Великий князь Московский Василий Васильевич Темный (1415–1462), внук Дмитрия Донского и отец будущего собирателя земель Русских, Ивана Васильевича Великого, прожил недолгую, но бурную жизнь. Став великим князем всего в десять лет, он сразу оказался втянутым в жестокую междоусобную распрю со звенигородскими князьями за московский стол. Его изгоняли из Москвы, разбивали волжские татары, его обманом захватили и ослепили Дмитрий Шемяка и Борис Тверской. Но Василий Темный сумел одолеть всех своих врагов, укрепить Московское государство. По его приказу митрополитом был избран русский епископ Иона, которого впервые посвятил не константинопольский патриарх, а собор русских архиереев, что стало началом независимости русской церкви от константинопольского патриархата. Москва навсегда стала главным городом Руси, а главный противник, Тверь, окончательно подчинилась ей.
Часть первая
Глава 1
Нa высоком крутом мысе в предрассветной дымке плавал мрачный замок великих князей литовских, когда молодой князь тверской Борис покидал Вильно.
Ров, зарастающий в теплую пору колючим шиповником, окружал замок. Через ров к железным воротам навесной мост на цепях. С вечера, едва сгущались сумерки, все окрест оглашалось скрежетом и скрипом поднимаемого моста, и только со светом нового дня его опускали.
Выезжая из городских ворот, князь огляделся. Пустынная площадь, припорошенные снегом улицы, кирпичные домики, высился острый шпиль костела, безлюдный в эту пору рынок.
А наверху в замке оставался князь Витовт
1
, сын Кейстута, женатый на дочери смоленского князя Анне.
Отправляясь в Вильно, тверской князь намеревался полюбовно договориться с Витовтом остановить захват Литвой русских земель. Литва и без того уже взяла на себя Смоленское княжество.
Глава 2
Февраль перевалил на вторую половину студеного месяца, унялись ветры и снега, завалившие русскую землю сугробами. С боярских крыш, с княжеских хором снег сползал пластами, рухнет с грохотом, и снова тишина в морозном дне.
Лежит великий князь московский Василий Дмитриевич в опочивальне, укрывшись легким пуховым одеялом, и чудится ему, что вот так и поля, и леса укутаны белым снеговым пухом.
Иногда снеговые крупинки застучат по оконцу, напомнят о зиме, и снова тишина.
Но вот заскребли лопаты. Это дворовые расчищают кремлевские дорожки. Тихо, благостно зазвонили колокола к обедне. Князь подумал, что он давно уже не бывал в соборе, не позволяла болезнь. Болезнь, с какой он никак не может справиться.
Второй год как моровая унесла множество люда. И кажется, пошла на спад, когда последним ударом настигла его, князя Василия. Уж как ни лечил его доктор Самуил, да облегчения не наступало. А Самуил школу лекарскую закончил на Кипре, многое ему известно. Какими только травами ни поил он Василия, но нет облегчения…
Глава 3
Был вечер, когда тревожно заплакали по Москве колокола. Жизнь покинула великого князя Василия Дмитриевича.
На московский стол волею отца взошел сын его Василий Васильевич. И хоть юн он был годами, но никто воле покойного не перечил. Пройдет время, наберется он мудрости государственной.
В Успенском соборе митрополит Фотий бояр к присяге приводил, люд к крестоцелованию. А князю Стриге-Оболенскому велел в Звенигород поторопиться, чтоб Юрий Дмитриевич в Москву поспешал присягнуть великому князю Василию Васильевичу.
Стрига-Оболенский к звенигородским хоромам князя Юрия подкатил ранним утром. Был март, и рыхлый снег проваливался под копытами. Застучали барк, и крытая санная колымага остановилась.
Засуетилась, забегала дворня. В палатах всполошились. Князь Юрий к гонцу выбрался, едва тот порог переступил.
Глава 4
С той поры, как от родов скончалась мать княжны Анастасии, а в стычке с татарами погиб и ее отец, суздальским князем стал его сын Ярослав.
При дворе Ярослава и жила княжна Анастасия в ожидании, кто засватает ее. Но не всяким сватам она возрадовалась бы, а вот приезд боярина Семена не отринула, потому как много хорошего наслышалась о тверском великом князе.
И засватали Анастасию, но увозить в Тверь быстро не собирались, потому как князь Борис отправился в Литву к великому князю литовскому Витовту.
Красива была Анастасия и стройна, а уж властна, как поговаривали суздальцы, не по чину. В ее положении девицы по кельям отсиживаются, да в молитвах дни проводят, а на лучшее рукодельем занимаются, Анастасия же не только в хоромах суздальских верховодила, но и боярам суздальским любила указывать.
Потому и недолюбливали ее в Суздале, о том знал и суздальский князь Ярослав, брат Анастасии.
Глава 5
Тревожно забили колокола. Со стен кремлевых сторожа закричала:
– Орда идет!
– Казанцы в набег пошли!
От Нижнего Новгорода в Тверь и в Москву прискакали гонцы с вестями недобрыми, авось князья успеют изготовиться дать отпор казанскому хану Улу-Мухаммеду.
Три десятка лет минуло, как Улу-Мухаммед выделился из Золотой Орды и выше по Волге-реке основал свою Орду. Это совпало по времени, когда в Крым откочевал со своей ордой хан Менгли-Гирей.
Часть вторая
Глава 1
Годы шли. Росли дети: тверского князя Бориса сын Михайло и дочь Марьюшка, и московского великого князя Василия сын Иван.
Многие ветры пронеслись над Русью, многими водами обновились реки. Омыли дожди леса и земли, но не унялась вражда между князьями русскими…
Кто были те первые русские удальцы, какие в начале XIII века разожгли костер на крутом волжском берегу и, глядя на широкую ленту бежавшей внизу реки, произнесли:
– Место-то, место какое! Приволье, леса!
И мысль родилась у тех наших предков: а не поставить ли здесь стоянку, а может, и городок сторожевой?
Глава 2
Тихо в ханском дворце, и замерла Казань на закате солнца, встали татары на намаз. К Аллаху милостивому их взоры, чтоб даровал им победу над гяурами.
А отстояв, тихо расходились заснеженными улицами, редко переговариваясь. Иногда стукнет калитка дувала и снова все замирало.
В печали Казань-город.
Молчаливы стражи ханского дворца, недвижимы караулы на высоких городских стенах.
В покоях большого ханского дворца полумрак. Хан Улу-Магомет ведет разговор с казанским муфтием. Муфтий седобород, худощав и зеленая чалма его приспущена на седые брови. Он смотрит на хана и говорит:
Глава 3
Подъезжало к Казани посольство великого князя тверского. Да и посольством как его назвать, коли в древней колымаге ехали боярин Семен, оружничий Гавря, да толмач, крещеный татарин Яшка.
Однако добирались они, напутствуемые строгими словами самого князя Бориса: до хана Улу-Магомета добраться, грамоту и подарки вручить. А без великого князя московского не ворочаться.
В колымаге дворецкий с оружничим позади на сиденье, а толмач впереди жался. За дорогу обо всем переговорили, а главное только в мыслях держали, ну как велит хан схватить их и в темницу кинуть? Не лазутчики ль они, не подосланные ли тверским князем доглядатаи? Выведают, какие силы у казанской орды, да как ее сопротивление сломить, а потом нападут враз всеми силами на Казань…
Из Твери выезжали, земля была еще местами мерзлая, а ближе к Казани весна знать дала, все зазеленело, почки на деревьях распустились. Ездовые по первой траве правили, все грязи меньше.
От Нижнего Новгорода, где-то за Сурой-рекой, селения стали попадаться. Реже татарские, больше чувашей, мариицев и других народцев, какие под ханом казанским живут.
Глава 4
Всю последнюю неделю великий князь московский пребывал не в настроении. Причину знал. Вырвавшись из казанского плена, вздохнул облегченно, а в Москве снова в коий раз увидел, как плетутся против него заговоры. И все те же супротивники. Дядька, родной брат отца, Юрий, князь звенигородский. Он хоть и не в Москве пребывает, а в своих вотчинах, да деяния его недобрые чувствует великий князь Василий.
Вот и бояре московские, какие его сторону держат, иные Юрия на прошлой Думе они знать о себе дали. А пуще всех боярин Старков выкрикивал.
А все с чего началось? Тверской князь Борис попросил казной поделиться, уж какой вой на Думе поднялся. И никто не стал вспоминать, что тверской князь деньги в Казань послал, чтоб московского князя вырвать из неволи.
Василий на Думе уговаривал бояр московских. Кое-кто с ним нехотя согласились, потрясли казной, а иные ни в какую, в скудости плакались.
Вернувшись с Думы, великий князь зашел в келью к великой вдовствующей княгине-матери. Она сидела в полумраке у налоя, перед рукописным Евангелием. На сына посмотрела строго. Василий вдруг увидел, как постарела мать, эвон, как лик избороздило и прядь седых волос из-под черного повойника выбилась.
Глава 5
Весь последний летний месяц тверской князь был в выжидании. Давно послал он к казанскому хану посольство. Оно повезло Улу-Магомету выкуп за боярина Семена.
Борис ждал результата, вида не подавал. На Думе о посольстве речи не вел, но в Твери знали, князю тревожно, как то отзовется хан, не сотворит ли еще какое зло?
В один из таких дней пришел во дворец архиепископ Вассиан. Давно уже не исповедался Борис, а у князя грехи имелись немалые.
Пытался отмаливать он их в домовой церкви, но Бориса они тревожили. В помыслах одно и держал, Тверь выше Москвы мечтал видеть.
Князю тверскому Вассиан показался еще более осунувшимся. Клобук на самые брови надвинул, а глаза жгут, в самую душу лезут. Поверх шелковой рясы крест серебряный и панагия.
