… До берега реки оставалось не более двух тотов, но силы мои были на исходе. Дыхание с каждым шагом становилось сдавленнее, раскаленный сухой воздух раздирал грудь. В конце-концов, я упал, споткнувшись о корневище еаль-баа. Почти невидимое в высокой траве, оно змеей извивалось под ногами и скрывалось в пахучих зарослях турникона.

Затаив дыхание, я прислушался к звукам, со стороны опушки. Едва слышны были плеск волн Озера, шелест травы и стрекотание кузнечиков.

Потом еще один звук привлек внимание, но, сколько я не напрягался, так и не понял, что он означает. Я не знал этого звука, хотя он и напоминал шипение Большой Змеи из Синей Реки. Но незнакомый звук лишь напоминал это шипение. В действительности, он был Чужим и, скорее всего, Враждебным.

Небольшой крыль выскочил из под пурпурного листа турникона и уставился на меня изумрудными фасеточными глазами. На его загривке быстро набухал защитный лимонно-желтый капюшон, усеянный устрашающими фиолетовыми пятнами и шипами.

Крыль вытянул в мою сторону хищную остроносую морду и угрожающе заквакал.

— … Это была мнемозапись биолога Виктора Зудина, из экспедиции Ренггона, — проговорил Новицкий и выключил монитор. — Он, в свою очередь, снял запись с мозга осмилока. Так называют себя аборигены из ОРА, Особого Района Аруаны, который чаще называют просто Осмилонией. Мнемограмма транслировала в твой мозг меры длины осмилоков, а также, названия которые они дали аруанским животным и растениям. Кстати, эта запись передала всю субъективность и предвзятость оценок, свойственную осмилокам. Лунги, к примеру, вовсе не так уродливы. Наши колонисты в свое время прозвали их и диких локов за долголетие агасфиками. Осмилоки враждуют с агасфиками, поэтому видят их, мягко говоря, не совсем объективно. Что и отразилось в мнемозаписи Зудина…

Я тряхнул головой и огляделся. Освобожденное от мнемозаписи собственное сознание возвращалось, как всегда, крайне тяжело. Я с удивлением осознал, что нахожусь в мнемохранилище Управления Галактической Безопасности и прохожу инструктаж перед вылетом. Предо мной сидел Председатель Экологической Комиссии ГБ Новицкий, который уже не один десяток лет инструктировал всех инспекторов перед отправкой.

Заранее прошу извинения за язык, коим излагать я пытаюсь информацию, доступную мне и, думаю, достаточно любопытную для уважаемых дам и господ (

леди и джентльменов, граждан и гражданок, братьев и сестер

). Надеюсь, вскоре вы поймете, что я вовсе не издеваюсь над вашим терпением, глубокоуважаемые судари и сударыни. Оно само собой так получилось, что в сознании моем вместились обрывки сознаний огромного числа личностей (

челов, душ, индивидуумов и т. д.

). Именно поэтому, мне трудно выдержать единый стиль повествования и придерживаться единообразной лексики.

Чтобы быть понятным, как можно большему числу людей, я иногда буду перечислять синонимы, коими разные социальные группы в соответствующие эпохи обозначали одни и те же объекты и явления. Возьмем, к примеру, такое понятие, как личность. Ведь это не только внешний облик, цвет волос, рост или общая комплекция тулова. Это даже не степень физического совершенства, или напротив — изношенности сердца, печени, кишечника или, к примеру, почечных лоханок. На своем опыте я убедился, что важна, прежде всего, душа. Или, как выражаются некоторые спецы (

целители, колдуны, экстрасенсы, парапсихологи

), все зависит от энергоинформационной составляющей особи (

то есть от астрального, ментального и прочих тонких тел

). Иными словами, в человеке все определяет неощутимая, эфемерная сущность тонкого мира, соответствующая его грубому физическому телу, а точнее телу вещественному. Именно сознание (

тонкое тело?.. Душа?..

) является определяющим понятием для совершенно разных личностей из разных пространств и времен…

Впрочем, по порядку…

Ночью я долго не мог заснуть. Я стоял на балконе и вслушивался в тишину. Теплый ветерок приносил из степи терпкий запах неведомых трав и гнал по неземному небосклону фиолетовые облака, сквозь которые иногда прорывался свет всех трех естественных спутников Аруаны — Ора, Кола и Улькабра.

В прошлом остались пропущенные сквозь сознание дебаты в правлении Комиссии и часы, эквивалентные неделям, которые я посвятил изучению статей и монографий об Аруане. Все это, вместе взятое, называлось «предварительным ознакомлением». В который уже раз необходимо было изучить языки, не имеющие ничего общего ни с одним из современных языков Земли. В который раз приходилось заставлять себя быть по мере сил объективным. И с каждым разом оставаться беспристрастным становилось все труднее.

Я уже давно чувствовал невольное озлобление против членов Комиссии, которые яростно защищали позиции Ренггона и его последователей. Я был почти уверен, что через этих членов Леруа знал обо всех планах этого засекреченного учреждения.

Прибывающие с Аруаны материалы были столь обширны, что компы (а точнее операторы, сидевшие за ними) не успевали обрабатывать эту лавину информации. А ведь Аруана была не одна. Двадцатимиллиардное население Земли оказалось слишком малочисленным не только для освоения, но даже для изучения просторов Галактики. Колоссальные потоки информации, обрабатываемые компьютерными сетями, часто некому было даже просто воспринять. Нередко эта информация годами хранилась в необъятной памяти Сети, прежде чем она доходила до сознания людей и общества в целом.

Земля уже просто не справлялась со своими обязанностями Центра Человечества, начавшего освоение Галактики. Ответвления земной цивилизации на иных планетах часто начинали жить столь самостоятельно и самобытно, что порой совершенно не походили на цивилизацию предков. Этот процесс порождал множество проблем. Потомки переселенцев поговаривали о том, что склеротическую старушку Землю пора отправить на пенсию и что на прародительнице Человечества остались одни лишь узкомыслящие консерваторы.

… Что тогда произошло, в моем родном Нащекинском переулке, я так толком и не понял. Словно в тот момент некое затмение на меня нашло. Ну, думаю, «дорвался до натуральной бабы»!.. До потери пульса, что называется…

Пытаюсь, значит, глаза открыть, а не могу. Только звуки какие-то странные слышу. Как из синтезатора. И как бы вспышки разноцветного света. Как на танцполе. Я эти вспышки сквозь закрытые веки видел. И ещё легкость странная во всем теле… Я его, то есть тело свое любимейшее, практически, не чувствовал. Словно в невесомости находился.

Первое время я успокаивал себя мыслью, что все это мне снится. Дескать, сон такой сюрный, с перетраха. Как-никак — переступил порог, девственности лишился!..

А потом я и вправду заснул. Не помню даже как…

— Так можно всю Киалану проспать! — голос показался Янину незнакомым, поэтому инспектор тут же открыл глаза.

Прямо над головой, на ультрамариновом небосклоне, плыли легкие облака, подсвеченные мягким светом изумрудного светила. Рядом с Яниным сидел на корточках седоусый мужчина в ковбойской шляпе. Крупный горбатый нос и жгуче-карие глаза говорили о том, что хотя бы часть его предков были выходцами с Востока. Скорее всего — из Индии.

В целом незнакомец Янину понравился, но было в нем что-то неуловимо двойственное, что не могло не насторожить инспектора.

…И все-таки лежащее рядом со мной создание было андроидом.

У меня для распознания биороботов имелся небольшой такой приборчик под названием ГЕНАПРА. Генерируя мощный импульс узконаправленного электромагнитного излучения, он расстраивает работу микрочипов андроидов, и таким образом распознает их. На человека этот импульс, практически, не действует. Во всяком случае, не успевает нанести ощутимого вреда. А вот у андроидов от этого импульса «башню сносит», как говаривали в начале моего родного двадцать первого века.

Короче, когда я включил свой приборчик, у лжеимператрицы тут же «поехала крыша». Она вскочила на свои изумительно длинные и стройные ножки (благодаря которым, как поговаривали, она и стала императрицей) и, дико визжа, помчалась в покои Синуальпы.

В чем была.

То есть в костюме Евы.

…Изумрудное солнце стояло почти в зените, когда необычная кавалькада добралась до пустынных улиц древней столицы Осмилонии.

— У нас в запасе полчаса, не более, — предупредил Джонс, спрыгнув с могучих рук Ахилла. — Мы успеем осмотреть только Центральное Святилище… Это наиболее расчищенное строение Ливы.

— А храм Звездной Рощи? — спросил Янин. — В него мы не успеем?

— Значит на Земле уже и о нем известно? — Джонс не мог скрыть своего удивления.

— Что вы думаете о назначении этого объекта?

Как я уже упоминал, осмилоки почему-то не жалуют нашу технику. Просто на дух ее не выносят. Поэтому экскурсии по Осмилонии всем моим предшественникам приходилось совершать исключительно пешочком. Воистину, «нет худа без добра»: мое общение с роботом по имени Алька натолкнуло меня на идею создания андроидов, закамуфлированных под обычных людей. Чтобы эти псевдочеловеки хотя бы таскали вместо людей поклажу, во время походов по окраинам Осмилонии, где, как выяснилось, тоже водятся агасфики.

С этим предложением я пришел к Вилли Джонсу, начальнику Карантинного Контроля Осмилонии. Естественно, я предварительно навел о нем справки и выяснил, что мистер Джонс был до приторности высоконравственным и неподкупным функционером. Его моральные и нравственные принципы были основаны на дичайшей смеси православных, индуистских, мусульманских, иудейских и буддийских установок.

Будучи истовым индуистом, он не ел мясо и не вступал в случайные сексуальные связи. Точнее, он и в не случайные сексуальные связи вступал исключительно с целью создания потомства. Каждое утро он начинал с пения мантр, сопровождавшегося перебиранием четок.

Вместе с тем, как истинный христианин, Джонс никогда не участвовал ни в одной бойне, ибо следовал заповеди Христа «не убий». И, само собой разумеется, он любил ближних, как самого себя. Опять-таки любил в христианском понимании этого слова, а не в смысле секса.

Как буддист Джонс относился к окружающей мирской суете с философским спокойствием, подавлял в себе всяческие минутные страсти и верил в карму с реинкарнацией.

Праздник был в самом разгаре, когда земляне явились на него. Окруженные бдительными роботами, они стояли отдельной группой и вполголоса обменивались впечатлениями. Вдали, почти у самого горизонта, неярко фосфоресцировал лес, в дебрях которого раскинулась загадочная Звездная Роща. Вся степь была усеяна кострами, расположенными кольцами, внутри которых разместились родовые общины. Группы колец разных племен были удалены на довольно значительное расстояние друг от друга.

Самым, интересным было то, что кольца эти создавали гигантский схематический рисунок человека, разобрать который можно было лишь с заоблачной высоты.