Современный бизнес управляет человеческими ресурсами в большинстве случаев по методу: «Будь таким, каким я хочу тебя видеть». Не случайно рекрутинговые «зазывалы» начинаются везде традиционно: «Если вы… такой-то и такой-то, и если вы обладаете тем-то и тем-то, но главное если вы хотите и стремитесь, то…». Бесспорно, чтобы зажить хорошо или еще лучше, потенциальный работник готов тут же «видоизмениться» под выдвигаемые требования. Скрыв до поры времени свою настоящую натуру под личиной «чего пожелаете?». То же можно сказать и о деловом партнере: почему бы временно не стать тем, кто «им нужен»? И если такая ситуация вполне устраивает противоположную сторону, т. е. заказчика и работодателя, то тратить время, средства и усилия на психологическую диагностику покажется ненужным расточительством. До той поры, пока не сработает так называемый человеческий фактор. Чаще всего, увы, не в лучшую сторону.

Знать своего работника, делового партнера или своего конкурента – значит, уметь предвидеть его действия в той или иной конкретной ситуации. Однако без учета глубинных психологических (включая психофизиологические и генетические параметры) характеристик, опираясь исключительно на профессиональные и деловые сведения, достичь эффективного прогноза о поведении человека почти невозможно. «Натура», глядь, в самый неподходящий момент и вылезет-таки боком. Иными словами, фактор личности может сработать самым неожиданным образом, но все же стоит попытаться сей риск минимизировать, а лучше всего – извлечь из него если не прибыль, то хотя бы пользу. Житейская мудрость предлагает съесть совместно пуд соли с тем, кого хочешь узнать. Или пройти вместе сквозь огонь, воду и медные трубы. Если от второго рецепта пожелаем всем уберечься, то относительно совета первого необходимо заметить, что в эпоху стремительных межличностных коммуникаций нужны и более оперативные способы узнать человека. Справедливости ради следует отметить, что классическая «вузовская» психология может предложить на данный запрос парочку громоздких и устаревших опросников наподобие «16-факторного Кеттелла» (187 вопросов) или «собчиковский» СМИЛ (полный вариант 550 (!) вопросов, сокращенный – 384), ну еще что-нибудь из проективных методик: «Нарисуй несуществующее животное, дерево и человека». Еще – восьмицветный тест Люшера или пять геометрических фигур по методу Сьюзен Деллингер – методики в общем-то неплохие, скажем, для тренингов либо психоанализа, но совершенно непригодные для психодиагностики (отсутствует система защиты от преднамеренного искажения информации). Как последний аргумент можно, конечно, использовать полиграф (он же «детектор лжи»), но для его применения нужны особые условия, да и метод сам по себе весьма и весьма недешев. Но самое главное – весь перечисленный «арсенал» напрямую «бомбардирует» человека, навязывая ему роль подопытного кролика. Со своим персоналом так можно обращаться, но вот как быть с партнерами либо конкурентами? Да и сама по себе процедура для многих уважающих себя специалистов может показаться слишком унизительной либо прямым ущемлением их личностных прав. В итоге – уход лучших из лучших, не терпящих атмосферы тотального казарменного дознания методами дедушки Павлова и старика Фрейда. Нужны иные подходы – прежде всего абсолютно анонимные для личности тестируемого, оперативные по времени и притом способные давать объективную информацию о человеке. Иными словами, получаемая информация должна быть предельно индивидуальной и прогностичной к возникающим запросам. Бизнес, как известно, теоретические модели и концепции по поводу специфики человеческой личности интересуют мало. Зато в гораздо большей степени – «портрет» и поведение человека в тех или иных ситуациях: деловых, коммуникативных, возможно, экстремальных либо определенных житейских. Еще важно знать внутреннюю «начинку» индивидуума, чтобы не прикупить случаем себе на фирму «троянского коня». Каждый, как известно, сходит с ума по-своему. Что и нужно на всякий случай знать заранее.

Не секрет, что ведущие фирмы мира предпочитают составлять подробнейшие психологические досье на своих деловых партнеров, конкурентов и ведущих специалистов. Какие методы в подобных случаях привлекают для составления углубленного психологического портрета и выдачи необходимого прогноза? Об этом и пойдет далее разговор.

Товарищ Сталин старался не демонстрировать свой стиль почерка. Свои рукописи он не хранил, равно как и секретные протоколы. Может быть, потому, что очень хорошо представлял возможности тогдашних графологов? Указом о «педологических извращениях» в 1936 г. был наложен запрет также и на любые психологические исследования почерка. Впрочем, НКВД, по-видимому, занялось графологами чуть раньше. Во всяком случае, последний официально известный русский графолог Д.Зуев-Инсаров канул в Лету где-то в 1935 г., а до своего печального конца подрабатывал сиим ремеслом по московским ресторанам. Вынырнул почтенный почерковед уже в наши дни многочисленными репринтными переизданиями своего труда (Зуев-Инсаров Д.М. Почерк и личность). Графология, так и не будучи ни официально признанной, ни реабилитированной на бывшем постсоветском пространстве, тем не менее уже в 90-е годы ушедшего века начала свою «технологическую реинкарнацию». Может быть, потому, что современный «западный» бизнес вовсю пользуется возможностями графологии? (Автору приходилось видеть анкеты Мирового банка, где соискателю на должность «добровольно принудительно» предлагалось оставить образец своего почерка. Именно для графологического психоанализа, о чем анкета добросовестно предупреждала.) Во Франции – кстати, родине психологического почерковедения, – должность графолога имеет государственный статус, существует разветвленная сеть центров подготовки специалистов, что, впрочем, несколько забюрократизировало эту процедуру. В Голландии, Израиле, США больше уповают на качество работы графолога, нежели на его официальный статус. По большому счету, профессионал в этом виде деятельности ошибаться не должен. Как врач или минер. Ошибка в диагностике может дорого обойтись и не только самому графологу. А возможности метода действительно впечатляют, ведь по почерку можно узнать о человеке очень многое. Вот лишь некоторые примечательные психодиагностические маркеры почерка.

Возьмем, например, букву «у». Стиль ее написания расскажет о способностях индивидуума к интуитивному проникновению в суть вещей, процессов и различных явлений. Особенно если последние плохо поддаются логической интерпретации и к ним почему-то нельзя применить привычный метод дискретного формализованного анализа. Примерно так себя ведут биржевые рынки, политические процессы и кампании ну и в конечном счете наша с вами человеческая психика вкупе с матушкой природой. Буква «у» (впрочем, как и сам звук – протяжный, воющий звук «у-у-у-у») прямо проецирует способности индивида к интуиции, предчувствию, предвидению и прогнозированию ситуации в целостной (гештальт) форме, т. е. зачастую в виде образов, картинок, эмоциональных проявлений, инсайта (озарений) и т. п., что никак не обозначишь, кроме как «действуем, кумэ, по плану номер один». Согласитесь, для современного бизнеса, черпающего свой потенциал развития и благосостояния в основном из непредсказуемого хай-тека, это отнюдь не последнее профессионально значимое качество. Невзрачная буква «у» с коротким отростком – и перед вами просто человек-винтик, для которого существует лишь инструкция к исполнению, а там хоть трава не расти. Тоже ведь пригодится и такой «субчик».

По букве «р» мы будем судить о бойцовских качествах человека, его генетических и наработанных по жизни способностях действовать жестко и рискованно в опасных или даже экстремальных ситуациях. С грозным рычанием наши далекие пращуры шли навстречу явной опасности и… выигрывали в жаркой схватке. В противном случае сии ударные гены просто не дожили б до наших, тоже не совсем спокойных дней. Так вот: явное ослабление нажима, когда рука пишущего так и хочет уйти по воздуху, «подгибы», «прогибы», различные укорачивания и искривления нижнего отростка прописной буквы «р» свидетельствуют о малодушии и склонности к компромиссам. Вам именно такой работник нужен? Послушность иногда оказывается оборотной стороной трусоватости. Здесь графологический психоанализ поможет однозначно расставить все по своим местам. Есть люди, которые хороши «на войне», но мало пригодны к делу.

Сравнение букв «р» и «д» поможет выяснить и этот вопрос. «Корни», фундамент, базис любых начинаний, равно как и способность доводить задуманное до конца, – все это можно воочию увидеть через вариации написания, казалось бы, обычной буквы «д». Прожектерство и подмена дела карьеризмом – здесь же (тогда наблюдается так называемая инверсионная прописная буква «д» с отростком сверху, а не снизу, как положено). Впрочем, о различных формах честолюбия и самолюбия больше поведают буквы «в» и «л». Знаете, каждый кулик хвалит свое болото, но некоторые уж чересчур неумеренно… В таких случаях прописная «л» грозит перерасти в грозный пик «Монблан» на фоне расположенных рядом нейтральных букв, а отросток «в» вертикальный, как меч легионера, норовит вспороть небо. Чем острее, длиннее и кинжалоподобнее отросток буквы «в» – тем отчетливее проявляется «комплекс Наполеона», или болезнь успеха, или синдром лидерства в его патологической форме. Сейчас это модно, вот только потери вследствие неудач оказываются уж больно устрашающи. Да и жить с таким человеком более чем проблематично. Загонит себя и других во имя призрачной победы. Другая крайность – уход, а точнее, бегство в фантазирование, мечтания и прочую надуманную «виртуальность». Благо, современных средств для доставки своего «я» в иную реальность более чем достаточно, скажем, Интернет-пространство, легкий, но систематический «дринк» и т. д., и т. п. Подловить «невозвращенца» достаточно легко: отросток буквы «в» окажется явно раздутым и нередко причудливой формы, как у воздушного шара с почему-то обвислыми боками, но тем не менее увлекаемого переменчивым ветром. Зато у тех, кто живет по принципу «моя хата с краю» и «мы люди темные, нам абы гроши», отросток «в» будет остреньким, наклоненным и незаметным, так себе, маленький ножичек, дотоле припрятанный под полой и разящий по касательной.

Способности к коммуникации, особенно в навязчивой форме, эдакий жестковатый промоушн проявляется в манере написания букв «з» и «ж», «ш». Эволюционно это все сигнальные звуки для внешней среды, чтобы все услышали и надлежащим образом среагировали. Слишком острые, словно нарочно зазубренные и превращенные в противотанковые ежи, такие буквы выдадут атакующе-озлобленных личностей. Быть добрым для них – все равно что слабым или лоховатым. Узнаем стиль наших дней. Звук и буква «ц» также сигнальная, но уже с явным «металлическим» оттенком, и потому по ее стилистике очень легко вычислить скандалистов и сутяжников, т. е. тех, кто любят закатывать истерики и изображать бурю в стакане. Иными словами, такой индивид непомерно и неадекватно драматизирует обычную жизнь, и наоборот: когда действительно настает время «Ч», его воинственный пыл куда-то испаряется? На собеседование, понятно, они также придут тише воды и ниже травы. Зато потом, обжившись слегка на рабочем месте… Может быть, стоит от таких поберечься? Зачем подкладывать себе ежа под задницу, если не нуждаешься в психотерапевтическом иглоукалывании? Иногда и отменные «профи» своего дела обладают прескверным характером. Тогда уж лучше подготовиться заранее.

Физиогномика в самом общем смысле – психодиагностика человека по лицу (включая строение черепа) и лицевым морщинам (в последнем случая принято говорить о «физиодерматоглифике», но лучше не усложнять «навороченной» терминологией и без того достаточно непростую технологию). Благодаря этому методу мы можем определить генетические характеристики индивидуума, так сказать его природные задатки. Так, мощная челюсть выдает сильный тип нервной системы, но действительно ли человек воспользовался данным качеством по жизни, покажет физиогномическая «сборка» всех элементов. У того, кто и в самом деле оказался сильной личностью, помимо всего прочего, будут явно выделяться жевательные мускулы (так называемые желваки) да и сама челюсть окажется выдвинутой вперед. Большой рот при слабой узкой челюсти – генетически провокационный нонсенс для личности: есть непреодолимое желание захватывать, но нет возможности удержать и осилить добычу, т. е. аппетит ну никак не соответствует возможностям. Зато маленький рот свидетельствует об избирательности и даже щепетильности (иногда это воспринимается как капризность) в выборе объекта вожделения. Но зато «маленькоротые» своего никогда не упустят (что со стороны может показаться коварством). А вот развитые полные губы определяют так называемый сенсорный тип. Такие люди никогда не принимают решения, предварительно не прощупав ситуацию (в японском менеджменте это называлось бы «иди и посмотри сам»). И делают это они всеми доступными им органами чувств. На что, конечно, уходит время и пауза сенсорной переработки может затянуться. Зато потом в точности ответных ходов им не откажешь. Тонкогубые и большеротые, наоборот, на предварительную «разведку» много времени не тратят. И уж тем более в момент решительных действий их никак не упрекнешь в чрезмерной ситуативной рефлексии. Неполноту данных компенсируют быстрота и неожиданность атаки. Особенно если при этом еще и хорошо развит носогубный желобок. Впрочем, большое расстояние между носом и ртом создает предпосылки для авантюрного и волюнтаристского характера, т. е. повышается склонность к необдуманному риску. В ситуациях неопределенности и непредсказуемости данное качество может оказаться решающим для победы, успеха или спасения. А вот нависающий надо ртом, хорошо развитый нос весьма продуктивно повышает чуткость и адаптивность индивида к внешней среде. Про такого обычно говорят, что он «держит свой нос по ветру». Его антипод – мило вздернутый носик – «обеспечивает» его владельцу добрую толику самонадеянности в сочетании с наивностью, ну а если он коротенький, то еще и с недальновидностью. В эпоху расцвета дворянства барышня с таким «лицевым приданым» имела больше шансов выйти замуж. Еще бы: такая жена в дела мужа не лезла, довольствовалась очередным комплиментом, балами и нарядами, а как устроена жизнь, и не пыталась догадываться. Нос с горбинкой – гордость, высокомерие, неуступчивость и болезненная щепетильность при высокой чувствительности к выпадам и оскорблениям. Такие носы были у настоящих фрондеров и бретеров, т. е. в современной интерпретации – забияк и драчунов в вопросах чести, идеи и долга. Как известно, гены не изнашиваются и тем более не разбавляются. Потому не пытайтесь опрометчиво обидеть человека с явной горбинкой на носу – может ответить резко и очень жестко. Большие крылья носа – признак страстной натуры, вспыльчивой и очень энергичной.

Тонкие брови (ах, как любят их выщипывать барышни перед зеркальцем и в наши дни!) усиливают давление сознания вместе с нашим «эго» на чувства и непосредственную эмоциональность. Человек буквально теряет непосредственность и непринужденность, но зато он под завязку нагружен своими и чужими эго-установками и эго-программами. Отчего жизнь его становится беспокойной, нервной и, простите за выражение, какой-то стервозной.

Причем разобраться в хитросплетениях надуманного и возжеланного, равно как и в мотивах того или иного поступка, не всегда под силу даже опытному психоаналитику. Чего никак не скажешь о людях с хорошо развитыми бровями (вспомним «незабвенного» Леонида Ильича Брежнева, говорят, до того, как он впал в старческий маразм, это был очень непосредственный и приятный в общении человек). Вообще-то, волосы на лице – это наша витальная или биологическая сила. Может быть, поэтому колдуньи никогда не были коротко остриженными, а женщинам во храм Божий и по сей день запрещено входить с непокрытой главой. А вот сросшиеся брови – тревожный сигнал: мы имеем дело с подозрительным и необузданным в своих экспрессиях человеком. Пожалуй, у него инстинкты могут доминировать над социальными установками. Люди с короткой стрижкой пытаются таким образом непроизвольно усилить свое «я», особенно его сознательную часть. С такими можно пытаться договариваться, поскольку они привыкли сдерживать свои первоначальные побуждения. Впрочем, короткая стрижка (самоконтроль) и развитые скулы (нападающая коммуникация, склонность первым делать встречный шаг) выдают очень опасного и решительного бойца. Саморефлексирующей невротической паузы перед принятием решения у него не наблюдается. При впалых глазах он без страха и в упор смотрит на возникшую опасность, нередко подавляя ее проявление одной лишь силой взгляда. Выпуклоглазые, наоборот, предпочитают не разглядывать, а действовать, мгновенно и по сути оценив сильные и слабые стороны возникшей ситуации. Они быстро все сканируют глазами-«датчиками» и, найдя подходящую точку приложения, тут же решительно атакуют. Чаще всего им это удается.

И так далее. Физиогномический анализ не оставит без внимания ни одного органа или сегмента вашего лица. Считывание генотипа дает возможность выявить скрытые доселе побудительные импульсы в поведении человека, притом зачастую не осознаваемые самим субъектом. Кроме того, можно с большей достоверностью судить о его возможностях и склонностях. Чтобы случаем не поставить не на ту лошадку. История, увы, знает слишком много печальных примеров, когда выбор главного действующего лица оказывался совершенно неудачным. Например, типично длинноголовый (установочность, пониженная адаптивность), но с недостаточно мощной челюстью (отсутствие решительности в экстремуме) и развитыми височными долями (склонность к рационализации) физиогномический тип фельдмаршала Паулюса оказался поистине роковым для судьбы всей наступательной стратегии вермахта в Сталинградской битве 1942 г. Генетические данные, как правило, имеют склонность проявляться в экстремальных условиях. Впрочем, так называемый индивидуальный стиль также во многом определен все теми же индивидуально-типологическими задатками.

Жесты, в отличие от почерка и черт лица, гораздо легче подделать, т. е. изобразить то, что нужно на данный момент. С выходом в свет книги Алана Пиза «Язык жестов» это можно делать на надежной технологической основе. Окружив себя взводом имиджмейкеров можно в конце концов войти «в образ» до максимального его правдоподобия. Но… природа человеческая лукава: вдруг позабудешь заученный урок и непроизвольно дашь волю физиологически и психологически более адекватному мышечному движению. Жесты, поза, мимика – древнейшая система коммуникации человеческого сообщества (господин Павлов обозначил ее как первую сигнальную систему), и ее программные блоки чрезвычайно прочно закреплены в нашем подсознании (на уровне так называемой древней коры головного мозга). Учтем, конечно, и культурные традиции, поскольку каждый народ и нация имеют свои особенности в передаче информации и душевного состояния посредством жестикуляции. Однако слой социальной культуры всегда несоизмеримо более тонок, по сравнению с мощным пластом древнейших сигнальных рефлексов общения. Вот эти «коммуникативные архетипы» зачастую и прорываются непроизвольным движением в наших вполне современных и окультуренных жестах.

Так, поглаживание рукой нижней челюсти (или бороды, растущей там) что у русских купцов, что у дервишей и воинов Аллаха, равно как и у нынешнего менеджера всегда будет означать одно: готовность дать отпор и уверенность в своих силах. Провести рукой, даже невзначай, по широкой дуге подбородка – это проверка и стимуляция нашего древнейшего оружия защиты и нападения: челюсти с ее резцами и клыками. (Боксеры, кстати, именно так разминают свою челюсть, кусаться нельзя, но держать удар и наносить выпады нужно непременно.) А вот если человек касается (или подпирает рукой) самого кончика подбородка, то он готов скорее к словесному отпору, нежели к иным активным действиям. (Эспаньолка, короткая остроконечная бородка, традиционно ассоциируется с профессиями адвоката или преподавателя высшей школы.) Рука, подпирающая щеку, – явный признак утери интереса к происходящему, вследствие отсутствия ожидаемых материальных стимулов. А вот если рука будто невзначай потеребит свое ухо (например, типичный жест, чтобы поправить волосы в области ушной раковины), то будьте уверены – клиент проявляет стратегический интерес и пытается интуитивно просчитать будущее.

Жесты «с носом» требуют детализации. Притрагивание к самому кончику – стремление что-либо неприметно разузнать, куда-то тайно внедриться, не оставляя следов, и в целом разведать что-то деликатное либо пикантное. А еще – «выйти сухим из воды». Ощупывание и поглаживание крыльев носа (аналогично, простите, и ковыряние в носу) – неудержимое желание куда-то или во что-то обязательно внедриться, при необходимости производя разведку, что называется, боем. Потирание горбинки на носу – жест упрямства и желания отстаивать свою позицию или как минимум оставаться при своем мнении. Чуть выше расположена переносица, но касание ее (часто под видом утомления глаз) свидетельствует о смятении и растерянности из-за каких-то неотложных проблем. То же – потирание височных долей лба: человек напряженно пытается придумать некую комбинацию, чтобы выйти из создавшегося положения. Увы, оба жеста не из разряда победных, это скорее всего попытка отступить с наименьшими потерями. Опускание век – также защитная реакция от ситуации, которая явно не по душе. Зато когда непроизвольно притрагиваются к губам (либо, простите, их слегка облизывают) – это выражение неподдельного интереса к происходящему, желание все «пощупать» и «попробовать». Впрочем, женщины всех народов еще с давних времен умело научились имитировать эту непроизвольную реакцию.

Интересна расшифровка сигнальных функций пальцев. Снял покров таинственности с «распальцовки» известный психоаналитик Макс Люшер, который более известен своими работами по цветологии. Люшер подтвердил, что указательным пальцем мы действительно «тычем» – т. е. таким образом поучаем, морализируем, провозглашаем и т. д. Короче, власть ментора или моралиста. Добавьте сюда уверенность в том, что «так надо» и «я всегда прав». Не очень удачная жизненная позиция, но в эпоху идеологических диктатур прекрасно срабатывала. В наше время даже политическая идеология стала несоизмеримо гибче. Кстати, помимо самого жеста, наводящей информацией может послужить обилие украшений на самом пальце.

Психологическая функция среднего пальца – демонстрация власти собственного «я» (в астрологии подобную черту характера именуют «юпитерианской» – вполне адекватное сравнение). Вооружать средний палец массивным кольцом с камнем, а чаще перстнем-печаткой любят властные и жесткие натуры, для которых стремление повелевать, так же естественно, как кому-то дышать. Демонстрация среднего пальца символизирует выражение персональной мощи, в том числе и фаллической. Изречения современного новояза вроде: «Я тебя сделаю» в жестовом эквиваленте изображаются именно средним пальцем. Что ж, каковы нравы, таков и коммуникативный язык.

Безусловно, современный человек одевается по моде. Кому охота быть «белой вороной», т. е. социальным изгоем. Но индивидуальные предпочтения все же нет-нет, да и вырываются наружу. Одеваясь «для других», мы подчиняемся внешним требованиям к собственному заявлению – имиджу и потому приходится терпеть неудобства ради собственного пиара. Одеваясь «для себя», мы проецируем вовне свой собственный образ, окружаем себя своей комфортной оболочкой – на примере одежды – самым что ни на есть непосредственным способом. Одежда «для себя» выражает наше подспудное устремление именно таким быть, а не просто казаться. Как уловить разницу, тем более что мода и правила делового этикета порой весьма жестко унифицируют личность. Да очень просто! Понаблюдайте за человеком – насколько комфортно он себя чувствует облачившись «во вторую кожу». Считайте с выражения лица, мимики, жестов и поведения, какие чувства он вкладывает в свой облик. Но главное определите – нравится ли ему таким быть или нет? Буквально: это «его» или «не его»? Попадая в зону «комфортного «я» мы действительно преображаемся: исчезает скованность и неуклюжесть, позерство и многозначительность движений (так называемая грация манекена), осторожность и мнительность с оглядкой на то, «правильно ли я выгляжу и соответственно ли себя веду?». Зато появляется уверенность и спокойствие не только во взгляде, но и в общем облике, в жестах, позе – раскрепощенность, легкость и ощущение комфортной приятности с неким оттенком воодушевления: «Мне так вот хорошо, и я к этому стремился». Когда человек одевает то, что ему больше всего подходит, он будто возвращается после тяжелого рабочего дня домой. Еще момент: подметьте то настроение человека, с которым он облачается в одежду выходного дня без приема гостей. В своем личном быту человек полновластный хозяин. Его психологический портрет мы по возможности и должны «снять».

Давайте рискнем поговорить о тканях и фактуре. В аспекте практической психодиагностики – рискуем нарваться на «доброе» слово от модельеров и закройщиков. Хотя… Им, может, тоже будет интересно. Итак, вельвет предпочитают люди комфорта, благоустройства и обеспеченности. Вы всегда их сможете купить, предложив достойную цену. В случае шантажа или угроз можете быть спокойными, это – блеф. «Вельветовые» особи сами боятся жесткого сценария. Они взамен предпочитают богему, и это хорошо. Ведь кто-то должен создавать шарм приятной куртуазности в сочетании с тугой барсеткой. Велюр или замша представляет собой кожу, весьма приятную на ощупь, но плотную и прочную. В таком случае к чувству комфортности добавьте силу и желание всячески защищать свой уют в сочетании с нажитым богатством. Более того, чем плотнее велюр или замша, тем выше готовность у ее хозяина непрерывно расширять свои владения, руководствуясь мудрым политическим кредо: «Хочешь устойчивого мира – готовься к войне». Если вы посягнете на его права или, чур, сферы влияния – готовьтесь к немедленному отпору. И пусть вас не удивит неприятный сюрприз – те, кто страстно любят облачаться в велюр или замшу, имеют втайне припасенный «прикуп», а еще – до поры времени не разглашаемые полезные связи. Не обольщайтесь, пожалуйста, внешней мягкости и улыбчивой доброжелательностью – у такого человека присутствует весьма жесткий расчет на предмет будущих дивидендов во всем и вся. Вы не окажетесь исключением. Преимущество кожи еще в том, что она все-таки толстая и непробиваемая.

Любители «чисто» кожаной одежды хотят не только чувствовать себя защищенными, но и иметь карт-бланш для нанесения атакующего удара. Имидж «крутого парня» традиционно подкрепляется еще одной кожей на теле. Чувство неполноценности, снобизма в сочетании с неуверенностью также припрятано за кожаной твердыней. Облаченный в кожу вспыльчив и агрессивен, поскольку до конца не может удовлетворить ущемленное самолюбие. Вместо признания со стороны окружающих, приходится заставлять и диктаторствовать, обижаться и ревновать. В конечном счете черствость и эгоизм станут второй натурой такого индивида, и не во «второй коже» ведь дело – последнюю можно просто снять. Присмотритесь также внимательно к фактуре самой кожи – из проведенных наблюдений вытекает следующее правило: чем грубее материал кожи, тем «настоящее» человек в своих амбициозных устремлениях и заявках. Толстая, но хорошо обработанная кожа, без всяких изысков и ненужных «финтифлюшек» выдает человека, для которого бороться за место под солнцем – что для Василия Ивановича Чапаева носить шашку. Чем больше на одежде угрожающих элементов (погончики, заклепки, тяжелые металлические пуговицы, цепочки и т. д.), тем явственнее типаж: «Ты меня бойся – я крутой». А по сути – таковым хочу казаться либо когда-то таким был, но незаметно разменял жизнь на «погремушки». Бывает. Тонко выделанная, очень мягкая, с шитьем и на вид почти декоративная кожа – намек на желание жить красиво, комфортно и готовность ее «носителя» в случае чего тут же показать зубки. В драке за мечту вожделенного стиля жизни можно и куснуть. В болевую точку и наверняка, потому что долгой изнурительной войны и лишений индивид никак не предполагает. Кожаное изделие в стиле «крэк», а также лакированная кожа – стремление быть мобильным, жестким и модернистским одновременно, а также навязчиво акцентуировано стремление к престижу и блистательному успеху. Эдакое суперменство в блеске софитов. В конце концов, все мы в той или иной степени падки на славу и обожание. Облаченным в блестящие кожаные «доспехи» хотелось бы сего особенно.

Бархат – однозначно заявляемый имидж преуспевания, достоинства и снобизма. Можно сказать и по-другому: элитарность плюс комфорт. Желательно, чтобы и то, и другое было навечно закреплено в правах и возможностях. Чтобы так было всегда. Впрочем, не спутайте представителя родовой элиты с выбивающимся в люди, слегка разбогатевшим мещанином. Если уж больно хочется побыть «знатью», то можно облачиться и в бархат. В жару и не к месту, например. Истинное достоинство – это намек на престижность, но уж никак не кричащая назойливость среды приглашенных на деловой фуршет или коктейль. Припасите лучше что-либо из бархата для посещения оперы. Но тогда лучше не опускаться в метро – странно, согласитесь, наблюдать в демократической подземке человека в таком престижном одеянии. Хотя почему бы и нет, в пику тому же снобизму и протоколу?

О том, что мы двойственны по своей биологической природе, люди подозревали издревле: легенды о двух ищущих друг друга половинках можно интерпретировать не только по половому признаку, но и по фактору асимметрии нашего мозга и тела. В обыденной жизни мы как-то опускаем из виду, что левое и правое полушарие мозга функционируют по-разному. И совершенно напрасно, поскольку наше поведение очень часто оказывается пленником (или рабом?) индивидуальной мозговой асимметричности. У кого-то всю жизнь доминирует левое полушарие, у кого-то – правое, встречаются индивиды, которые активно «переключаются» с одного на другое, а есть и такие, кто задействуют синхронно обе половинки. Самое интересное, что в каждом варианте есть свои неоспоримые плюсы и минусы, и чтобы наверняка прогнозировать поведение человека, нужно знать и уметь распознавать асимметрические симптомы. Учтем также (к выгоде манипулирования), что подавляющее большинство людей своей индивидуальной мозговополушарной асимметрии не осознают и потому не способны к продуктивной самокоррекции именно в этом плане. Например, «левополушарные» в ситуациях неопределенности выбора при ориентировании на местности всегда предпочитают поворачивать вправо. Им так комфортнее, и не важно потом, куда приведет та дорога.

Но вначале – о базовых функциях непосредственно самих полушарий нашего головного мозга. Итак, левое полушарие ответственно за всю вербалистику, т. е. смысловое оперирование словами и лексическими конструкциями. То же относится к логике и арифметическим операциям – это все прерогатива левого полушария, в том числе и индукция (т. е. метод рассуждений от частного к общему), а также оперирование любыми дискретными символами либо алгоритмами. Абстрактное мышление и способность к планированию также «производится» левой половиной полушарий. Аналогично – экстраполяция и прогнозирование, а также построение и восприятие будущего. Указанные аспекты весьма немаловажные как факторы принятия решения, в том числе и в бизнесе. Еще левое полушарие «создает» так называемые позитивные эмоции: радость, уверенность, чувство правоты, надежности, понятности и предсказуемости в восприятии окружающего мира. В общем, оно оперирует, анализирует, определяет, позиционирует, систематизирует и прогнозирует. Отсюда становится понятным и портрет личностей с явно выраженным доминированием левого полушария: у них преотлично получается все то, что было перечислено ранее (о «плате» за такие навыки – чуть позже).

Правое полушарие мозга выполняет функции более древние (и так оно действительно есть). Оно оперирует образами, чувствами, эмоциями и воспоминаниями. Работает, так сказать, исключительно в аналоговом режиме и отражает воспринимающий мир целостно, не расчленяя и не классифицируя. Такая категория, как иррациональность восприятия и поведения, также будет отнесена сюда. Еще один аспект – континуальность или непрерывность, именно благодаря правому полушарию мы можем чувствовать время, а не только о нем логически рассуждать. С правым полушарием связано продуцирование таких эмоций и чувств, как печаль, страх, гнев, ностальгия и сентиментальность. Их почему-то определяют как «негативные», впрочем паранойя (т. е. патологическая подозрительность) также, безусловно, связана с доминантной деятельностью правого полушария (например, у Иосифа Сталина усыхала левая рука). Для равновесия отметим, что гипертрофированная деятельность левого полушария приводит к прогрессирующей шизофрении (у Владимира Ленина отняло после инсульта правую половину тела). Еще раз оговорим временные аспекты деятельности полушарий, ибо они диаметрально различны: левое полушарие работает с тем, «что будет», а правое оперирует образами и чувствами из прошлого, «что было». Как мы увидим далее, для бизнеса (переговоры, презентации и мерчандайзинг) это имеет отнюдь не теоретическое значение. Во временных категориях мы почему-то не придаем значения тому феномену, что прошлое мы (т. е. люди, субъекты) всегда воспринимаем как «свое», «нажитое» и «лучшее», нежели оно на самом деле было. (Чем дальше во времени отдалены воспоминания, тем сильнее они окружены приятным романтическим ореолом. Время не только лечит, но и прощает и ретуширует все плохое и неудачное, что пришлось пережить. Это фундаментальное свойство человеческой психики и от сего никуда не денешься.) А вот будущее для нас подсознательно и архетипно неопределенно и угрожаемо. Как ни странно, но именно так – слегка опасное и лишенное прочной уверенности, что именно «так» будет. Потому-то мы так тяготеем к прогнозированию, планированию и прочим формам предсказывания, которые повысят наш душевной комфорт по отношению к будущему «завтра». Крайней формой такого субъективного желания является надежда. Мы надеемся на лучшее завтра, потому что очень хотим верить, зачастую даже вопреки здравому рассудку. Но где-то в глубинах нашего подсознания накопленный опыт, как личный, так и архетипный, напоминает: то, что станет в будущем явью, нам до конца не подвластно и во многом непредсказуемо, а потому может оказаться даже угрожающим, неприятным или весьма опасным. Современный, донельзя социализированный человек вовсю пытается заглушить чувство тревоги за свое будущее, истово веря в предначертанные им самим (или внушенные) планы, установки, предписания, законы и положения. Он искренне и наивно уверен в «завтра, которое непременно будет таким, как сегодня, только еще лучше». Тем не менее в пространственном выборе и поведенческих мотивациях ведет себя точно так же, как и его далекий первобытный пращур. Как и любое другое живое существо, современный человек, чтобы выжить, использует накопленный до него багаж инстинктивных знаний и программ. Попытаемся доказать это на примерах.

Начнем, пожалуй, с того, что при езде на автомобиле (мотоцикле, велосипеде) уставшего водителя (или ездока) пространственно «тянет» влево. При правостороннем движении – получается как раз под колеса идущего навстречу автотранспорта. Вместо того чтобы прижиматься к обочине, он выезжает на разделительную полосу (и если бы только на нее, а не далее!). Создается парадоксальная ситуация: чем сильнее устает водитель, тем активнее он лезет под встречные колеса. Здесь налицо конфликт между инстинктами и логически сложившейся ситуацией. Ведь левая сторона для человека всегда воспринимается более безопасной и комфортной, нежели правая. Вот и «уходит» организм водителя туда, где ему будет лучше. Несмотря на явные сигналы из сферы сознания, что там, левее, оказаться как раз и нельзя – произойдет авария. Пока мозг в рабочем состоянии, он старается подавлять первичный инстинкт, но стоит лишь ему устать… (Отсюда, кстати, весьма неутешительный для наших дорог вывод: может, стоит перейти на левостороннее движение? Тогда чаще будем заваливаться в кювет, где шансов уцелеть гораздо больше, нежели при лобовом столкновении.)

Вспомним наблюдение, подмеченное господином Сирилом Норткотом Паркинсоном: «Гости сперва занимают столики у левой стены, потом в конце зала, потом справа, а потом, с большим скрипом, в центре» (см. Паркинсон С.Н. Законы Паркинсона: Исследование приглашенных, или Гостевая формула). Причина все та же, и ее первым открыл господин Паркинсон: человек предпочитает безопасность с левой стороны, там, где у него расположено сердце (левой стороной тела управляет правое полушарие мозга, как раз то, которое «отвечает» за чувства, образы, переживания и нажитое). Но вернемся к ресторанному залу и попытаемся пойти чуть дальше в законах, открытых господином Паркинсоном. Представьте, что стена слева не глухая, а стеклянная, и сам ресторан, скажем, располагается на высоте десятого этажа или выше. Тогда посетители начнут испытывать непонятный им дискомфорт и потихоньку перемещаться вправо. Подмечено: на смотровой высотной площадке люди предпочитают обозревать панораму в направлении «от центра – в право», при этом объекты, отстоящие от зрителя на расстояние более 5–8 км будут явно проекционно смещаться влево. Поэтому, если вы сделает прозрачной стенку справа от столиков, от желающих там сесть не будет отбоя. И главное – вместо подспудного чувства тревоги и легкого дискомфорта они ощутят упоение радостью панорамного обозрения. Почему мы так любим смотреть вдаль? Потому что нам нравится планировать и воочию видеть перспективу «пространственного посылания себя». Что и происходит, особенно если точка горизонта ниже зрительной оси глаз смотрящего. Панорамность справа отражает нам наши будущие успехи и свершения, надежды и чаяния. Почему бы хоть на миг не ощутить себя великим?

А теперь представим современный супермаркет (мега-, гига– и т. д., но, впрочем, масштабы магазина здесь не принципиальны). Вы идете вдоль рядов с товарами, которые расположены слева и справа. Исходя из нашей субъективной асимметрии пространственного восприятия, совершенно новый и незнакомый дотоле товар (скажем, никогда не попадавшийся на глаза сорт кофе в непривычной упаковке) наше подсознание проигнорирует… Слева должно быть все узнаваемо, привычно, традиционно, проверенное опытом и чувствами, короче – родное. Новизна в левом ряду вызовет только отрицательную реакцию наших биологических инстинктов, кои, безусловно, подавляются осознанием острой потребности (кофе нужен «до зарезу»!) или массированно проведенной рекламной кампанией (гигантские деньги будут выброшены на переделку нашей природы, которую, как известно, гонишь в дверь, а она лезет обратно через окна).

Зато нечто новое, необычное, оригинальное и даже эпатажное на товарных полках справа (имеется в виду с позиции покупателя) вызовет вполне положительный интерес по типу: «Что это такое, и не поможет ли «оно» мне достигнуть успеха?». Собственно говоря, общий слоган для товаров «справа» так и будет звучать: «Мне это нужно». Имеется в виду для будущих свершений. Покупки в данном пространственном сегменте напоминают инвестиции под будущее. Тогда как товары, расположенные слева, попадают под категорию «приятных», «привычных», «необходимых на каждый день» и даже… «сентиментальных».

Представьте – вы в лирическом и слегка сентиментальном настроении, а вам нужно изучать правила дорожного движения и решать попутно тестовые задания. Тоска, засада, а в общем, время и настроение коту под хвост. Уж лучше бы плюнуть на занятия да прошвырнуться куда-нибудь в поисках романтических впечатлений. Но отставной дорожный автоинспектор, знай, долдонит свое.

Схожая ситуация наблюдается зачастую во время деловой встречи. Особенно – когда клиенты встречаются впервые и еще не притерлись к коммуникативному стилю друг друга. Еще более ответственный момент – попытка достижения некоего консенсуса при возникших разногласиях и повышенных эмоциональных обертонах делового разговора. В такой напряженный момент малейший диссонанс грозит перерасти в грохочущий обвал эмоций и лавину взаимных претензий. Как известно, нельзя договориться, если каждый слушает только самого себя и ловит лишь подходящую «волну». И виной тому, помимо чисто характерологических и ситуативных диспозиций, может быть совершенно не подходящее пространственное расположение тех, кто ведут нелегкий разговор. Рассмотрим конкретнее психологические нюансы коммуникативного местоположения двух деловых собеседников.

Позиция «слева – слева». То есть оба партнера сели таким образом, что видят друг друга слева от себя. Следовательно, у обоих субъектов во время переговоров доминирующее полушарие – правое. А значит, они куда больше реагируют на интонацию произнесенных слов, жесты, мимику, сопутствующую эмоцию, образность и впечатлительность. Для успешного взаимопонимания чрезвычайно важен некий иррациональный чувственный резонанс, вплоть до единства физических ощущений и общего такта дыхания, раскрытия зрачков, мимики губ, жестов рук и прочих неосознаваемых визуальных сигналов. Решающим для настроя может оказаться запах партнера, но также и место встречи. Окружающий интерьер, вкусовые и звуковые ощущения также внесут свою неоспоримую лепту и, вполне возможно, могут оказаться решающим довеском к склонению чаши весов в резюмирующем решении. Смысловую информацию для вящей гармонии обоюдного взаимопонимания нужно подавать в образной форме, избегая длинных «корреляционных» пояснений и логических сложноподчиненных словесных длиннот. Следует вовремя делать паузы для восприятия эмоционально-образной реакции партнера на услышанное. Ради достижения комфорта взаимопонимания стоит пожертвовать не только протоколом, но и временем вообще. Пусть разговор протекает как можно более непредвзято и свободно. Впрочем, не впадайте и в другую крайность – выйдя за деловые конструктивные рамки, довести обоюдное общение до большей приятности лучше все же в другой обстановке. Иначе останутся наилучшие воспоминания о встрече, но отчитаться перед шефом о достигнутых результатах будет проблематично. Постарайтесь просто быть максимально искренним и вовлеченным в то, о чем говорите, и ваш партнер ответит вам тем же. Потому что вы оба выбрали такую пространственную позицию – левостороннюю по отношению к партнеру и активирующую именно правые полушария мозга. Все, что произойдет во время встречи по принципу «здесь и теперь», и будет вашим результатом. Вы получите превосходный шанс преобразовать этот миг в обоюдную пользу. Учтите также, что в позиции «слева – слева» нет состязания, лидерства и победителя, но зато возникнет некое чувство обоюдности и консенсус, основанный на обоюдных компромиссах.

Кстати, разочарование также окажется если не «навсегда», то, во всяком случае, в эмоционально яркой протестной форме. Ведь образы запоминаются надолго и безотчетно. И вообще, любая эмоциональная установка чрезвычайно живуча, и ее весьма трудно переделать. Разве что, клин клином…

В физическом, а также и в своем психологическом пространстве мы располагаемся сообразно функциональной асимметрии нашего головного мозга. Какое полушарие доминирует, так мы и поступаем, т. е. принимаем решения, совершенно не осознавая этого, какой-то отдельной половинкой мозга, всячески заглушая и подавляя конструктивную оппозицию второго. Не очень-то хорошо, имея двухкомнатную квартиру и оплачивая за нее коммунальные услуги, упрямо ютится в одной комнатушке. Увы, именно так живет, действует и думает большинство из нас. В итоге – одновариантное поведение, минимум адаптационных возможностей, «слоновья» или «носорожья» тактика в резко изменяющихся ситуациях, сверхзатратная «эффективность» достижения результата и абсолютно прогнозируемое поведение всегда, везде и во всем. Последнее чревато тем, что на нашем излюбленном траверсе нас будет поджидать ловушка, поставленная чьими-то умелыми руками. Спрогнозировать, что мы именно там окажемся, будет несложно – «однополушарный» человек поведет себя завтра точно так же, как и вчера. Тоскливо и неинтересно наблюдать подобную обедненность, но – таковы сегодняшние реалии. Почему происходит именно так? Виной тому, по-видимому, явно устаревшее школьное воспитание, когда у ребенка жесткой дрессурой гипертрофируют деятельность левого полушария: сугубо практическое арифметическое исчисление, зубрежка и алгоритмическое логическое оперирование голой информацией в гуманитарных предметах, дискретное пошаговое обучение и повторение с минимумом возможностей для развития творчества и т. д. К слову, классические гимназии дворянской эпохи развивали юную личность куда более гармонично, введя в обязательные программы искусство, физическую грацию, творчество и самовыражение. Более веская, хотя и менее зримая причина – увядающее, а от того все более тоталитарное господство в методах познания так называемого научного метода, в котором прогнозируемость и повторяемость эксперимента объявлены единственным методом постижения реальности для мыслящего и рефлексирующего субъекта. Все, что не может быть «научно» объяснено, либо отвергается, либо переделывается, чтобы соответствовать жесткой прокрустовой форме логического представления. Собственно, даже само понятие «диалектика» воспринимается как лексический анахронизм неудачников, не умеющих оперативно и успешно действовать в мире, «где делают деньги». Психоанализ личности, по большому счету, также сведен к сугубо рационалистическому объяснению, как надо «правильно» себя построить и воспринимать. Все то же, наперед по заданному алгоритму прогнозирующее и структурирующее, левое полушарие…

Впрочем, не все так безнадежно. Новые запросы нынешней эпохи высоких технологий все настойчивее требуют не только образного восприятия (например, мультимедийные системы в рекламе), но и адекватного реагирования на так называемые рефлективные процессы в бизнесе, политике, культуре (т. е. такие, в которых субъект принятия решения непосредственно вовлечен и включен в происходящий процесс и потому не может быть отстраненным наблюдателем или аналитиком). Таким образом, обойтись в деловой жизни одной лишь привычной «левой» половинкой еще как-то можно, но вот продуктивно двигаться и развиваться, а тем более опережать конкурентов – это уже несколько проблематично. Тем не менее «однополюсно» функционирующих представителей современного рода человеческого более чем достаточно. Про себя отметим, что свою ахиллесову пяту они, как правило, не осознают и потому не способны к эффективной самокоррекции в этом аспекте. В итоге проигрывает не только такой индивид, но и его окружение. Давайте разберем чуть подробнее некоторые «болевые точки» не только явно выраженной психологической «монополушарности», но и прочих встречающихся «асимметрических» вариантов.

Итак, начнем, пожалуй, с наиболее распространенной доминантной «левополушарности». Такого человека прежде всего выдает речь: она полна логических и рациональных вставок, а также сложных конструкций, как явно откровенных: «Давайте будем рассуждать логически» (именно так выражал свои мысли незабвенный Шерлок Холмс), так и более скрытых: «существуют определенные тенденции», «наблюдается закономерность», «алгоритм действий должен быть следующий», «существует правильный подход» или «…точный расчет» и т. д. Убеждение и вербальная манипуляция прочно базируются на вере во всесилие законов, правил, алгоритмов и планов. Иными словами, теоретические конструкции явно доминируют над опытом и адаптацией. «Левополушарная» личность отличается удивительным пренебрежением к восприятию существующего и ситуативного: если дан приказ на запад, значит, так тому и быть! Смена идеи, парадигмы, плана, стратегии и даже тактики в руководстве к действию не предусмотрена. Становится понятно неистребимая тяга к лидерству, успеху, авантюрности и прожектерству – если вдруг получится, то, как говорится, победителей не судят. В конечном счете работа на одно лишь левое полушарие дает позитивистскую психологическую установку на будущее – оно кажется вполне конструируемым и просчитываемым в плане подчинения нашим желаниям и фантазиям. Добавьте к сему блестящую упаковку «научного» метода, и виртуальный монологический мир готов к употреблению! Звучит слишком утрировано, но получается, что бизнес-план своей судьбы мы предпочитаем разрабатывать и сохранять в левом полушарии мозга. Там, где вовсю расширяет свой штат некий церебральный планово-экономический отдел, специализирующийся на выполнении заказов нашего «эго». Судя потому, как растут заявки, – дело спорится. Вот только реальность вдруг почему-то стала ускользающе зыбкой. Впрочем, убежденность «левополушарного» человека в своей исключительной правоте от этого нисколько не страдает. Он сам себе придумывает точку опоры и систему координат, в которой далее намерен действовать. И горе окружающему миру, если он не впишется в наперед заданное прокрустово ложе. Ну а то, что нельзя под себя переделать, – попросту отвергается и игнорируется.

Поэтому коммуникатируют названные личности исключительно в формате своих интересов и на своем языке. Серьезных возражений «контра» категорически не приемлют, но поспорить любят, ведь их доводы кажутся им же самим безупречными, так почему бы ни поласкать слух? В конечном счете вступать с ними в спор и пытаться обрести истину – пустая трата времени, сдобренная горькой примесью досады. Либо априори соглашаться, либо молча уходить и делать свое дело. Впрочем, «левополушарные» особи весьма тотальны и экспансивны, поэтому приготовьтесь право на свое мнение отстаивать жестко и решительно. Причем «наяву», по факту, а не в теоретическом аспекте. На вас обидятся, но с «переделкой» повременят. На уступчивость, взаимопонимание и душевную синергию можете не рассчитывать – каждый останется при своем.

Мы живем в мире, который построил «под себя» мужчина. Этот факт по большей степени неосознаваемый современным человеческим обществом. А напрасно, ибо утрата альтернативы всегда наказуема. Тем более в таком насущном вопросе, как архитектура совместного дома для жизни на нашей маленькой чудной планете. Ведь нас, жильцов-землян, почти поровну (ну, откровенно говоря, женщин на пару процентов больше, и не верится, что эта тенденция резко изменится) – но мы все равно продолжаем тупо цементировать крошащуюся под ударами перемен и вызова эпохи «железобетонную» цивилизацию мужчин-воителей. Мы, мужчины (а автор надеется, что таковым биологически и состарится), пытаемся всячески спасти разрываемую распрями собственную однополую мировоззренческую культуру, привнося «гуманистические женские вкрапления», но больному лихорадкой вряд ли помогут одноразовые припарки. Видимо, пришло время встать на больные ноги и окунуться в живительное лоно первичного океана (и здесь торчат уши маскулинизированной цензуры древних греков: Okeanos – в античной мифологии бог водной стихии, сын Урана и Геи, но водную стихию народы мира всегда отождествляли исключительно с женским началом!) – авось откроется позабытая, но никем не сокрытая альтернатива «нормального», а не утерянного рая. Ибо женщина всегда была и есть рядом, и кажется, технотронные мутации пока что «обломались» перед ее глубинной жизнестойкостью. Ведь мы действительно стремимся к тому, что именуется счастьем, удовольствием и любовью? Тогда давайте вначале вспомним о матриархате.

Нет, не о том пыльно-скучном, по господам Энгельсу и Дарвину, «учебниковом», в котором плохо вымытая женщина в лохмотьях с зари до зари ковырялась палкой в дикой сельве, отыскивая какие-то коренья на пропитание вечно голодному чаду. Дескать, возясь у домашнего очага с глиняными лоханками, в которых под треск поленьев булькал прообраз злаково-овощного супа, она каким-то чудом сумела на долгие столетия подмять под свою натертую, мозолистую ступню незадачливого самца и мужа, тире полного идиота, ничего не умеющего и вечно скулящего от суеверных страхов. Позже мужчина все же наберется духу, возьмет увесистую палку и пойдет убьет на одежду и для пропитания пещерного льва. А заодно и заявит свои права на власть. И, о чудо! Дальше побежит семимильными шагами прогресс, от которого мы и поныне в восторге, правда, с жутковатым холодком по спине – не многовато ли «зияющего» оптимизма впереди?

Первыми брешь в устоявшейся версии о сумеречном периоде матриархата пробили палеоэтнографы и палеоархеологи. Оказалось, кроманьонско-неолитическая «Венера» благоухала и процветала отнюдь не в голодные для человечества времена. Наоборот, кости «выкопных» красавиц явно указывали на устойчивое переедание печени животных и икры рыб – по нашим временам недурно питались зашуганные природой люди первобытного матриархатного общества. Да и свободного времени у них, как оказалось, было навалом – археологов просто поражает обилие резных женских статуэток и богато украшенных резьбой костяных орудий – с жиру что ли бесились, или, может, они понимали и чувствовали, что такое… красота?! Под «они» подразумевается не только женщины, вечные рукодельницы, но и мужчины. Современный археолог до сих пор в толк не возьмет, каким образом «кроманьонские рафаэли» оставили после себя гигантские расписные настенные пещерные панно, не отложив на них ни миллиграмма копоти от факелов. Это на глубине в десятки метров, куда естественный свет не проникал. Что за эстетизм ими двигал? Неужели просто любовь к красоте окружающего мира и переполняющее чувство счастья от сопричастности бытия? Кто же их так воспитал? Мощнейшие пласты культуры «женского» каменного века просто потрясают воображение современного человека. Если он, конечно, не до конца деградировал и умеет искренне удивляться после стилизованных «бродилок» на экране компьютера или очередной мыльной жвачки на серийном суперплоском экране телевизора.

В позднем неолите, уже почти на заре железно-каменного века (5–6 тысяч лет до нашей эры), в эпоху расцвета матриархата на нашей планете создаются первые города. Впрочем, поражает иное – в этих городах или крупных перевалочных селениях, насчитывающих несколько тысяч дворов, абсолютно не было человекоубийств! Говоря современным языком, криминогенный фактор как таковой отсутствовал напрочь. Как и иные проявления так называемой врожденной агрессивности человека, а уж тем более первобытного, еще не расставшегося с «обликом зверя». Не сходятся что-то концы у обветшалых концепций антропологической социологии, написанной в кабинетах под грохот танков на военных парадах ушедшего кровавого XX века! Например, пышно процветала транзитная торговля (осуществлялись впечатляющие переброски кремния и соли путем учета вексельных обязательств), но – безо всякого посредничества государства со всеми его силовыми структурами. А в религиозных культах почему-то отсутствовали человеческие жертвоприношения. По-видимому, реформистская «религия Солнца и цветов», учрежденная в период правления фараона Нового Царства Египта Эхнатона (он же Аменхотеп IV, приблизительно 1400 до н. э.) была провозглашена под влиянием его жены, очаровательной и мудрой Нефертити. Аналогов перерождения, пускай даже при жизни одного поколения, крайне жестокого и деспотического правления в некий государственный гуманистический институт под влиянием любви женщины и мужчины (удивительно, но фараоны тоже иногда бывают очень счастливы в семейной жизни) вы в исторических анналах не часто встретите. Удивительная судьба Эхнатона и Нефертити ярко вспыхнула, подобно заблудшей комете, и сейчас многих исследователей-египтологов ставит в тупик. Откуда столько любви и радости бытия? Но несколько тысяч лет назад люди эпохи матриархата именно так и жили. То, что стало недостижимым идеалом уже для фараонов и его подданных, то, чем и поныне грезим мы в своем технотронном одиночестве, тогда, в далекие времена отхода ледников назад на север, было обычной нормой полноценной и радостной жизни в любви. Непривычно звучит, скажите? Но тому есть неоспоримые доказательства – их материальная и духовная культуры, постигать которую мы только начинаем. Понемногу становится понятным и менталитет управления матриархатным обществом. Разгадка – в психологии самой женщины. Кстати, интерес сей отнюдь не академический, а с сугубо деловым и прагматическим уклоном. Современный мир нуждается в счастье, а бизнес хай-тек-эпохи в новых идеях и более прогрессивной миссии. Поищем женщину?

Женщина действительно была хранительницей домашнего очага. Римская богиня Веста, видимо, не меняла своей «прописки» еще с пещерных времен, когда и «телевизором», и вечерней «газетой», уютом и теплом был именно костер в кругу выложенных камней, и возле него всегда хлопотали деятельные женщины, обещая пищу и добрый уход всем, кто расположится у огня. Последнее принципиально. Дело в том, что женщина как минимум гарантировала всем равный уход (не оттуда ли христианские «сестры милосердия»?) и всем равную долю участия и сопереживания. Это само собой шло от женщины из-за материнства и естественного понимания среды обитания ее самой и ее детей. Иными словами, женщина в те времена органически воспринимала себя частью некой мета-системы, которая дарует и обеспечивает само таинство жизни и ее продления. Отсюда безоговорочный, почти инстинктивный механизм тотального гуманизма женского мировосприятия. Она в равной степени наделяла своих детей любовью и вниманием, независимо от того, насколько ее чадо было преуспевающим или послушным. Слабые от рождения детеныши, беззащитные, старики и калеки, все, кто, казалось, был «не нужен» племени или роду, под покровительством женщины находили приют, пищу и покой. Так сохранялась не только преемственность традиций, навыков, в общем – информации, но и поддерживалось генетическое богатство и многообразие вида человеческого. В конечном счете – укреплялось и множилось его технологическое могущество. Ведь кто может предугадать, что слабый от рождения ребенок не несет в себе задатки гения? Или что дряхлое с виду тело старика не таит в себе мудрость бесценного жизненного опыта? Да и, в конце концов, поделившись немногим, обретаешь куда большее – благодарность и поддержку тех, кого ты смог поддержать в лихую годину. А если учесть, что доброе дело женщина времен эпохи ледника творила не от своего имени (т. е. по-нашему, не от собственного «эго»), а ссылалась на безвозмездно дающее солнце и землю, то становится отчасти понятен мотив ее бескорыстия. Она действительно сеяла вечное, доброе, была проводником и хранительницей оберегающих жизнь моральных устоев. Поведение и убежденность женщины были искренни – потому-то ей и наследовали. Безо всякого принуждения, по доброй воле. И так в течение как минимум полутора десятков тысячелетий. Отчасти мы можем засыпать спокойно – наша подсознательная вера в добро и справедливость покоится на мощном бессознательном фундаменте генетически закрепленных архетипов. Сохраненных лоном женщины.

Когда к власти придут мужчины, все станет наоборот. Любовь и благоденствие отца – главы племени, рода или семьи сыновьям и дочерям теперь придется заслужить. Возникнет соперничество, лидерство, агрессия неудачника и безжалостность победителя. Мир превратится в арену состязаний. Впрочем, к чему продолжать – все это нам очень знакомо. Ведь мы и поныне так живем. За право бросить вызов и добиваться своего в конечном счете приходится расплачиваться деструкцией общества и индивидуального сознания. С приходом эпохи мужчин-воителей страх и невроз прочно поселится в душе человека. Даже если он – временно победитель. Впрочем, древний женский «парадиз» также накладывал свои неукоснительные обязательства перед членами общества. Прежде всего – табуирование любого выхода за пределы традиций и законов. Сегодня мы назвали бы абсолютной тотальностью слияния отдельного индивида и общества как некой цельности. Нечто отдаленно подобное происходит у муравьев, пчел и прочих «коллективистских» организмов, у которых регуляция совместной деятельности возложена на отдельную особь женского пола – «матку». Аналогия, безусловно, очень грубая, но в некой всеобщей гармонии построения своего маленького сообщества под предводительством «мудрой самки» им не откажешь.

Первобытная женщина в этом плане сделала куда большее – ведь у нее не было ни «плана», ни наперед заданных социоинстинктов. Тем не менее в ее человеческой «семье» человекоубийств и угнетения слабого более сильным на протяжении нескольких тысячелетий не наблюдалось. Парадоксально, что в столь жесткий период вечного льда и борьбы за выживание среди хищных зверей человек сумел выстроить собственную устойчивую экосистему. Может быть, это действительно был «рай» в нашем теперешнем понимании? И ключевым звеном в его создании, вопреки устойчивым представлениям Библии, была все же «Ева», а не «Адам»? Мы имеем право поставить и такой вопрос, но будет ли найден подтверждающий ответ? Видимо, лишь в том случае, если современное мировое сообщество сможет построить нечто гуманное и жизнеутверждающее для всех своих граждан. Без исключений и всяческих дискриминаций. Рискните это сделать хотя бы в своей локальной человеческой среде.

СПРАВКА ДЛЯ БИЗНЕСА. Женщина-руководитель всегда ориентирована более на сотрудничество, нежели на соперничество. Для нее согласованность рабочей группы всегда весьма весомый производственный фактор – она не склонна в подчиненном ей коллективе «топить» аутсайдеров и чрезмерно «выпячивать» лидеров. (Вспомним из всемирной истории: королевы постоянно меняли своих фаворитов и отнюдь не из-за каприза или разврата – только таким образом можно было хоть как-то регулировать до предела наэлектризованную агрессией и соперничеством толпу придворных мужчин.) Ее метод разрешения конфликтов – достижение некоего консенсуса, а стабильность она предпочитает формировать на основе предоставления для всех равных социальных гарантий. Ее максимальная эффективность как менеджера – в умении стабилизировать производственную и моральную атмосферу в коллективе. Там, где мужчина пройдет «огнем и мечом», женщина обойдется миром и договором. А уж уверенности в правоте своего дела ей у противоположного пола не занимать! И потому женщине на посту топ-менеджера удается самое главное – сохранение и укрепление традиций и базисных устоев фирмы. Причем безо всяких диктатур и непрерывных «промываний мозгов». Согласитесь – для организованного бизнеса качество ценнейшее. Как выразитель и «гармонизатор» (!) корпоративной миссии она идеальна. (Мужчины-менеджеры неизбежно рано или поздно начнут реформы и ревизию того, что было заложено в идеологию фирмы до них; женщине решиться на такой кардинальный шаг гораздо сложнее.) Поэтому, если у вас традиционное производство, ориентированное прежде всего на высокое качество, то женщина у технологического руля просто незаменима. Она никогда не позволит рисковать тем, что уже наработано. Таким образом, поручив ей защищать имидж фирмы, можете более об этом не беспокоиться.

О женском уме и присущих только женщине методах и способах познания мужчины понавыдумывали столько противоречивых суждений, что достоверно ясно одно: вопрос такой имеется, но вот с ответом – проблемы. Подтверждением сего факта служит хотя бы прочно укоренившиеся в расхожем сознании общества отсылки на «непонятную женскую логику». Спасибо «мудрецам» и на том, ибо когда мужчина в чем-то проигрывает, он на выражения, как правило, не скупится. А проигрывает хотя бы потому, что маленькая девочка, идя в школу, с успехом обучается там исключительно «мужскому» методу мышления и развитию интеллекта, но когда природа берет свое, взрослеющая девушка начинает применять и свои, сугубо «женские» умственные способности и познавательные дарования. Таким образом, женщина в современном мире обучена дважды, чего, увы, не скажешь о мужчинах. В итоге женщина научилась состязаться почти на равных в «мужских» интеллектуальных играх, но она становится куда опасней и недостижимей, когда ту же игру переносит на «свое поле». Там мужчина оказывается совершенно беспомощным, хотя в этом видится только его вина. В конце концов, за все приходится когда-то расплачиваться. А за гордыню и самоуверенность тем более. Право, ну нельзя же за полноту человеческого разума считать бинарную логику, двоичный код и переизбыток адреналина в крови в неуемном стремлении достигнуть некоего конкретного «позитива» по переделке окружающего нас мира. Чтобы представить силу женского ума, надо честно признаться в определенной слабости мужского, т. е. использовать метод положительного отрицания. Ну, что ж, попытаемся.

Кажется, со времен Аристотеля мы применяем в обучении и познавательном развитии чисто «мужской» метод, а именно: мужчина мыслит чаще словами и понятиями, а не образами и всегда стремится прийти к какой-то определенной однозначности или категоричности. Еще он истово поклоняется так называемому научному методу, т. е. повторяемости, или, иначе – воспроизводимости, а следовательно, и предсказуемости эксперимента или опыта. Ну а все то, что каким-то образом не вмещается в сие прокрустово ложе, без сомнений объявляется «ненаучным», «ненастоящим», «неправильным» и т. д. Частокол из подобных «не-» позволяет сохранить чистоту метода, но, увы, резко снижает потенциал познавательных возможностей человека. Добавим сюда чрезмерную легкость и, можно даже сказать, податливость к построению абстрактных схем и конструкций. Сия способность запрограммирована природой у самцов генетически, по крайней мере, лабораторные крысы мужской стати, представьте, – тоже увлекаются немотивированными поисковыми действиями абстрактного типа: «А если еще вот так…». Таким образом, построить в своей голове какую-либо отвлеченную схему, уверовать в ее чудодейственность и затем приняться с жаром претворять ее в жизнь для мужчины (особенно активного и не встречающего достойного сопротивления со стороны среды его обитания) – само что ни на есть естественное и любимое занятие. Отсюда – весьма ощутимый разрыв в процентном соотношении между шизоидами-женщинами и шизоидами-мужчинами. К шизофрении, или, иначе, рассечению рассудка и окружающей его действительности, гораздо более склонны именно мужчины. Так они расплачиваются за выход из тупика, над которым полощется весьма почитаемый мужскими «архитекторами» лозунг: «Мы наш, мы новый мир построим!». Способность к абстрагированию – это всегда превалирование части над целым и схемы над действительностью. Иными словами, метод, безусловно, прогрессивный и даже революционный, но уж больно «залетный», поскольку легко позволяет оторваться от обыденной и наскучившей окружающей реальности и с головой уйти в свою индивидуальную метафизику, в которой места другим людям, бывает, и не находится. Что поделаешь, самец как биологическое существо – организм рыскающий и слегка непостоянный, детенышей ему ведь не вынашивать и не обязательно кормить, пока они подрастут. На то всегда есть «мама», чем и в природе, и в социуме самцы пользуются. (Впрочем, и за эту мнимую свободу природа с них спрашивает плату как минимум в виде уменьшенного биологического запаса прочности. Любая безответственность в конечном счете упрощает систему.)

Как действует мужчина, т. е. каков его поведенческий стиль и «почерк»? Оперативно, весьма мобильно и всегда целеустремленно. Ему важен конечный результат и самое главное, чтобы он совпадал с первоначальным планом или установкой. А то, что по ходу дела могут им самим меняться правила игры, так ничего не поделаешь – мужчина легко принимает вызов сложившейся ситуации и все равно – любой ценой пытается добиться именно своего. Кажется, примерно так и поступали первобытные охотники, ставшие на путь воина. Что их заставило сделать это, мы достоверно не знаем. Хотя версий на данный счет довольно много. Например, может во всем виновато неожиданное изменение условий экосистемы, и в итоге: голод, соперничество, агрессия? Или причина тому – приращение частной собственности, по господину Энгельсу? Или мутационный бунт мужского «эроса», по господину Фрейду, повлекший за собой эдипов комплекс, а заодно так им толком и необъясненное влечение к «танатосу» или, проще говоря, к войне и смерти? А может, прилетали пришельцы из космоса и резко активизировали только у самцов-гуманоидов левое полушарие коры головного мозга? Ведь оно оперирует вербальной (т. е. словесной) информацией, дискретными (т. е. отдельными) символами, логическими операциями, арифметическим счетом и в конечном счете абстрактными отвлеченными умозаключениями.

К теме – у женщин, наоборот, подавляющего доминирования левого полушария как раз не наблюдается. У нее не менее активно задействовано также и правое, «образное», полушарие. Может, оттого девушка «любит» ушами, а не глазами: мир высоких, красивых и загадочных слов ей не совсем генетически близок, он для нее, как «иная страна», и потому, казалось бы, просто слова способны ее взволновать гораздо глубже, нежели ее воздыхателя. Мужчина вследствие своего прагматизма в словах прежде всего видит передатчик вполне конкретной информации, тогда как женщина воспринимает слово как некий символ. Современные барды, как и их предшественники, средневековые менестрели, кажется, на этом всегда кое-что имеют от очарованных слушательниц.

Понять, почему женщины и мужчины думают и принимают решения по-разному, помогает реконструкция первобытной «ячейки общества» позднеледникового периода – тогдашней «групповой семьи». Именно тогда потекли первые ручейки миграций, и, как ныне полагают, – только небольшими группами, в пределах одного «рода». (Даже современный экстремальный туризм при нынешнем техническом вооружении предполагает как можно меньшее число участников – так легче выжить и достичь цели. Что же говорить о тех временах?) Вероятно, именно тогда и произошло весьма существенное разделение функций в сфере принятия решений между мужчиной и женщиной. Инициатором «ухода» был, несомненно, мужчина. Его неуемная поисковая активность как охотника неизбежно к этому приводила. Именно он изобрел карту и научился кодировать знаками свой путь, чтобы иметь возможность передать информацию другим. Отсюда – прогрессирующее развитие абстрактных способностей, склонность к построению далеко идущих схем и планов и… неизбежность ошибок, потерь и заблуждений. Иными словами, мозг мужчины риск просчета воспринимает как некую «норму». Об этом всегда стоит помнить, разрабатывая очередной бизнес– или социальный проект. Стратегия мужчины – всегда не более чем схема, и воплощать ее он намерен уже по ходу дела, руководствуясь принципом «дойдем туда, а там посмотрим». Понятной становится оперативность и конкретность поведения в реальной ситуации – мужчина не колеблется в принятии решения, когда есть «план» и некий вызов окружающей среды: второе должно быть «переделано» в соответствии с первым. Реально это выглядело так – он шел сам и вел группу, изображая уверенность в знании «куда» и «зачем», а по пути вынужден был непрерывно добывать пищу, отражать нападение хищников, устраивать переправы и вообще, делать всю тяжелую и опасную работу, в которой решающим фактором была его преобладающая мускульная сила в сочетании с решительностью. В неожиданной экстремальной ситуации мужчина чаще всего действовал напролом, ведь убегать от хищника было бесполезно, а вовремя отступить на марше не всегда получалось. (Психопатический склад человеческого характера генетически закрепился, развился и почти без существенных изменений дожил до наших дней благодаря именно мужскому стилю поведения.) Он был для себя одновременно и генералом, и солдатом, поскольку собственную стратегию сам же и приводил в исполнение. Впрочем, тогда же родилось и «оперативное» руководство, благо, все остальные члены семьи признавали его безоговорочный авторитет в делах охоты и похода.

А что же женщина? Представить ее, покорно семенящей позади, навьюченной домашним скарбом, в окружении многочисленного чада? Бред! Рожденный в воспаленном мозгу какого-то кабинетного женоненавистника из позапозапрошлого века и почему-то до сих пор тиражируемый в массовом сознании. (Впрочем, почему? Удобно знаете ли…) А «амазонку», вооруженную точно так же, как и мужчина, не хотите? И с поклажей такого же веса, чтобы не отставать от предводителя. Дети, кстати, тоже не вышагивали с пустыми руками, все-таки не «елисейские» поля тогда были. В экстремальных ситуациях и открытых схватках женщина отнюдь не отсиживалась, ожидая финала, – сражалась на равных за общую судьбу. Правда – первой под удар она не подставлялась. А потому у нее всегда было больше возможности оценить ситуацию во всем ее многообразии, чтобы затем принять наиболее эффективное решение. Целостное схватывание по принципу «здесь и теперь» – сегодня мы так можем определить эту ее замечательную способность. Иными словами, женщина видит одновременно все и ничего, она воспринимает целое и фрагмент без рассекающего разделения и потому может учитывать одномоментно оба параметра. Честное слово, это очень даже не слабо. (Те мужчины, кто осведомлены об этих качествах, предпочитают в своей охране обязательно иметь хотя бы одну женщину. Ни в коем случае не выставляя ее на передний план.) Добавим к сему, что целостное «схватывание» позволяет отследить малейшие изменения нейтрального фона (где-то сбоку и не вблизи колыхнулись кусты – засада? Или потенциальная дичь, например, стадо косуль?), и потому чувствительность женщины к восприятию слабых, на первый взгляд, ничего не значащих сигналов чрезвычайно высокая. (Может, потому женщина-детектив – персонаж с куда большими возможностями и, пожалуй, не только литературными.) Для сравнения: мужчина замечает только то, что либо противоречит его «плану», либо подтверждает его правоту, т. е. он изначально установочен, субъективен и предвзят. Женщина, к счастью, видит «все», казалось бы, даже то, что совершенно не относится к делу. Подобную целостность и тотальность восприятия мужское самолюбие почему-то объявляет «женской недалекостью» и, мягко говоря, «неумностью». Впрочем, понятно: защита по принципу «кислого винограда» – чего не имеем, то хулим. Женская неизбирательность (парадоксально звучит для тривиального сознания, не правда ли?) в конечном счете оборачивается для нее золотой монетой – именно ее мозг настроен на слабые сигналы отдаленной угрозы и потому дает ей возможность заблаговременно подготовиться к надвигающейся опасности. Мужчина, конечно, как всегда, среагирует «оперативно», но может оказаться, что слишком поздно. К тому времени женщина может отдать распоряжение занять оборону, отступить или сменить маршрут и даже временно отказаться от цели. Она в итоге сохранит свое потомство и заслужит право на управление. Вполне возможно, что так и начинал произрастать «матриархат» – поначалу как чисто адаптивная форма управления, как некий «страховочный дубль» в помощь ударной стратегии мужского прорыва. В результате именно второй вариант на последующие тысячелетия оказался для еще неокрепшего человечества более оптимальной формой управления, чтобы выжить и продолжать развиваться.

НЕКОТОРЫЕ ФИЗИОГНОМИЧЕСКИЕ ПОДРОБНОСТИ. Наилучшим «панорамным» эффектом обладают большие и удлиненные (есть хороший образ: «сливовидные») глаза. Тогда как круглые да еще близко посаженные обладают склонностью «видеть» только цель и ближний оперативный план. Учтите также, что чем глубже посажены глаза, тем пристальнее они могут взирать на опасность, не искажая при этом картины видимого. Женщин с таким взглядом мужчины несколько побаивались и потому брали красавиц «волооких», у которых глаза слегка выпуклые и они сразу подмечают малейшие изменения в окружающей их панораме. Это и есть знаменитый тип женщины-спутницы воина, кроманьонского охотника и путешественника. А вот повышенную чувствительность к фону, деталям, различным нюансам обеспечивают длинные и густые ресницы. Благодаря ресницам резко повышается «светосила» глаза (характеристика аналогичная таковой у фото– и телеобъективов), т. е. способность видеть одинаково хорошо как ярко освещенные участки, так и что-то находящееся в густой тени. Поразительно, но глаза красавиц, оказывается, прежде всего очень функциональны и обеспечивают их прелестной хозяйке максимальный объем информации о том, что происходит вокруг и вдали… Что и позволяло ей, например, без особых напряжений фиксировать любые «фоновые» изменения настроения своего спутника (причем смотреть прямо, выдавая себя, им было совершенно незачем – использовался веками отточенный «панорамный» способ видения «ни на что и на все одновременно»). Погоду, видимо, они не угадывали, а просто раньше успевали подмечать метеорологические сигналы.

Со временем у женщины (впрочем, и у мужчины), активно пользующейся «панорамным» видением, от наружных краев глаз к вискам появляется сеть небольших морщин. Тибетские мудрецы называли их «лучиками счастья», ибо они позволяют увидеть больше и всегда найти выход из любой ситуации. Обычно, когда человек смеется глазами, такие морщины видны отчетливо, ну а тех, кто умеют искренне смеяться, наверное, к разряду озабоченных неудачников не причислишь.

Адаптационные возможности даже современной женщины не перестают изумлять мужскую половину. Приспособиться «для нее» – почти всегда означает выиграть ситуацию. Что же говорить о древности, когда ее возможности так не стесняли и не подвергали тотальной «мужской» переделке? Ведь мужчина все, что «не по нему», попытается перестроить под свое представление. Он – преобразователь, но уж никак не адаптационист и гармонизатор по своей изначальной биологической природе. Может быть, поэтому у него гораздо слабее выражена способность к интуиции, или иначе – к предвидению. «Крутой» и по нынешним временам слоган: «Лучший способ наверняка предвидеть будущее – создать его» как нельзя лучше характеризует мужское отношение к интуиции. На наше счастье, женщина синдромом «оптимистически уверенного самоубийцы» в такой мере не страдает. Будучи последние несколько тысячелетий человеческой истории всегда «второй» и отвечая за жизнь своего потомства, она привыкла реагировать на среду (в первую очередь важнейшим элементом среды был ее муж, мужчина, предводитель и защитник) – но отнюдь не для того, чтобы затем покорно согласиться с возникшими обстоятельствами. Нет, она всегда искала максимально эффективные точки приложения собственных усилий, чтобы переломить ситуацию в свою пользу. Для этого приходилось понять слабые места и точки опоры в окружающей ее среде. Но чтобы что-то получалось в свою пользу, необходимо как минимум впустить внутрь себя всю гамму сигналов извне, познать их на уровне сопереживания и не потерять при этом способности быть автономным лицом в сфере принятии решения. Чертовски сложная дилемма! Так вот женщина в состоянии разрешит ее, сняв все противоречия «субъектно-объектного» противопоставления. Она абсолютно без проблем может органически сливаться со средой, быть ее частью и в то же время находиться «вне» ее, оставаясь при своей самости и автономности. И это безо всякого раздвоения сознания, угроз шизофрении, неврозов, рационализирующей диалектики и всей прочей чепухи, которая дамокловым мечом тяготеет над мужчинами с тех пор, как они начали завоевывать и переделывать окружающий мир!

Время – одна из наиболее загадочных категорий и субстанций бытия, тем более что «оно» даже в самой малости до сих пор не поддается нашей переделке. Кажется, время попросту «саботирует» современного человека с его блистательными инженерными достижениями и полным забвением метафизики. Отсюда – беспомощность не только в управлении и параметрировании временем, но и в точности и надежности любых временных прогнозов применительно к будущему. Впрочем, «забросить» себя в прошлое мы также не умеем. Хотя некоторым из рода человеческого это, говорят, удавалось. И почему-то чаще всего это были женщины (астрологи не в счет, «ну разве можно было женщину подпускать к таким серьезным вычислениям?»). До сих пор сохранившийся институт гадалок и всяческих прорицательниц можно, конечно, отнести к «архаическим пережиткам», если бы не их наивная, но все же явственная способность как-то чувствовать и предсказывать динамику временных процессов. На языке научной терминологии это и есть «интуиция». Да и наука достаточно вяло отмахивается от факта, что женщины в большинстве и по существу более интуитивные существа, нежели мужчины. Скажем больше: если у первых она присутствует априори и проявляется в естественном порядке, то мужчинам приходится ее развивать, «подключать», «входить», «концентрироваться-деконцентрироваться» и т. д. Складывается впечатление, что мужчинам гораздо легче глыбами ворочать, нежели уловить внутри себя намек интуиции. Отчасти из-за этого наш мир потихоньку превращается в плоский лист, разлинованный в клеточку: из пункта А в пункт Б – куда он, в лешего, денется? В итоге катастрофически упрощаемся мы сами, а мир – Бог ведает, куда он мчится на нашем земном шарике.

Женщины не умели так примитивно высчитывать, чтобы не водить по примеру мужчин самих себя за нос. Есть предположение, что они использовали каким-то образом время, чтобы решать проблему прогноза за счет видения. Видеть истоки, фиксировать настоящее и просматривать будущее тех процессов, которые происходили в мире вокруг них. Чтобы затем скорректировать то, что было им под силу и в их компетенции. И достойно встретить неизбежное, порядок возникновения которого им был неведом. Вполне возможно, благодаря своей женской природе они могли каким-то иным, «ненаучным» способом влиять на процессы в их наиболее уязвимых точках, но это уже гипотезы о возможностях древнейшей магии и о перспективах ее вполне реалистического применения в наши дни. К слову, ведуний, или ведьм, как раз за их реальные способности боялись во все времена, да и сейчас, кажется, не сильно пытаются переходить им дорогу. Куда проще и безопаснее управлять теми, кто чувствуют свою силу лишь в сомкнутом строю.

Впрочем, подобные экстремальные способности раскрываются далеко не у каждой женщины, но вот способность к глубинному проникновению в суть процесса на уровне образного иррационального восприятия есть почти у каждой. Оттого-то точность предчувствия у женщины очень высока. Ведь для того, чтобы понять и спрогнозировать любой процесс, его нужно как минимум «принять». Заметьте: не исследовать, не изучить, а «принять». Точно так, как женщина принимает к себе ребенка. И кажется, учить ее этому мужчинам бесполезно.

Нас везде и всюду окружает геометрическая символика. Повезло хотя бы в том смысле, что не как орнаментальная компенсация запрета на изображение телесной «натуры». Тотальное однообразие государственной, партийной и спортивной визуальной атрибутики, к счастью, также пока не набивает оскомину – указанный «визуальный монументализм» щедро и непрерывно разбавляется неиссякаемым источником рекламы торговых марок и их производителей. До эстетизма еще далеко, до художественности тем более, так – нечто среднее между эргономическим разнообразием и психовизуальным оглушением тех, кто еще способны вертеть головой и потребительски любопытствовать. Товарные знаки, логотипы, бренд-символы, фирменные значки, эмблемы, всяческая новоиспеченная геральдика, рекламная «наружка» и рекламные видеоролики в телеэфире – все это назойливо воздействующее на нас организованное пространство тщательно подобрано и сложено из неких геометрических форм и символов.

Бизнес, как всегда, оказывается умнее государства – не доверяя затертости слов, он использует для передачи «своих» сообщений информационные каналы подсознания в виде знака. Так гораздо эффективнее что-либо донести до нашего сведения, когда «промоутер» – всего лишь некая комбинация из цвета и формы. Ничего особенного, но зато как работает! Особенно если, помимо факта запоминания, закрепления и внушения, учитывается еще психология образа логотипа, так сказать, его скрытая бизнес-миссия. А все из-за того, что геометрические, или точнее, пространственные, фигуры отнюдь не «пусты» и отнюдь не нагружены одними лишь нашими субъективными проекциями вроде «на вкус и цвет товарища нет».

Любой знак или фигура обладают конкретным архетипным и сугубо объективным воздействующим психологическим «смыслом» для смотрящего на них человека, не зависимо от того, подозревает он об этом или нет. Достаточно, чтобы внешняя форма запечатлелась на сетчатке глаза. Иными словами, психовоздействие формы тем и замечательно, что всегда осуществляется подсознательно, тотально и не зависит от капризов субъективной природы.

Можно поддразнить «научных объективистов» сообщив им, что «не мы выбираем понравившуюся нам фигуру, а она нас». Обычно через далеко не бесплатное посредничество дизайнера, когда заказываем «под себя» свой личный фирменный знак. А по сути, «чистосердечно» выдаем на-гора собственные проекции. Профессиональному художнику не сложно перевести наши смутные геральдические фантазии во вполне осязаемый пространственно-геометрический образ товарной марки или фирменного знака. Так, мило улыбаясь, поднаторевшая продавщица сверкающего бутика без проблем подберет стильный галстук к тут же купленному костюму. Все, теперь вы в единстве образа и сути и можете смело заявлять свой имидж как персональный бренд. Если, конечно, выбранная символика действительно пропагандирует «то», что вы хотели бы заявить внешнему миру. В противном случае, предлагая визитку или презентуя новую упаковку своего товара, вы рискуете создать у покупателя или партнера совершенно не тот образ и побудительный импульс, на которые рассчитывали. Но ведь так чаще всего и происходит. В наше рыночное время, когда так много значит любая товарная «визуалка», играть вслепую с геометрической символикой по меньшей мере не разумно и очень расточительно. Ведь так можно запросто втянуть «троянского коня» в свой хорошо возделанный огород. Мало ли кто что может подсказать дизайнеру или рекламисту насчет вашего с ним контракта. Хотя чаще всего мы в буквальном смысле через рекламную вывеску на весь мир засвечиваем свои проблемы, комплексы и проекции. В неистребимой человеческой потребности петь о «наболевшем». В наивной надежде, что поймут и воспримут «правильно». Увы, через атрибутику все же лучше раскрывать свои сильные стороны, а не накопившиеся неврозы и претензии. И уж если надо «быть», то только – самим собой.

Поэтому давайте вместе заглянем в психоаналитическую «кладовую» пространственных символов. Что-нибудь подберете для себя, а узнав психологическую расшифровку, может быть, в несколько ином ракурсе увидите свой «выпестованный» торговый знак. А глядя на фасад соседской фирмы, сможете увидеть воочию то, о чем лишь смутно догадывались. Знаки куда более искренни в своих ответах, нежели современные люди. Надо только уметь с ними разговаривать. Как и в любом новом деле, начнем, пожалуй, с азбуки. Психогеометрической.

КВАДРАТ (в трехмерном варианте КУБ) – чаще всего это символ хорошо отлаженного производства, чего-то устойчивого, базисного и крепко сколоченного на рациональной основе.

Вспомните «технологическую» незыблемость македонской фаланги, квадратные в плане римские военные лагеря или строевые казарменные плацы. На квадратных тумбах подпирают балки римские архитектурные колонны, имперскому сознанию так больше подходит (сейчас мы именуем это стилем «ампир»). Впрочем, любой государственный механизм является «квадратным» по своей сути – рациональная, громоздкая, иерархически упорядоченная социальная мегамашина. Существуют во множестве города, предварительно расчерченные под линейку, в противовес всяческим исторически сложившимся полисным «шанхайчикам» – и ничего, глаз живущих привыкает к строгостям линейной перспективы.

«Квадрат» черпает энергию внутри себя, поскольку является собственно производителем, а потому всегда готов к экспансии. Но только в виде поступательной, хорошо спланированной и тщательно проработанной акции. Авантюрный риск – не дело «квадратов», и если уж приходится наступать, то только строевым шагом и после длительной рекогносцировки. К обороне «квадраты» приспособлены еще лучше. Попытаемся взять их измором и принудить к соглашению – только погубить себя, истощив в бесплодных атаках и провокациях весь свой бизнес-ресурс. Хорошо, если только восполняемый финансовый.

Если на эмблеме квадрат – ищите источник могущества фирмы в ее действительной (не всегда совпадает с заявленной) миссии или в тех скрытых силах, которые ее представляют. За «квадратом» обязательно стоит кто-то или что-то весомое, точно так же, как за римский лагерь «подписывалась» вся империя и горе дерзнувшим простакам! «Квадрат», производя и непрестанно наращивая свои ресурсы по заранее начертанным бизнес-планам, рано или поздно сам может за себя постоять, но даже в таком случае он прикупит «крышу» сверху – «на всяк случай». По стилю действия «квадраты» (и фирмы, и люди) достаточно угловаты и скорее подминают, нежели адаптируют под себя внешнюю среду, поэтому осторожности ради они всячески стараются обезопасить свое продвижение и минимизировать риски. Впрочем, отказываться от намеченного им также не свойственно: принятый к исполнению план должен быть реализован. Мобильностью в перераспределении средств под неожиданно возникшую альтернативу «квадраты» похвастать не могут.

Обратите особое внимание на элементы рассеченности изображения квадрата: в бизнесе таким образом могут намекать на дивизиональную структуру управления. Вообще, любые разделительные линии внутри квадрата снимают рациональную целостность его структуры и повышают его модификационные возможности в ущерб единству плана и формы. Разделенный квадрат может в один прекрасный день распасться на фрагменты, и каждый из них начнет уже свою отдельную биографию, но… в «квадратном» стиле. Шансов на другие метаморфозы у этой фигуры ничтожно мало – квадратное каре скорее погибнет, нежели сдастся. Потому пометьте еще и это: разделительные линии, разрывающие квадрат на некие осколки, скорее всего будут изобличать некое внутреннее напряжение и гибельный кризис внутри внешне целостного контура квадрата.

ТРЕУГОЛЬНИК – символ максимально жесткого подразделения, обладающего чрезвычайно высокой прочностью для того, чтобы держать удар и раскалывать препятствия. Треугольник – передовой аванпост, все выносные форты крепостей были треугольными в плане. Эмблема треугольника – на беретах армейского и милицейского спецназа.

У «треугольника» ни взять, ни отнять: он предельно жестко настаивает на своем и не готов идти на какие-либо компромиссы. Чувство страха или малодушия ему не известно. Его единственная ахиллесова пята – необходимость пополнения энергетических и прочих ресурсов (за исключением идеологической и ментальной «подкачки» – «треугольники» верны своим идеям до конца и не требуют вмешательства агитатора). Спецификой действия в бизнесе и политике «треугольники» (как фирмы, так и личности) чем-то напоминают авиадесантную дивизию, которая всегда в мобильной боеготовности, атакует мощно и без предварительной паузы, вначале воюет тем, что прихватила с собой, затем тем, что отбила у противника, и лишь при успешном развитии операции начинает воспроизводство и пополнение боевого состава силами подкрепления извне. «Треугольники» не производят и не накапливают энергию – они ее тратят. Но в результате – завоевана территория, пробита брешь в обороне, захвачен сектор рынка.

Треугольник – символ атакующей экспансии, лидерства и фрондерства в стиле прочной и бескомпромиссной команды. Отметим тот феноменальный факт, что геометрический центр у треугольника как фигуры выражен крайне слабо, а потому идея единоначалия и авторитарности здесь не доминантна. Углы крепко-накрепко связаны сторонами друг с другом, т. е. «один за всех и все за одного» или «все как один – на бруствер!». Чисто командный стиль действия и менталитета. Принципиальность и открытость также естественна для «треугольников», как для кого-то тактическая хитрость и деловитое лукавство. Может, потому «треугольники» очень редко находят своем место в корпоративном «домострое», где нужно уметь тихо плести свою сеть и терпеливо дожидаться решающего момента.

Слабая сторона «треугольников» – не достаточная выраженность «производственного» и креативного, то бишь творческого, начала. Они постоянные испытатели чего-то нового и сверхэффективного, но сами что-либо разрабатывать как-то не удосуживаются. Зато в оценке эффективности того или иного оружия или приема им не откажешь. Врожденное чутье, так сказать.

Оцените в логотипе геометрию треугольника: равносторонний треугольник свидетельствует об упрямстве, несговорчивости и методичности… захвата. Иными словами, перед вами хорошо проработанная система экспансии с накопленной в былых сражениях самоуверенностью и определенным финансовым запасом. Равносторонность треугольника – выражение тотальности его треугольной позиции. Если вам не нравится термин «тотальность», замените его на «основательность», смысл останется тем же. У таких «треугольников» мобильность несколько занижена, и, как правило, носители подобного логотипа весьма склонны к упрямству и длительной несговорчивости. Треугольники с вытянутым острым углом и противоположным прямым – символика армейских разведгрупп и подразделений спецназа. Предельная мобильность и концентрированность удара, но только в одном направлении. Прямой противоположный угол – как основание и некий базис ударной силы, напоминающей острие пики или кинжала. Прямота угла – строгая бескомпромиссность опоры и выверенная избирательность одного, но очень мощного удара. Нечто противоположное круговой тотальности равностороннего треугольника, не правда ли? «Остроугольные» в отличие от «равносторонних» очень редко существуют сами по себе, они всегда – структурное подразделение некой куда более глобальной организации (например, служба безопасности в корпорации). Есть еще одна распространенная форма сильно удлиненных равнобедренных треугольников. Это, как вы уже догадались, различные вымпелы, наподобие тех, которые гордо полощутся ветром на корабельных мачтах. Они как нельзя лучше символизируют движение и неотвратимость покорения цели. Таковы «реющие треугольники», для которых рейд – привычный образ жизни, а девиз: «Бороться и искать, найти и не сдаваться» – не только красивая фраза. Что же, в бизнесе для таких, пожалуй, всегда найдется место. Вряд ли его рискнут занять другие.

ПИРАМИДА достойна отдельного разговора. Слово в наши времена более чем одиозное и ассоциируется исключительно с финансовым надувательством доверчивых вкладчиков. Фараоны, право, расстроились бы. Хотя постройка их пирамид (если только этим не занимались космические пришельцы) для экономики Древнего Египта была не менее разорительна. Привычно усвоилось также выражение «перевернутые пирамиды». Самое поразительное, что в логотипах несколько раз доводилось встречать стилизованное изображение именно такой перевернутой пирамиды. Что это – рекламное ноу-хау из недавнего подзабытого прошлого, предел нахальства или глупость? Впрочем, все по порядку.

Пирамида – объемная фигура, имеющая одну принципиальную особенность: у нее есть вершина. Или, по-другому, точка абсолюта, предел, финиш, «ноль Хроноса». За пределами этой вершины пирамиды уже не существует, но она всем свои естеством стремится к этой точке, где уже нет процесса, равно как и времени. Если позволите – пирамида находит здесь свою совершенную законченность, ибо дальше – в никуда. Поэтому пирамида как геометрический символ идеально выражает идею процесса, эволюции, историчности или просто завершенности какого-либо дела.

Те, кто пропагандируют в своих логотипах изображение пирамиды, не только деятельны, но и прагматичны. Впрочем, в меркантильности им также не откажешь. Язык – враг наш, иначе финансовые спекуляции характеризовались бы по-другому.

Однако справедливости ради следует заметить, что пирамида может символизировать не только рисковые финансовые авантюры, но и любые другие дела или предприятия, у которых четко прослеживаются все стадии роста и завершения. Пирамида – фигура весьма тяжеловесная и особенно импонирует людям основательным и серьезно берущимся за дело. Символ иерархии – также пирамида. Она – энергетический конденсатор, втягивающий ресурсы своей «подошвой» из окружающей среды (базиса или фундамента) и аккумулирующий все средства в точке вершины. Далее – перекачивание, трансформация или даже реинкарнация накопленного. Впрочем, от понравившейся схемы порой трудно отказаться. Любая «пирамида» неизбежно подойдет к своему завершению. И если оно произошло, тогда что? Правильно. Строится очередная пирамида. Если налажен приток энергии и средств извне, сами по себе «пирамиды» не спешат сойти к нулю. (Вспомним эпоху бутлеггерства – отмена «сухого закона» им была совершенно не нужна, но все «хорошее» когда-то кончается.) Поэтому всегда нужно вовремя переориентировать жутко инерционную массу «пирамидальной» структуры. Чтобы не повторить судьбу фараонов в еще более прозаических масштабах.

КОНУС символически подобен пирамиде. Однако в нем отсутствуют ребра жесткости и грани. Отсюда – «обтекаемость», скрытность и повышенная осторожность в реализации плана. Иными словами, гнать волну впереди и вокруг себя «конусные» структуры вряд ли станут. Очевидная жесткость проявится только в финале, как и для «пирамид», он абсолютно неизбежен. И еще один момент: вам будет затруднительно определить действительные иерархические уровни «конуса»-фирмы. Как, впрочем, и действительный смысл бизнес-миссии. В этом плане «конус» куда более скрытая фигура, нежели «пирамида». Есть риск «вечно» скользить по ее наружной оболочке. Что поделаешь, таков «конусный» стиль.

РОМБ внешне напоминает производное от двух соединенных своими основанием равносторонних треугольников, но психогеометрическая суть в итоге получилась совершенно иная. Ромб весьма интересная фигура – лишенная базиса или подошвенной части и существующая в явном отрыве от «почвы» и «среды» в навострившейся углами жесткой самодостаточности. Личный базис ромба, так сказать, основа его существования – в его внутренней площади, а ударная сила – в остроте и прочности углов. Ромб – очень жесткая и «упрямая» фигура, сугубо автономная в своем существовании и обеспечивающая свою живучесть своеобразной, только ей присущей адаптивностью. Адаптивность ромба заключается в его удивительной способности менять остроту углов и поперечного сечения. При одинаковой площади ромб может быть вытянутым и остроконечным или, наоборот, ромбически-квадратным с углами под 90 градусов. В первом случае два острия, как жало, резко повышают разящую проникаемость при нападении, а во втором образуется укрепленный со всех сторон форт.

Знак ромба – символ жесткой идеи, некой парадигмы, он, как и треугольник, олицетворяет ударную силу и могущество, но последнее качество у «ромбов» представлено весьма агрессивно. Заметьте, что «ромбы» не имеют устойчивого основания или точки опоры (их неудобно «положить» и еще менее удобно «поставить»), они не имеют наружного базиса, а потому сами по себе или, как еще говорят, пребывают в своей собственной тотальности. Чрезвычайно опасная психологическая тенденция, поскольку при этом напрочь отсутствует какая бы то ни было «пуповина» со средой.

Ромб – это диктат во все стороны единого властного центра, и потому его знак как нельзя лучше олицетворяет персонализацию авторитарной власти. Высший командный состав Красной Армии, начиная с комбрига, в петлицах гордо носил именно ромбы. Возможно, просто случайность. Как и ромбик значка о высшем образовании на лацканах тогдашних «генералов» от производства, была такая мода, многие ее еще помнят (на «гражданке» знак единовластия продержался гораздо дольше, но был постепенно размыт массовостью «верхних» специалистов, сойдя в наши дни на нет). Чекистские и прокурорские эмблемные «щиты», нагрудные наградные солдатские значки также геометрически представляют собой неравносторонний ромб с одним доминирующим ударным углом. Резко удлиненный и заостренный угол ромба-значка, может быть, по чьему-то замыслу должен ассоциироваться с карающей государственной десницей, но в общем-то, в древнем ратном деле заостренный конец большого ромбовидного (или каплевидного) щит служил прекрасным упором в землю.

«Ромбы» действительно любят и могут упираться или выдерживать осадный бой, подавляя ретивость противника своим неистощимым психологическим прессингом. Они предельно жестки и догматичны (жесткость и прочность «ромбов» обеспечивается изнутри диагональной крестовиной), деловиты и целеустремленные… к усилению своего господства и власти. Впрочем, если нужно, «ромбы» могут временно преследовать иные цели, создавая под свою «империю» стратегически важный плацдарм.

Для изменения конфигурации ромба, как уже подчеркивалось, нужны весьма серьезные причины, да и сам процесс подобной перегруппировочной модификации для ромба отнюдь не безболезнен. Куда лучше жестко нападать и несокрушимо отстаивать свои жизненные приоритеты. Стиль действия «красноромбных» командиров в финской кампании в 1941–1942 гг. лучшее тому подтверждение: предельный формализм, сверхагрессивность ко всем и вся, тупое безразличие к собственным людским потерям. В ходе войны поменяли не только знаки различия: была в корне переработана доктрина ведения боя и воспитан совершенно новый комсостав. В противном случае армия с ромбами в петлицах в последующие годы войны лишилась бы своего последнего солдата. Признать за «ромбами» самокритичность и рефлексивность было бы чересчур опрометчиво: таковые психологические качества у них попросту не наблюдаются. Их предельная самоуверенность покоится на двух китах: способности а) концентрировать удар; б) поддерживать внутри своей структуры самовоспроизводство не только идеологии, но и ресурсов (по типу «квадратов», но с гораздо более выраженной идеологической «накачкой»). Как вы уже поняли, здесь важна конфигурация фигуры – «худые», остро сплющенные ромбы, как наконечники копья, пригодны исключительно для нанесения фронтального поражающего удара, но уж никак не для обороны. Танковый корпус СС в составе трех дивизий – «Адольф Гитлер», «Мертвая голова» и «Рейх» генерал-полковника Хауссера, возможно, после боя под Прохоровкой продвинулся бы еще с десяток километров в сторону Курска, но назад он вряд ли смог бы возвратиться. Приказ фюрера об отступлении спас твердолобых фанатов от неминуемой гибели.

Почему многие рядовые представители человечества упрямо отказываются признать в алкоголе своего злейшего врага, можно не объяснять. Отличный антисептик, обладает анальгетическими и наркотическими свойствами, легко всасывается во всех отделах нашего пищеварительного тракта и к тому же весьма калориен, почти идеально растворяется и смешивается с другими жидкостями и веществами – «послужной» список можно продолжать и продолжать. Седой ветеран человеческой цивилизации, антропологи уверены, что с процессом алкогольного брожения наши предки знакомы еще с каменного века. Отдав сиим кратким вступлением должное многовековой репутации, имиджу и даже харизме сего чудодейственного напитка, мы все же поговорим не о нем (о котором почтительно говорят в народе – «ОН»), а о человеке, его употребляющем. И если уж совсем откровенно, то разговор пойдет о психодиагностике процесса пития, благо при нынешнем разнообразии «горячительных» и «увеселительных» напитков любому человеку можно предельно адекватно проявить свои некоторые скрытые сущности. Так что, дамы и господа, будьте настороже – самый страшный зверь в финале может оказаться вовсе не нарколог. А тот, кто умеет наблюдать, подмечать и делать определенные выводы из того, как, что и почему вы «употребляете». Вспомним товарища Сталина – он любил угощать и наблюдать, спаивать и делать затем далеко идущие выводы. Да и чего греха таить – большинство фуршет-коктейлей в бизнес– или политсреде организовываются отнюдь не из-за бескорыстной и благородной привязанности к Бахусу или Дионису. Импровизированный «случай» на поверку может оказаться глубоко продуманной акцией и провокацией одновременно. Впрочем, информацию о человеке можно снять и без нарочной режиссуры – умея расшифровывать индивидуальные привычки и вкусы к алкоголю (включая и разновидности отрицательного отношения к нему). Итак…

Всех людей (а прежде всего занятых в каком-то серьезном деле, как то бизнес или политика) можно по стилю «принятия» четко разделить на тех, кто употребляет «для…», и тех, кто делает это «после…». Нередко в одиночку и безо всякой приличествующей моменту торжественной или хотя бы почтительной атрибутики. Так вот, первые используют начальную фазу воздействия алкоголя на организм – возбудительную. Понятна и мотивация: раскрепоститься, если есть проблемы с межличностной коммуникацией, поднять жизненный тонус, если одолевает усталость от текущих проблем. Отсюда – желание хотя бы на какое-то время «оторваться» и почувствовать себя на празднике жизни отнюдь не в роли дворника, но самое главное – стать более сильным и уверенным как для себя самого, так и для окружающих. Иными словами, алкоголь используют в качестве допинга – для силы, уверенности, энергетического блеска в глазах и бодрящего душу самовнушения: «Лед вот-вот тронется, господа!». А значит, хоть на какой-то процент, но мы вправе предположить, что работнику этой самой твердости, воли, работоспособности и нажитой резистентности (лат. resistere – сопротивляемость) к возможным неудачам и препятствиям как раз и не хватает: либо генетика слегка подкачала (слабый и утомляемый, но легко поддающийся возбуждению тип нервной системы), либо жизненный путь недостаточно закалил индивида (дан был хороший старт, и до сего дня сплошняком шли победы и успехи при сравнительно небольших психических затратах и трудовложениях).

МАРКЕРЫ-УЛОВКИ. Человек ох как не любит признаваться, а тем более обнажать свои индивидуальные слабости. Поэтому свои «пилюли от страха» он предпочитает получить невзначай или за компанию. Уловки известные – вроде бы шуточное: «двадцать грамм для храбрости!» (хотя так оно и есть на самом деле!) или более замаскированное под общее радение: «ради успеха будущего дела» или: «ну, ни пуха!..», «за победу!» и так далее. Удобно также спрятать личную тревожность за спасительное «Мы», тем более что автоматом зарабатываешь баллы как радетель дела и попечитель коллективного настроения. Ведь кто осудит такое вот предложение: «Надо бы перед делом чуток расслабиться, а то уж больно напряг большой» или «Чуть вспрыснем и дело само пойдет как по маслу». Можно, в конце концов, сослаться на негласную традицию: «Мол, так принято» или «Так уж повелось, и не нам судить». Если такова традиция на фирме имеет место, то ее придется изживать, благо история бизнеса творится самым бизнесом и никаких священных «коров» здесь попросту не может быть. Поэтому два слова о возможных контрмерах.

КОНТРМЕРЫ. Можно наложить полный мораторий на любые формы употребления алкоголя «до». Помните, как в детские школьные годы: «Сделал дело – гуляй смело». Даже слова подменять не надо: «гуляй» взрослые и серьезные «дяди» поймут именно так, как подразумевалось. Впрочем, можно добавить для слишком уж активных: «Эксцессы необратимо наказуемы!».

Отмечать компанией очередной трудовой успех, знаменательное событие или праздник понятно, привычно и не требует пояснений. Покуда «на Руси веселие есть питие», так оно и будет. Для психодиагностики куда более важен факт употребления алкоголя после проделанной работы и не обязательно в компании. Вообще, если человек принимает некую дозу без общей команды к увеселению, это еще совершенно не значит, что вы имеете дело с алкоголиком. Зато наверняка можете быть уверены, что перед вами типичный случай подавления или вытеснения субъектом каких-то нежелательных эмоций и прежде всего – нереализованной агрессии. У алкоголя как психотропного вещества есть замечательное свойство: он концентрируется прежде всего в очагах возбуждения нашего мозга, деструктурирует передачу нервных импульсов (стадия эйфории и временной активации), а затем при накоплении – тотально тормозит область чрезмерной активации. В фильмах, да и в жизни тоже, во время истерики человеку едва ли не силком вливают добрый стакан чего-нибудь крепкого. Чуть погодя он обязательно утихомирится, и это куда лучше, нежели всаживать в него укол транквилизатора. Нечто аналогичное, как вы уже поняли, проделывает тот, кто испытывает мощнейший психический дискомфорт, но не может его разрешить прямым, непосредственным путем. Чаще всего именно так «глушат» агрессию. Или страх. Таким образом, это – либо подавление, либо – вытеснение. Оба явления могут существовать в паре, но их полезно различать. Потому что синдром подавления свидетельствует о подспудном желании индивида тут же начать войну или хотя бы устроить хорошую разборку. Чтобы не сорваться, он все же предпочитает немного выпить. Без закуски и без огласки либо под предлогом, скажем, к примирению: «Ну, хорошо, выпили и забыли». Выдаст синдром подавления также нарочитая успокоенность и даже некая отрешенность самого акта «приема»: пожалуй, так пьют лекарство или пересчитывают оставшиеся патроны. Да, еще один момент: при подавлении вкус напитка не ощущается, в расчет идут только «градусы» и вкусовая крепость – чем сильнее, тем лучше (жгучая или горькая настойка успокаивает лучше, нежели мягкая водка, буквально – прижечь в душе рану). Однако количество достаточно тщательно дозируется – ведь субъекту надо лишь «подавить» агрессию, а уж никак не напиться. Важен также временной фактор принятия: обычно это происходит по принципу «здесь и теперь», пока перевозбуждение не подавило сдерживающие тормоза и не привело к внешнему конфликту. Еще раз повторимся: синдром подавления нужно заблаговременно подмечать и выявлять. Недовольство или бунт лучше вскрывать на ранней стадии, во всяком случае, вы хотя бы будете готовы к тому, что в вашем окружении далеко не все так безоблачно, как вам кажется.

Подавляют свои «взрывные» негативные эмоции обычно сильные и уверенные в себе люди, готовые всегда перейти к более решительным действиям. А вот вытесняют свое отрицательное состояние, как то: страх, тревожность, неуверенность, чувство собственной неправоты, личности куда более слабого и ненадежного склада. Страх и сомнения выбить из закоулков души, пожалуй, посложнее, нежели подавить агрессивные симптомы. Поэтому «вытесняющие» субъекты «присаживаются» на алкоголь всерьез и надолго. Это как лечение антибиотиком: нужно постоянно поддерживать высокую концентрацию «глушителя» в крови. И главное – перед сном, чтобы успокоить нервы и вымести напрочь из сна все нехорошее и дурное. Чтобы наутро блистать перед сослуживцами напускной уверенностью. Впрочем, начнут выдавать глаза – бегающие и какие-то отстраненные при нарочитой «энергетичности» взгляда.

В одном из столичных кафе в центральном районе пришлось как-то раз наблюдать занятную картину. Зашел весьма приличный посетитель в безукоризненном деловом облачении и, подойдя к стойке бара, негромко заказал «чашечку кофе с коньяком». Видимо, он был завсегдатай, потому что барменша согласно кивнула и сразу сварила заказанную чашечку ароматного кофе. А потом без слов (!) поставила на стойку рядом граненый 200 граммовый стакан (многие их помнят еще со времен советского общепита, ну а этот был имитацией под «соцретро») и наполнила его до краев коньяком. Представьте: грамм 80 «двойного» кофе и 200 грамм коньяка. Все. Посетитель отнес большущий стакан и изящную чашечку (как они смотрелись в паре!) на подносе к столику и без тени смущения под чтение какого-то документа начал поочередно прихлебывать из обеих посудин. Посетители тихо «тащились» от наблюдаемой картины. Ведь сильно, правда? Самое интересное, что оба напитка он допил одновременно, кажется, глоток кофе был последним, а не наоборот. И без видимых изменений, вежливо поблагодарив, уверенной походкой вышел. Да, забыл уточнить: это происходило сразу же после 18.00, в самом начале седьмого.

Давайте пройдемся по списочному составу наиболее употребляемых алкогольных напитков. Их могут пить по рекомендации, под действием рекламы, под блюдо или по ситуации, но бывает – из личных предпочтений и, что называется, по «хотению души». Вот тут мы и займемся небольшим, но весьма конкретным диагностическим психоанализом.

Итак…

… Очень крепкие напитки – свыше 55 % крепости: отдельные сорта виски, рома, кальвадоса, а также первач «магазинный», но чаще домашний, абсент, спиртовые настойки, можно помянуть еще и одеколоны, но это уж будет слишком. Так вот, их пьют люди, для которых стресс или опасность – это вызов и они скорее всего готовы его принять. Чем больше «градус», тем сильнее «точечное» воздействие алкоголя на нервные клетки. Понятное дело, последние должны обладать очень высоким порогом к устойчивости. Плюс привычка, то бишь тренировка. Именно сравнительно небольшой дозой, но неожиданно высокой крепости можно вышибить из равновесия того, кто считает, что он может и умеет пить. (Алкогольная и кофеиновая пробы действительно используются при специальном тестировании силы нервной системы человека. Есть такие профессии, где это нужно знать наверняка.) Потому-то Кот Бегемот особо не льстил Марго («Мастер и Маргарита») утверждая, что королеве бала положено пить только чистый спирт.

Любители абсентов и травяных настоев на крепком спирту или перваче – особая и отдельная категория людей (сюда же отнесем и тех, кто употребляет крепкие бальзамы отнюдь не в гомеопатических дозах). Полынь (составляющая абсента) обладает галлюциногенными свойствами. (Наш «тройной» одеколон, если он сделан по старой советской рецептуре, – тоже.) Настойка из вишни с обязательной добавкой косточек именовали «скаженной», потому что она содержала в себе синильную кислоту, прочно и «всерьез» задурманивающую мозги. Из травок, которые сейчас продаются на базаре как лечебные, можно «заколотить» все что душе угодно, был бы лишь под рукой более-менее подробный ботанический справочник. Слабую и чувствительную нервную систему такие «коктейли» могут серьезно поломать и довести до глубокого психического расстройства (вспомним показательный в этом плане суицид Винсента Ван Гога, большого любителя абсента и крепкого кальвадоса). Сильная и крепкая нервная система предоставит индивиду возможность, как сейчас модно говорить, побродить «трансперсональными» коридорами своего подсознания. И заодно уйти от очень мощного стресса, чтобы потом вовремя вернуться для дальнейших дел (увы, личности слабого типа – первейшие кандидаты на «невозвращенцев», о чем их еще раз предупредим). Одним словом, травяные крепкие настои выдают тенденцию личности к глубокому «уходу» от окружающей реальности. Иногда к этому прибегают очень сильные и яркие личности, для которых даже успешная игра по предсказуемым правилам – скучное занятие, господа.

С позиций психоанализа весьма принципиально «как» человек употребляет алкогольный напиток. И дело здесь, как вы сейчас убедитесь, вовсе не в привычках вкуса или воспитании: дурном или хорошем.

Постарайтесь не иметь серьезных дел с теми субъектами, которые содержимое «опрокинутой» внутрь себя рюмки запивают минералкой, лимонадом, пепси, соком, в общем, не важно (пожалуй, только питьевому спирту в пределах 65 % и выше можно сделать исключение). Точно так же и дело они попытаются «запихнуть» внутрь себя, так и не поняв, в чем его суть. Могут проглотить попутно «мину» или кем-то расставленную ловушку. При таком подходе к деятельности об интуиции, упреждающем прогнозе или эффективном предчувствии можно даже не заикаться: чего нет у них, того нет. Запивание алкоголя иным напитком – это нарочное сокрытие от самого себя всех неприятностей и наметившихся проблем. Говорят, иногда так поступают страусы, когда зарывают голову в песок (в реальности страусы убегают или дерутся, древний Геродот здесь не совсем прав). Люди-«страусы» могут себе позволить подобное «оглушение», но вряд ли их бизнес окажется длительно процветающим. Проблему нужно не «проглатывать», морщась от неприятного момента (проследите внимательно за мимикой пьющего!), а пробовать на вкус, «разжевывать» и устранять на той стадии, когда она еще не может пустить метастазы внутри нас. Привычка не реагировать на симптомы – отнюдь не показатель ума, твердости духа или выдержки. Так что оставим неприятности тем, кто их не хочет замечать на ранней стадии.

Вторая категория людей – обильно заедающие выпитое различной снедью, опять выпивающие и снова закусывающие. Смешались в кучу кони, люди, то бишь обильная еда и алкоголь. Примерно так и в жизни: побольше и побыстрее «напихать» в себя и себе, а там как-нибудь разберемся. Пожалуй, в таком стиле обязательно когда-нибудь прикупишь кота в мешке. Или смешав хорошее и плохое, погубишь первое. Как таковой стратегической проработки попросту не существует. Нет также и надлежащей дифференцировки того, что осуществляется. Зато воочию демонстрируется захват и накопительство. Вообще-то обильная еда после выпитого может сигнализировать об устойчивом и глубоком стрессе и тревоге. Поэтому человек непроизвольно наращивает «запасы», в предчувствии некоего фиаско. Все мы теперь знаем, что приобретение (например, поход в магазин за покупками) на время успокаивает нервы. Здесь то же самое.

Так что же, скажет читатель: совсем не закусывать что ли? Можно, а иногда даже нужно, потому что при систематическом употреблении малых доз алкоголя без еды поджелудочная железа постепенно отвыкает вырабатывать пищеварительные ферменты (процесс обратимый, так что не смертельный). Но – после небольшой паузы (от 10 минут), дав организму ощутить вкусовую прелесть напитка, а алкоголю – слегка впитаться в кровь, создав первичный эффект комфорта. Просто создайте небольшой временный сдвиг, и в итоге вы не только не выпьете лишнего, но и не перегрузите своего желудка. А если хотите после рюмки что-то «бросить» в рот, то пусть это будет что-то маленькое и даже не порционное, например ломтик неострого сыра. Те, кто имеют привычку именно так пить, – несомненно, «бойцы» и никогда не допустят «мух» к «котлетам». А также ничего лишнего за ваш счет не припишут себе. К процессу «пития» они подходят вполне профессионально и со знанием «дела» – вполне возможно, что и в других делах поступают аналогично.