"Алкиноос" — грузовой космический корабль последней модификации, предназначенный для доставки на Землю редких минералов и руд. Он оборудован двойной системой тяги, ставшей классической со времени прибытия Штольцев в Солнечную Галактику. На его борту кроме трюма имеется сто семьдесят пять первоклассных кают для размещения отрядов космических шахтеров. Шахтеры — люди особого склада, те, кому земная жизнь казалась пресной и скучной. Авантюристы по натуре, всегда готовые к риску и любым неожиданностям, они осваивали безымянные планеты с невиданными климатическими условиями.

Но сфера деятельности человека в космосе неуклонно расширялась, поэтому таких людей постоянно не хватало. Даже за очень большие деньги не всегда удавалось укомплектовать команду. Все чаще приходилось прибегать к услугам тех, кого их авантюрная жилка и склонность к риску привели к конфликту с законом, — к заключенным. Год, проведенный на внеземных шахтах, приравнивался к пяти годам тюрьмы, а возвратившийся получал кругленькую сумму, дающую возможность сразу встать на ноги. Но для разработки шахт Алонита-2 нужны были не просто рисковые ребята, там требовались особенно сильные, выносливые люди.

Выдержки из бортового журнала космического корабля "Алкиноос":

Командир: Коммодор Жорж Маоган

Алонит-2, 8 октября 2130 года Земное время: 8 часов 00 минут Местное звездное время: 40 часов 00 минут

Оказавшись снова на своем командном посту, Жорж Маоган автоматически проверил свой скафандр. Внутри корабля эта одежда была не нужна, но при взлете нельзя было пренебрегать ничем. Какое-то мгновение его взгляд задержался на контрольных экранах, затем он решительно нажал на рычаг, дающий кораблю команду на взлет.

Ничто внутри корабля не напоминало о той драме, которая разыгрывалась снаружи. Под тихое мурлыканье климатизатора стрелки начали описывать круги по циферблатам, а диаграммы выписывали свои четкие кружева на экранах.

Ни ураган, ни электрические разряды не могли помешать взлету "Алкинооса". Диаграммы на экранах слегка искажались при прохождении электрических полей, но затем их кривая снова приходила в норму. Эта часть взлета никогда не беспокоила Маогана. Кроме того, несмотря на катаклизмы, бушующие на планете, атмосфера Алонита-2 все еще выполняла свою защитную функцию.

Гораздо больше его тревожило нарушение привычных связей в открытом космосе и этот неведомый новоявленный фактор "Ф".

Маоган занял свое привычное место перед микрофоном и нажал на клавишу.

Чистый кислород, шипя, заполнял камеру, а мигающая лампа сообщала о том, что можно выйти.

Доли секунды понадобились Жоржу Маогану, чтобы восстановить в сознании все, что произошло с кораблем и командой в последние часы на Алоните-2 и сразу после взлета. Пока легкие заполнял воздух, в памяти вставали картины гибели планеты и их поспешного бегства. Коммодор встряхнулся и нетерпеливо нажал на ручку люка своей камеры.

На корабле все было спокойно. Коридоры, по которым спешил Маоган на свой командный пост, были залиты ровным голубым светом. Свое рабочее место коммодор нашел в полном порядке и только оплавленный след на урдилоксе иллюминатора говорил о том, что корабль начал переход в самую последнюю минуту.

Маоган все еще был в комбинезоне, украшенном серебряным трезубцем. Такая одежда была необходима при нахождении в камерах. Он направился в гардероб, где висела его форма. Переодевшись, он надел фуражку с галунами — отличие его чина и медленно приблизился к иллюминатору. Увиденное ошеломило его.

Сначала он решил, что, возможно, у урдилокса изменилась структура, и он стал непрозрачным. Коммодор не мог ничего различить снаружи. Ни малейшего отблеска какой-нибудь звезды или далекой галактики. Жоржу Маогану и прежде доводилось попадать со своим кораблем в зловещие межгалактические просторы, но всегда присутствие далеких миров, мигающих, как далекие маяки в бесконечном пространстве, придавало ему уверенности.

Выдержки из бортового журнала «Алкиноос».

"… Как это часто бывает, прогнозы Роллинга оказались слишком пессимистичными. Наше путешествие в другую галактику прошло нормально.

Эта неизвестная нам ранее галактика очень красива. Беспорядочное скопление звезд, расположенных друг к другу гораздо ближе, чем в Млечном Пути, придает космосу странный праздничный вид.

Теперь мы будем искать подходящую планету для посадки и ремонта корабля…"

«Алкиноос», 12 июля 2131 года

Звуками, похожими на мяуканье, сирена небольшой мощности извещала об открытии камер анабиоза. Шахтеры, выходя, потягивались, разминали затекшие члены, похлопывали друг друга по плечам и обменивались шутками. Пробуждение было приятным. Последнее, что они запомнили, было поспешное бегство с Алонита-2, неведомая опасность. Вглядываясь в лица своих соседей по камерам, обросших и похудевших, многие понимали, что путешествие было долгим. Сирена умолкла.

— Прошу внимания, — раздался голос Роллинга. — Прослушайте инструкцию. Сейчас все примут душ, приведут себя в порядок, затем наденут рабочую одежду и построятся у выходной камеры для доклада. Командир корабля Жорж Маоган будет говорить с вами.

После некоторого молчания Роллинг продолжил:

— Членов экипажа и охрану прошу выйти немедленно, Личные вещи пока остаются в каютах.

Это сообщение вывело многих из радостно-возбужденного состояния, предчувствия скорой встречи с домом. Все поняли, что они еще не на Земле и путешествие не закончено. Заключенные забеспокоились. В шуме возбужденных голосов резко выделялся хрипловатый бас Слима Орвала. Это был наиболее опасный и авторитетный в уголовной среде рецидивист, осужденный к двадцати годам заключения за космический разбой. Овладев девяностометровой миниатюрной ракетой со сверхмощным излучателем, он с бандой из шести человек захватывал грузовые корабли, перевозящие стриферилл. Полиции пришлось достаточно погоняться, прежде чем они смогли арестовать его.

В будуаре с золотым потолком, поддерживаемым по сторонам бронзовыми фигурами эфебов, Ноозика, Самая Красивая, придирчиво осмотрев всю себя в зеркале, пришла к выводу, что красота ее не поблекла.

Это был государственный закон, который она должна была неукоснительно выполнять — всегда оставаться самой красивой. Во Дворце с Семью Дверями малейший дефект внешности становился причиной безжалостного изгнания. Здесь могло царить только совершенство. И вот уже тысячу лет Ноозике удавалось сохранить свое превосходство.

Сейчас она лениво поправляла волосы опалового цвета. Они были уложены с необычайным изяществом и вкусом, локоны рассыпались по плечам, благоухающим амброй.

Привычным жестом Ноозика откинула волосы, как она всегда это делала на протяжении тысячелетий. Блеск ее глаз был выбран среди миллионов нюансов блеска, предложенных наукой о красоте.

— Принея! — позвала Ноозика.

— Как все это странно, — сказал Роллинг, который, хотя и задыхался, но еще не потерял способности мыслить. — Это похоже… на гигантский искусственный мозг… размером с целую планету. Да, это так… Пластины — антенны. Шары — реле, а каждая микроскопическая ячейка… соответствует каналу информации…

— Похоже, — согласился с ним Маоган. Он покосился на Орвала, глаза которого помутнели, а лицо стало сизым. Казалось, он почти утратил способность что-нибудь понимать. — Эти блоки "мяса", которое наш воинственный друг еще переваривает, заменяли кристаллы электронных устройств.

Слим молчал, ему было не до этих высокоумных рассуждений.

— Что мы наделали… этот мозг управлял Вселенной, а мы его травмировали, — продолжал обреченно Роллинг. — Планета была стерильной, а мы ее засеяли. Я боюсь даже представить последствия, которые мы вызвали своими неразумными действиями…

— Да, — прохрипел Маоган: каждый вдох раскаленного воздуха причинял страдания. — Они уничтожат ту часть мозга, которую мы, как бациллы, затронули. Если бы я отвечал за подобное устройство, я бы сделал это… не колеблясь.

Жорж Маоган никогда не предполагал, что могут существовать такие красивые женщины. Она предстала перед ним нереальная, почти божественная. Больше всего коммодора потрясли почему-то ее губы, коралловые, почти прозрачные.

— Мне приказано принять вас от имени Повелителя Антафаэса, — сказала она. — Меня зовут Ноозика.

Девушка объяснялась на чрезвычайно мелодичном, поющем языке со множеством слогов. Маогану понравилась эта музыкальная речь, но самое удивительное было в том, что он ее понимал. Видимо, недоумение его было слишком явным. Ноозика улыбнулась.

— Вас удивляет то, что вы понимаете наш язык?

— Да, в самом деле, — признался он.

Неподвижно распластанный под парализующим лучом, Жорж Маоган сопротивлялся попыткам Архоса выведать у него интересующие их сведения.

— Будет лучше, коммодор, если вы заговорите. В противном случае мне придется перейти к активным действиям, и, уж поверьте, это будет не совсем приятно для вас, — во вкрадчивом голосе Архоса звучала угроза.

— Вы напрасно теряете время, — ответил Маоган. Архос, казалось, не слышал слов коммодора.

— В последний раз вас спрашиваю, Жорж Маоган, скажите мне, какой была меридиональная ось и отсчет потока времени, полученные улавливателями "Алкинооса" в момент, когда корабль начал переход в искривленное пространство.

Маоган засмеялся:

Должно быть, день подходил к концу, так как питательная жидкость снова наполнила чашу, вырубленную в камне. Выпив все до последней капли, Жорж Маоган ощутил на своем языке уже знакомый слегка солоноватый вкус. Усевшись рядом с камнем, коммодор уже в который раз принялся рассматривать его. Он был прозрачным и искристым, немного похожим на горный хрусталь, а внутри был пронизан, как венами, очень четкими голубыми прожилками. Странно, но Маоган ощущал его как живое существо, помогавшее ему сохранить рассудок. Коммодор без конца прикасался к нему, лаская и поглаживая, с удовольствием ощущая спасительный контакт с живым реальным предметом. Только благодаря этому камню он сумел сохранить рассудок. С того самого момента, как он очутился в этой камере, ему постоянно пытались навязать гипнотические картины. Зеленые круги светились на стенах. Но коммодор устоял, и его оставили, наконец, в покое.

Круглая тюрьма, в которой оказался Маоган, была построена по образу и подобию внутренних отсеков на космических кораблях Антефаэса. Она и освещена была так же — флюоресцирующим кругом на стене.

Маоган давно потерял представление о времени и о пространстве. Он не мог прикоснуться к стенам своей камеры. Как только он к ним приближался, какая-то неведомая энергия отбрасывала его назад. Это нагнетало чувство полного физического одиночества, страха смерти. И только контакт с единственным материальным предметом, с каменной чашей, наглухо приделанной к металлическому полу, давал ощущение реальности, и пусть слабо, но поддерживал его силы.

Маоган часто думал о том, сколько живых существ находилось в этом страшном месте до него и возможно ли отсюда выбраться. Думая об этом, коммодор заметил, что на стене перед ним появилась новая картина. Коммодор уже начал выстраивать свою психологическую защиту, он привык отбивать атаки Архоса, как вдруг понял, что это нечто новое. Да, это был телепатический вызов.

Как и все космонавты, он прослушал в период подготовки к дальним полетам курс телепатии. Феномен телепатии пристально изучался на Земле, но его практическое применение было строго запрещено, так как результаты широкого применения были еще непредсказуемы. Уже бывали случаи, когда телепатию использовали опасные или недостаточно подготовленные люди, и это приводило к печальным результатам. Система безопасности выработана не была. Именно поэтому Жорж Маоган, имеющий блестящие телепатические способности и в приеме и в передаче информации, на практике их никогда не использовал.