Восток всегда манил меня, а Индия представлялась загадочной страной, попасть в которую можно только во сне. И вдруг мечта сбылась — моя двоюродная сестра получила работу в посольстве и переехала в Лакхнау, штат Уттар-Прадеш.

«Приезжай, — написала она. — Покажу настоящую Индию!».

И вот я уже в самолете, вот выхожу под палящее южное солнце, от которого небо кажется не голубым, а белым.

Лена специально взяла отпуск на три дня, чтобы показать мне город. За то время, пока мы не виделись, она превратилась в настоящую индианку — стала смуглой, очень стройной и говорила по-русски с забавным акцентом. Дома она переоделась в сари и приготовила на обед местные деликатесы, хвастаясь тем, что переняла индийские традиции.

Лакхнау был именно таким, как я и представлял — мирно уживающиеся рядом современность и старина, смешение рас и вероисповеданий. Я шел по улицам и видел местных жителей, одетых в деловые костюмы и джинсы, в сари и дхоти

[1]

, в хиджабы и галабеи

[2]

. Лена показывала мне развалины английского посольства, погубленного народным восстанием, руины храмов, уничтоженных в период правления династии Моголов, резиденцию последнего наваба Лакхнау, местные семейные ресторанчики, существовавшие, казалось, от начала сотворения мира.

Так получилось милостью Аллаха, что я был первым, кто увидел ее. Был месяц азар, и была ночь. Я засиделся, просматривая «Книгу исцелений» Абу Синны, и не сразу услышал стук в дверь. Кормилица Хадиджа, которая после смерти моей дражайшей Басиме заменила хозяйку, проснулась и пошла открывать.

Предоставив Хадидже разбираться с нежданными гостями, я перевернул страницу, пробегая пальцем строчку справа налево. Это была моя любимая книга, я часто перечитывал ее, хотя и знал едва не наизусть.

Ворчанье Хадиджи становилось громче, и вскоре она уже кричала, призывая на чьи-то головы проклятья всех джиннов.

— Что там, Хадиджа-джан? — спросил я, но кормилица захлопнула двери и задвинула для верности засов.