется, что родители истязают его, мешая поехать вместе с матерью.
Конечно, эти детские конфликты казались уже чем-то маловажным для Марселя Пруста в момент создания его романа, потому в окончательном тексте «Поисков» они исчезают. При этом более значительные с философской точки зрения элементы сохранены. Протест Робера против отъезда в город передан главному герою «Поисков»: именно он срывает с себя нарядную одежду и плачет, обнимая любимые кусты боярышника. Таким образом, мотив расставания с Комбре, имевший принципиальное значение для идеологической структуры романа, сохранен, а ссоры братьев, не укладывающиеся в нее, оставлены в стороне.