Лес или социум? Этим вопросом задавались писатели-фантасты испокон веков. Вспомните «Улитку на склоне» Стругацких (Лес и Институт — два параллельных мира) или даже «Маугли» Киплинга. Если, конечно, мы можем причислить Киплинга к фантастам… Однако это отдельная тема для беседы, не будем отвлекаться.

Может ли человек постигать тайны природы, видеть то, что не дано видеть другим, и при этом жить обыкновенной человеческой жизнью? Представьте себе: Маугли возвращается в родную деревню, надевает костюм и отправляется в офис. Смешно. И дело не в его неграмотности (офисы всякие бывают, и не таких берут), дело в том, что не может душа разделиться и жить в двух мирах. Человеку, понявшему язык зверей, никогда до конца не понять людей; ну а людям, привыкшим жить так, как жили деды и прадеды, никогда не понять выскочку, ступившего на незнакомый путь.

Герои этой повести тоже живут в разных мирах. Нет, формально мир-то один, причем не фантастический, а наш, знакомый, XVIII или XIX век, Польша, судя по всему (а где еще водятся паны и панночки). Но бывает, что люди, росшие вместе, похожие внешне, говорящие на одном языке, могут абсолютно не понимать и совсем по-разному видеть друг друга. Нехорошие дела творятся у пана в селении. А в доме самого пана дела еще хуже. А что виной тому — мир потусторонний, колдовство или обычная человеческая злоба и зависть, — решать читателю.

Сколько раз девочки в школе гадали и произносили любимую фразу: «В прошлой жизни я была ведьмой, и меня сожгли на костре!» Многие ли из этих выросших девочек написали фантастическую повесть, которую интересно читать? Многие ли пытались понять, кого на самом деле называли ведьмами, за что сжигали, какие силы природы подвластны ведьмам? Сколько веков прошло с написания «Молота ведьм», страшной настольной книжечки инквизиции, а общество сотрясается до сих пор. Не забывается зло, и продолжается разговор о ведьмах, и будет продолжаться до той поры, пока не разгадан мир, пока остаются вопросы, на которые у нас нет ответов. В народной памяти ведьмы стали добрыми и красивыми, героинями, вроде погибшей на костре Жанны д'Арк, а злым колдуньям остались лишь сказки.

Автор «Имени твоего волка» рисует яркие жуткие картинки. Предательство, которое может показаться банальным — но ведь банально оно и в жизни. И жестокость, особенно детская жестокость. Считается, что дети не понимают, что творят. Очень даже понимают. И если их вовремя не остановить… А кто или что может их остановить? Наверное, не взрослые, выросшие из таких же точно детей. Кто молча соглашался с жестокостью в детстве, тот не изменится, повзрослев. У детей и взрослых очень похожие страхи, и получается замкнутый круг. Но мы, читатель, все-таки находимся не в реальном мире и не в детективе, а в фэнтези. А фэнтези приберегает для нас разные способы борьбы со злом. В фэнтези есть магия. Это не обязательно должны быть голубые искры в ладонях колдуньи, волшебные посохи или летящие в злодея файерболы. Магия бывает разной. И если бы у нас хватило фантазии придумать любую возможную магию, то ее не существовало бы даже в фэнтези. Но фантастика изобретательна. И авторы, задаваясь вопросом, может ли человек что-либо изменить, придумывают все новые и новые способы.

Сердце шерстяным клубком запуталось между ребер. И жарко, и колюче, и не вдохнуть — воздух вязнет в переплетениях толстых нитей.

И не распутать.

Марго стояла на краю поляны, вцепившись в плечи окоченевшими пальцами. Вглядывалась в серый туман сумерек, уже почти растворивший в себе контуры ближних деревьев. Старалась не шевелиться. Потому что сейчас от любого неверного движения, слова, даже вздоха, могла зависеть ее жизнь.

Он пришел, когда Марго уже почти перестала ждать.