Вечер щедро разливал сосновый запах по деревенским тропинкам. Последние лучи солнца золотили листья берез и чернокленов. Богатый подлесок мягко шелестел при малейшем дуновении ветерка. Равнинный путник или гость с дальних гор не заметили бы ничего необычного в этом лесу, кроме, пожалуй, слишком уж густой сети утоптанных тропинок. Им даже в голову бы и не пришло, что это деревня. Самая обычная лесная деревня. И живет в ней самый обычный Маленький народ. Где, спрашивается, они живут? А везде! Вон в том холме под большим раскидистым ясенем вырыта просторная и удобная нора, вход в которую загорожен сосновой лапой. Там живут Боровиковы. Это самое крупное и богатое семейство в деревне, у них есть маленькая гончарная мастерская у реки, без которой не было бы ни у кого ни посуды, ни глиняных украшений. А тот величественный дуб, видите, что высится неподалеку? В его дупле живут Холщевы. Они ткачи, они всю деревню одевают. И так везде, куда ни глянь: незаметные шалаши в ветвях деревьев, неглубокие землянки, скрытые валежником — все заселил Маленький народ. Почему этот народ называется "Маленький"? Никто не знает. И роста они вроде бы обыкновенного, и территорию их деревни занимают обширную, а вот приклеилось к ним еще с рассвета Теплого мира слово "Маленький", и уже никуда от него не денешься. Говорят, что Знающие называют их Хранителями Леса. Но любому детенышу известно, кто на самом деле Лес охраняет, как и Степь, как и Горы, как и далекое призрачное Море — это духи: лешие, русалки, степняки, ветрила… Так или иначе, но Маленький народ Лес любит и чтит. А Лес в свою очередь его кормит, одевает, лечит, укрывает и знанием делится.

Беля получила свое прозвище за цвет волос, которые спадали светло-русыми волнами на плечи. В далеком детстве мать звала ее Беляночкой, расчесывая кудри можжевеловым гребнем, привезенным неведомо кем из дальних земель. Остальные звали Белянкой, или Белкой, а потом просто Белей.

Она сидела на ветке дуба и смотрела, как на Большой Поляне собираются жители деревни, одетые в лучшие платья. Некоторые модницы даже украсили волосы цветами и травами, да выдавили на губы по брусничной ягоде. Ведь сегодня праздник — проводы их Отца Туда. Теперь Стрелок, его сын, займет это почетное место — место Отца Деревни. Конечно, Беля уже знала, что Серый, который возглавлял их деревню последние пятьдесят лет, уже очень далеко отсюда, что он ушел еще вчера, на закате, и успел пойти немало земель и небес. Но, согласно традиции, проводы проходили на следующий вечер, чтобы все как должно подготовились к празднику и достойно отметили уход. Тем более, Отец умирал не так часто.

Когда все собрались, Ведунья подняла свой сосновый посох и постучала по боковой стенке дубовой ладьи, в которой лежало то, что когда-то было Отцом, все замолчали. Она произнесла подобающие случаю слова, не забыв ни одной мелочи, подымила вокруг сосновой веткой, отгоняя злых духов, которые могли помешать его путешествию, освобождая его, отделяя от этого Леса и этой Земли. После чего в молчании семь самых крепких юношей деревни, включая Стрелка и Ловкого, брата Белянки, подняли тяжелую ладью и понесли к Реке, которая несла свои неспешные воды на запад, куда уходит солнце, куда уходят все. Каждый житель деревни пустил вслед Отцу по маленькой берестяной лодочке с огненным парусом, чтобы они освещали ему путь, пока это возможно. Ведь каждый житель Теплого мира знал, что настоящий искренний свет виден даже Там. Когда последний огонек скрылся за поворотом, Ведунья сказала:

— Он ушел! Теперь он свободен! Возможно, кому-то сейчас грустно, оттого что больше никогда они не увидят лицо Серого, не попросят его мудрого совета. Кто думает так, отправьте свою грусть вместе с сосновым дымом по ветру, смойте ее водами реки, что течет на запад. Сегодня нет места скорби, сегодня его праздник! Умейте же радоваться за других, а не скорбеть о себе!

После двух часов сна, когда солнце поднялось над верхушками деревьев едва ли больше, чем на полметра, Ведунья, которую все звали тетушка Мухомор, стуча сосновым посохом по стенам избушки-шалаша, будила своих учениц.

Учениц у колдуньи было три, а Беляночка — самая младшая из них. Вообще, девочек отдавали колдуньям редко, но если уж и отдавали, то обычно в возрасте 10–12 лет, когда их ум уже немного окреп. С Белей же все получилось по-другому и к тетушке Мухомор она попала в семь, когда отпустила свою мать Туда, а старший брат Ловкий, которому только исполнилось четырнадцать, пошел в охотники. Ее отец-рыбак был человеком в возрасте, и заботиться о маленькой дочке просто не мог из-за нехватки времени и сил. Вот так и получилась, что Беля поселилась в избушке на холме, которая, кстати, была единственным строением во всей деревне. Маленький народ предпочитал жилища естественного происхождения, но иногда встречались исключения, чаще всего среди колдуний.

В тот год Ведунья взяла в ученицы еще одну девочку из семьи Боровиковых, которую все звали Ласка, то ли за ее острые черные глаза, то ли за шелковистые смоляные волосы, отливающие на солнце золотом, то ли за мягкий, почти приторный нрав. Ласка родилась на три Лета раньше Бели, кроме того, как девочка из самой состоятельной семьи деревни, она была очень самоуверенна и знала себе цену. Поселила девочек тетушка Мухомор на одном травяном матрасе у восточного окна избушки, что у Ласки вызвало жгучую обиду и неприкрытую неприязнь к соседке. Впрочем, нужно отдать должное колдунье, она усмирила ее одним коротким щелчком по носу. Беля, и без того скромная и молчаливая девушка, стала от этого еще тише, боясь вызвать гнев их учительницы.

Третья ученица колдуньи была родом из соседней деревни и носила странное прозвище Горлица. Высокая сероглазая девушка лет шестнадцати, была всегда сдержанна и спокойна, молчалива и загадочна. Никто не знал, что скрывают ее дымчатые глаза, но все были уверены, что скрывают они многое. По деревне даже ходили слухи о неимоверной колдовской силе Горлицы, которая чуть ли не превосходила силу самой тетушки Мухомор…

С тех пор минуло уже два лета.

В тот день встречали лето. Это был первый праздник после долгой изнурительной зимы, совсем скоро начиналась тяжелая трудовая пора до самой глубокой осени. Снег стаял не так давно, но деревья уже проснулись и начали покрываться первыми листочками, еще маленькими, хрупкими, неокрепшими, но такими юными, свежими, красивыми. Земля уже прогрелась и покрылась зеленым бархатистым ковром, а в низинах и на склонах оврагов были разбросаны осколки глубокого летнего неба в виде этих хрупких цветов — подснежников. Солнце еще совсем недавно показалось из-за верхушек деревьев, но роса на траве и лепестках цветов уже подсохла. Весело, по-весеннему пели птицы. Жители деревни, наряженные в свои лучшие платья, ходили по тропинкам, поздравляли друг друга с началом года, дарили улыбки и букеты первоцветов. Одежда и волосы некоторых модниц были украшены первой зеленью. Ближе к полудню все подтянулись к Большой поляне, где Стрелок произнес подобающую случаю речь, поздравляя всех с Новым Летом. С тех пор, как он принял столь почетную и столь нелегкую обязанность — быть Отцом деревни — минуло уже семь лет. За это время он окреп, возмужал и научился оберегать и возглавлять родную деревню. А, кроме того, его голубые глаза и бархатистый голос покорили немало девичьих сердец.

Белянка к этому времени из маленькой девочки превратилась в молодую девушку, которая была подобна березе с набухающими ранней весной почками. Она стояла поодаль и наблюдала за Стрелком. Несмотря на все свои странности и непонятности, на сумрачный нрав и замкнутость, ее душа тоже трепетала, если случайно глаза встречали легкий и искристый взгляд Отца деревни. Он слишком молод для этой должности, но достаточно зрел для своего очарования.

Когда речь была закончена, дары друг другу переданы, все сели за большие длинные столы, уставленные праздничной едой, украшенные первоцветами и сосновыми ветками. Беля сидела за одним столом с юными девушками, Ласка была поодаль. Стол напротив, за которым сидели молодые люди, возглавлял Стрелок. Среди парней был Ловкий. Беля старательно пыталась с ним перемигиваться, а он только смеялся, когда смотрел на сестру.

После пиршества начались шумные и веселые игры, в которых принимали участие все жители деревни до единого, кроме, разве что, Горлицы да тетушки Мухомор. Их время еще не пришло, они дожидались вечерних сумерек, чтобы сказать свое веское слово на этом важнейшем празднике. Перекидывание шишками, прыжки через самые низкие ветки, догонялки, соревнования по стрельбе из лука — эти и многие другие игры к вечеру утомили даже самых выносливых.

Сидя на земле под чернокленом на берегу реки, Беля пыталась отдышаться, когда к ней подошел кто-то и сел рядом. Повернувшись, она узнала в этом "ком-то" Стрелка.

Белянка проснулась от лучей солнца, лукаво щекотавших ее правую щеку и золотивших локоны волос, разбросанных по матрасу. Она повернулась лицом к окну, не открывая глаз, и некоторое время наслаждалась этими короткими и радостными минутами пробуждения, розовым светом, который лился сквозь сомкнутые веки. Она вдохнула поглубже столь знакомый запах прошлогодних трав, которыми была набита ее постель: особенно отчетливо чувствовалась полынь, которая преобладала в этом букете, просто потому что Беля ее любила. Сны еще мягко опутывали ее сознание, но новый день решительно заявлял свои права — пора вставать, и она села на матрасе. Раньше они спали здесь вместе: она и Ласка. Со временем ее напарницу переселили в другой конец хижины, чему Белка была несказанно рада. Еще бы! Теперь у нее было собственное пространство: на подоконнике в маленькой глиняной вазочке стояли ромашки, склонив свои простые, открытые лица чуть набок, на полочке у изголовья лежали разнообразные баночки и мешочки с травами. В самом большом холщевом мешке был сбор разных трав, вовсе не лечебных и не каких не волшебных, а просто ароматно пахнущих и душистых, из них девушка заваривала свой любимый чай. Вот, собственно, и все ее пожитки. Беля встала и вышла на улицу, что-то прокричала какая-то лесная птица. Деревня жила своей тихой, размеренной, пульсирующей жизнью. Но она не увидела ни Ведунью, ни остальных ее учениц.

За домиком был сложен небольшой каменный очаг, угли в котором еще не успели остыть. Чайник вскипел быстро и до боли знакомый аромат трав заполнил окружающее пространство. Беля еще раз посмотрела на деревню: "Куда все ушли? В поле вроде еще рановато — со встречи Лета прошла всего лишь неделя…" Утро, сонно перетекая, не спеша, превращалось в день.

Спустившись с холма в деревню, она заметила, что все заняты какими-то делами. У обширной розовощекой хозяюшки, по прозвищу Пшеница, матери пастуха Русака, Белянка узнала, что Ведунья с Горлицей ушли к Дальнему Озеру. Пшеница заговорщически прошептала, склоняясь к самому уху девушки:

— Наша тетушка Мухомор сама не своя! Рано утром, лишь заря занялась, когда мой Русак только-только собирался погнать стадо, она уже тут, в Деревне была и в дом к Отцу нашему стучалась! Он ее впустил, они о чем-то беседовали где-то с пол часа. А потом она вышла от него, злая еще пуще, чем прежде, кликнула свою Горлицу и они ушли к реке, а там, видать и до озера подались! — большие ясные глаза Пшеницы цвета летнего неба блестели недоверием и радостью истинной сплетницы, которая только что поделилась ценной новостью.

— Спасибо тебе, Пшеница! А Ласка не знаешь где? Она не с ними ли пошла? — спросила ее Беля.

Ночь была на исходе. Низкий туман перетекал в низинах. Тишина стояла леденящая, ни один лишний звук не нарушал это торжественное молчание. Предрассветный Час. Час, когда кажется, что до восхода солнца рукой подать, когда терпение заканчивается, а тьма опостылевает. Самый холодный час. И самый печальный. Проклятый час. Говорят, что неприкаянные души самоубийц и прочих людей, которые не смогли уйти Туда, навсегда остаются в Предрассветном часе. Это даже не вечная ночь, когда нет никакой надежды на проблеск зари — это вечное ожидание рассвета, который никогда не наступит для них. Снам, пришедшим в этот час, доверять не стоит — их нашептали вам те самые души. Да и вообще в это время лучше спать в своей постели глубоким, спокойным сном, отгородившись от всего мира.

Но в эту ночь Белянке не удалось последовать старой заповеди безмятежно спать перед рассветом. Что-то тревожило ее. Она села на своем травяном тюфяке и стала напряженно всматриваться в тающую ночь за окном. Она вслушивалась в тишину, разлитую по всей деревне, искала в белесом предрассветном тумане отблеск тени, которая ее разбудила. Не выдержав напряженного молчания, она встала, накинула на плечи шерстяную шаль и тихонечко вышла на улицу, покинув надежные стены жилища, рискнув бросить вызов самому страшному часу суток. Девушка была уверена, что должна поступить именно так.

Какое-то время она стояла на крыльце хижины, не двигаясь. Вдруг тишину разорвал хруст ветки где-то справа сзади. Звук был совсем тихий, но Белянке он показался просто оглушительным. Она резко и аккуратно повернулась и увидела, что ветви дерева позади хижины колышутся и какая-то тень ускользает вглубь леса. Девушке стало не по себе. Предрассветный холод пробрал ее до костей, она съежилась, но все же последовала за тенью. Вначале она шла просто наугад, не разбирая дороги, мысленно умоляя встречные ветки не хрустеть. Все же, не так уж бесполезны были уроки тетушки Мухомор и эти бесконечные путешествия по Лесу. Деревья молчали, но послушно уступали ей дорогу, услужливо раздвигая руки-ветви.

Вскоре тень впереди приобрела более отчетливые очертания и уже перестала казаться Белке бесплотным призраком. Нет, определенно, это был человек. Кто же? Она стала вспоминать всех жителей деревни. Нет, не похож он на них! Более рослый, плечи широко расправлены, волосы коротко пострижены, что явно не характерно для Маленького Народа. Тем более, такой густой смоляной цвет волос среди них — большая редкость. Разве что, в семье Боровиковых, но у них нет столь молодого сына. Так, значит, он молод? Мысли в голове Белянки быстро сменяли одна другую, когда, наконец, она остановила свое внимание на одной из них: "… не характерно для Маленького Народа!" Так вот оно что! Это Чужак! Внутри у нее все похолодело, и она резко остановилась. Забыв, об осторожности, она наступила на сухой сучок, который бессовестно и оглушительно хрустнул в туманной предрассветной тишине. Белка замерла. Чужак резко обернулся. Его глубокие черные глаза смотрели остро, с опаской, но не враждебно. Хотя длинный меч был мгновенно обнажен и выставлен вперед.