Молодая американка Нел Эверетт едет в поезде вместе со своим мужем, известным музыкантом, совершающим концертное турне по Италии. Ее чувства пребывают в смятении. Ей кажется, что ее отношения с мужем подошли к той черте, где уже нет ни надежды, ни сожалений — одна лишь тоска и непонимание. Нел остро ощущает необходимость что-то изменить в своей жизни. Под влиянием внезапного порыва она сходит с поезда в Венеции и снимает номер в отеле. Впервые за восемь лет предоставленная самой себе, Нел отправляется бродить по городу, переполненная восхитительным ощущением свободы. Здесь, в этом городе, похожем на сказку, ей суждено встретиться с людьми, которые перевернут ее жизнь. Нел ожидает настоящее приключение, в котором ей придется погрузиться в древнее прошлое Венеции и участвовать в разгадке тайны одного утраченного шедевра…
Впервые на русском языке!
Глава первая
Я смотрела вслед постепенно набирающему ход поезду, осознавая, что поступила опрометчиво. Он уносил по рельсам единственных знакомых мне людей на всю Северную… да что там Северную, вообще на всю Италию. Медоточивый Гвидо, портье в нашем отеле, не в счет. Моего мужа и его не особенно развеселую компанию ждут Верона, Милан, Болонья и так далее, а в самом конце, через несколько недель, — Рим, Вечный город.
А я где?
На узкой платформе никаких опознавательных знаков. Кажется, вторая остановка после Венеции. Прекрасной, губительной, завораживающей Венеции, сотканной из воды и света. Той Венеции, в которой я только что побывала, но так толком и не успела узнать. Вот, наверное, с чего начался спор. С моих сетований. На которые тут же нашлись возражения, потом слово за слово — и вот я здесь, на платформе, а поезд несется вдаль.
О чем был спор? Не помню. Да и неважно, все равно ничего нового. Ведь тот долгий спор, что зовется супружеством, в любом случае — по крайней мере, у невезучих — выдыхается через несколько лет бесплодных попыток кому-то что-то доказать. Из него улетучивается оптимизм, надежда на откровение, все растворяется в клеклой жиже, в струях дождя. Жалкая жизнь. Влага и сырость пропитывают все и вся, потом собираются в тучи и проливаются обычными, едва высказанными упреками, до которых никому нет дела. У обоих супругов не остается ни надежд, ни сожалений, и уже одно это само по себе невыносимо. Так что уже не вспомню, откуда взялись эта отупляющая амнезия и глубинная безнадежность. Мы, кажется, разговаривали, иногда ведь надо перекидываться словами. Помню знакомую тоску, подкатывающую к горлу, и какой-то внутренний зажим, который у меня всегда появляется в этой угрюмой атмосфере, как будто все тело пытается сплющиться, сделаться незаметным. А еще осознание, что от присутствующих помощи не дождешься. Сгущающееся уныние. Так и буду до самой Вероны сидеть в этом горьком тумане. Милая Верона. Обретаемая в горести. Еще один неизведанный пункт.
И тут на меня накатило. Я поднялась, перешагнула, едва не споткнувшись, через вытянутые ноги мужа, стащила с верхней полки свой немудреный багаж и сошла с поезда.
