На самом краю Галактики, где звезд совсем мало, а космический мрак так близок к абсолютному, в пространстве висел Главный Госпиталь Двенадцатого Сектора. Он был слишком огромен для того, чтобы кто-то смог спутать его с космической станцией, но все же не слишком велик для того, чтобы его можно было назвать металлической луной. На его трехстах восьмидесяти четырех уровнях были воспроизведены среды обитания всех разумных существ, проживавших в Галактической Федерации, биологический спектр которых варьировал от чрезвычайно хрупких метановых существ до экзотических созданий, которые жили за счет переработки жесткого радиоактивного излучения. В промежутке между этими двумя полюсами размещались относительно обычные существа, то бишь – кислородо– и хлородышащие. Тысячи иллюминаторов госпиталя постоянно горели разными цветами с различной степенью яркости, что было необходимо в связи с тем, что светочувствительные органы у множества пациентов и сотрудников были устроены по-разному. В итоге для тех, кто подлетал к госпиталю на звездолете, это сооружение напоминало гигантскую рождественскую елку.

Самое яркое впечатление производили мигающие предупреждающие маяки, смонтированные по периметру ядерных реакторов. Однако в течение следующих трех часов любой прибывающий в госпиталь имел полную возможность убедиться в том, что настоящий источник энергии этого учреждения находится за тремя довольно скромно светящимися иллюминаторами на тридцать девятом уровне. Хотя, на циничный взгляд О'Мары, те люди, которые источали эту самую энергию, а стало быть, и власть, были бы первыми, кто принялся бы с пеной у рта отрицать этот факт.

Однако сегодня он воочию видел, в каком замешательстве пребывают все те существа, которые стояли, сидели, висели и еще множеством всевозможных способов размещались вокруг большого стола. Что-то необычное не то уже произошло, не то должно было произойти, иначе Скемптон не добился бы такой, стопроцентной, посещаемости собрания. Самая сущность этой космической психушки была такова, что все это должно было означать сюрприз для кого-то из присутствующих, и притом сюрприз скорее всего неприятный. Медленно обводя взглядом собравшихся, О'Мара понял, что ДБДГ, а также и некоторые из инопланетян, успевших научиться распознавать душевное состояние людей по их мимике, успели догадаться о том, что он нервничает.

За исключением Главного администратора госпиталя – полковника Скемптона и самого О'Мары, присутствовавшие на совещании являли собой медицинскую элиту – сплошные диагносты и руководители уважаемых отделений. Сегодня имело место первое на памяти О'Мары ежемесячное совещание диагностов, на котором все сотрудники сидели тихо и не спускали глаз с полковника, вместо того чтобы громко жаловаться друг другу на то, что их тут собрали в то время, как у них полным-полно более важных дел.

«Определенно, – решил O'Mapa, – сюрприз будет неприятный».

До конца собрания O'Mapa молчал и ушел к себе, не дав никому возможности поздравить его с назначением на новую должность, чреватую отставкой, или выразить соболезнования по тому же поводу. Он знал, что особого изумления его дурные манеры не вызовут – все сочтут, что такое поведение вполне в его духе. Он ничем не выказал своей реакции на неожиданное повышение в должности и связанные с ним ограничения его пребывания в стенах госпиталя, однако на самом деле новость эта его просто потрясла. У него отнимали ту уверенность, которая сопутствовала ему на протяжении всей его профессиональной карьеры. Ему нужно было побыть одному и все как следует обдумать. Теперь, став Главным администратором госпиталя, он имел полное право отсутствовать на рабочем месте ровно столько, сколько сочтет нужным, пока не смирится с проблемой, которая носила для него как профессиональный, так и эмоциональный характер. Но вот как Главный психолог он не мог именно сейчас тратить время даже на такие глобальные раздумья.

У себя в комнате он задержался только для того, чтобы снять с формы знаки различия. Сделав это, он впервые в жизни понял, что, кроме пижамы, ему положительно нечего надеть – вся остальная его одежда так или иначе носила следы принадлежности к Корпусу Мониторов.

По дороге к своему кабинету он почти не обращал внимания на пеструю толпу медиков и сотрудников эксплуатационных служб госпиталя, направлявшихся на обед в столовую. Тяжеловесных тралтанов и худлариан, а также существ, разъезжавших в защитных вездеходах, и мельфиан, о чьи широко расставленные панцирные лапы можно было больно пораниться, O'Mapa обходил машинально – это давно вошло у него в привычку, а на мелких созданий вовсе не обращал внимания, поскольку эти обходили его сами. Даже представителям тех видов, которые утверждали, что положительно неспособны отличить одного землянина от другого, было знакомо это существо с седым волосяным покровом на голове, одетое в зеленую форму – Главный психолог. O'Mapa по пути ни с кем ни словом не перемолвился, а сотрудники знали, что с ним заговаривать не стоит, за исключением тех случаев, когда у кого-либо из них возникала неотложная проблема эмоционального толка.

Падре Лиорен и Ча Трат еще обедали. Стало быть, Брейтвейт в приемной был один.

– Буквально пару минут назад узнал о вашем назначении, – сказал лейтенант. Он стремительно поднялся, отошел от своего рабочего стола и улыбнулся, но руку пожимать шефу не стал, поскольку точно знал, что делать этого не следует. – Поздравляю, сэр.