В полутора верстах от Вифлеема есть небольшая долина, где, под тенью оливовой рощи, стоит простая, как будто запущенная часовня во имя Ангела-Благовестника пастухам. Глядя на эту местность, св. пророк Михей

[1]

восклицал:

И ты, Вифлеем Евфрафа, мал ли ты между тысячами Иудиными, из тебя произойдет мне Тот, Который должен быть Владыкою в Израиле, и Которого происхождение из начала, от дней вечных.

Часовня эта выстроена в поле, где, по описанию св. евангелиста Луки

[2]

,

были пастухи, которые содержали ночную стражу у стада своего, как вдруг предстал им Ангел Господень и слава Господня осияла их.

До их счастливого слуха донеслись звуки великой, радостной вести, что в эту ночь между людьми родился в городе Давидове Спаситель Господь наш Иисус Христос.

Окружавшие колыбель Искупителя были люди невысокого звания; место рождения и ясли, заменявшие колыбель, напоминали о бедности и недостатках. Казалось бы, в эту дивную ночь все небо должно было слиться в один радостный хор: светила на небе, пасущиеся стада на земле, «свет и звук в мраке и тишине» и восторги верующих — составить одну величественную картину, писанную небесными красками. Но в кратком изложении этого события у св. евангелиста мы читаем, что ангельские песни слышаны были только бодрствующими пастухами ничтожной деревушки, а пастухи эти, во время холодной зимней ночи, стерегли стада свои от волков и грабителей в полях, где Руфь, считавшаяся между предками Спасителя, скрепя сердце собирала некогда на чужой жатве оброненные жнецами колосья, — где Давид, младший член многочисленного семейства, пас овец отца своего

[3]

.

И «внезапно», прибавляет единственный благовестник событий этой достопамятной ночи, среди равнодушия народа, не чувствовавшего рождения Избавителя,

явилось с Ангелом многочисленное воинство небесное, славящее Бога и взывающее: слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение [4]

.

Можно было ожидать, что христианское благочестие отметит это место достойным памятником и над этой грубой пастушеской пещерой воздвигнет великолепный храм, украшенный мрамором и мозаикой. Но часовня Ангела-Благовестника пастухам представляет простой склеп, и путешественник, спускаясь вниз по выкрошившимся от времени ступеням, которые веду; из оливовой рощи в эту мрачную впадину, с трудом может уверить себя, что находится в таком святом месте. Однако же эта кажущаяся запущенность имеет свой глубокий смысл. Бедность часовни согласуется с убожеством тружеников, видение которых напоминает.

Пойдем в Вифлеем и посмотрим, что там случилось, о чем возвестил нам Господь [5]

У всех четырех евангелистов находим мы только четыре события, совершившиеся в течение младенческой жизни Спасителя: обрезание, принесение Его в храм, известное у нас под именем Сретения Господня, поклонение волхвов и бегство в Египет. Первые два описаны у св. Луки, два последние у св. Матфея. Но в рассказах их нельзя найти ничего такого, что бы указывало на противоречие их между собою. Если в виду других оснований мы имеем полный повод принимать евангелистов за свидетелей непогрешимой истины, то каждый должен веровать и тому, что, при очевидной отрывочности рассказов, свидетельства евангелистов должны быть принимаемы за дополнения одного к другому. Если бесчестно утверждать о существовании полного согласия там, где его не существует, то настолько же бесчестно отрицать существование этого согласия там, где оно очевидно. Верная и подробная последовательность биографического рассказа не была известна евреям и совершенно чужда их литературе и темпераменту. Рассказы о детстве, описания событий этого возраста, с указанием на будущее величие ребенка, были редкими явлениями во всей древней литературе. Только со времени просвещения людей евангельским светом детство получило истинное свое значение в отношении к целой жизни человека.

Порядок событий, совершившихся до возвращения в Назарет, может быть предметом различных толкований и догадок. Обрезание совершено по прошествии восьми дней, принесение в храм — в сороковой день после рождения

[13]

; поклонение волхвов происходило,

когда Иисус родился в Вифлееме [14]

, а бегство в Египет непосредственно за выбытием волхвов из Вифлеема. Предположение, что возвращение из Египта предшествовало принесению Иисуса в храм, не только совершенно невероятно, но и положительно невозможно. Не говоря уже о том, что подобное перемещение событий было бы явным нарушением Моисеева закона, — оно или вносит новое предположение, что принесение в храм было отложено, а это, по-видимому, противоречит с дважды повторенным выражением св. евангелиста Луки (2, 23, 39) или допускает мысль, что для бегства и возвращения из Египта достаточно было сорокадневного путешествия. Но так как нет ни одного предположения без опровержений, которые необходимо проистекают от неизвестности обстоятельств, то примем за известное, что в течение сорока дней святое семейство мирно и спокойно проводило время в местности, которая была зрелищем столь многих важных событий и освящена многочисленными преданиями предков и расы.

Относительно обрезания ни у четырех евангелистов, ни даже в апокрифических евангелиях, исключая Аравийского, в котором видно явное желание не рассказать случай, а ввести обрезание в догмат, подробностей никаких нет. Для христианина обрезание имеет только одну важную сторону. Оно утверждает его в мысли, что действительно Христос пришел

В сороковой день Пресвятая Дева с Младенцем пришла в храм иерусалимский для исполнения предписанного в законе обряда очищения. Она принесла в храм Господа храма. Назначенная при этих случаях жертва должна была состоять из годового ягненка для всесожжения и молодого голубя или горлицы в жертву за грех. Но Моисеево снисхождение к бедному классу, которому подобная жертва была бы не по силам, дозволяло, в случае недостаточности, приносить двух горлиц или двух голубей

Относительно Симеона сказано только, что он был

Краткий рассказ о посещении волхвов во торой главе Евангелия от Матфея представляет событие особой важности в истории христианства. Как торжественное до некоторой степени заявление, что Младенец есть ожидаемый Мессия, оно ставит события евангельской истории в ближайшее соприкосновение с верованиями евреев, с древними пророчествами, с политической историей и с новейшей наукой, — представляя при этом новое утверждение нашей вере, явившееся случайно, из неожиданного источника, а потому не возбуждающее ни малейшего сомнения.

Со времени пленения правителями у евреев были то персы (536–332 гг. до Р.Х.), то египто- или сиро-греки (332–142), то князья Асмонеи и наконец, после небольшого промежутка независимости (142 — 63) евреи, вследствие покорения Иерусалима Помпеем в 63 г. до Р.Х. перешли под иго римлян. Правление Ирода (с 37 г. до Р.Х.) носит на себе характер космополитизма. В этом человеке соединен был восток и запад. Едомитянин по отцу Антипатру и измаелит по матери Кипре, он, вследствие положительного заявления синедриона

[24]

, стоившего многим из его членов жизни, что евреи, на основании коренных своих законов

[25]

, не потерпят царем иноверца, принял еврейскую религию. Жизнь его была смесь воззрений, заимствованных у этих двух великих арийских пород. По политическим и правительственным воззрениям он был римлянин, а по образу жизни и наслаждений — истый грек. Но проницательность научила его издавна, что все его спасение заключалось в раболепном поклонении Риму, от которого или, ближе всего, от Антония он получил в управление царство Иудейское. Заручившись титулом великого, погрязший в разврате старик жил во вновь воздвигнутом им дворце на Сионе. Полупомешанный, вследствие прежней невоздержанной жизни, Ирод в настоящее время был сильно поражен и взволнован приходом восточных волхвов, принесших неожиданное известие, что они видели на востоке звезду новорожденного Царя Иудейского и пришли поклониться Ему. Идумейский самозванец, известный вероотступник, ненавистный тиран ненавидевшего его народа, святотатственный грабитель гроба Давидова

Прежде продолжения рассказа остановимся на вопросе: кто были эти восточные мудрецы и что известно относительно их таинственной миссии?

Название волхвы или маги, данное им в греческом тексте у св. евангелиста Матфея, имеет слишком широкое, неопределенное значение. Под именем магов разумели сначала касту мидийских и персидских ученых, а потом это имя перенесено на всех так называемых восточных астрологов

Какие же, спрашивается, были причины, побудившие волхвов к предпринятою этого путешествия?

Принесши дары, маги предполагали, конечно, возвратиться к Ироду, но предупреждены были Богом во сне, чтобы возвращались домой другой дорогой. Дальнейших следов их существования ни из Священного Писания, ни из истории, ни даже из древних апокрифических сказаний не видно, но посещение их было поводом к чрезвычайным событиям.

Египет, во все века, был единственным местом убежища для всех жителей Палестины, укрывавшихся от ареста, преследования или недовольства. Перебежать за реку Риноколуру, нынешний Эль-Ариш, было можно в три дня, а другим берегом кончались владения Иродовы.

Относительно бегства и его продолжительности Священное Писание

[34]

не сообщает никаких подробностей, рассказывая единственно только то, что святое семейство бежало из Вифлеема ночью и возвратилось, когда Иосиф был удостоверен новым сновидением, что может явиться снова на родину без всякой опасности для Спасителя. Апокрифические легенды, которые обессмертило искусство итальянцев, передают: как на пути драконы приходили и поклонялись Ему; львы и леопарды воздавали почести; розы иерихонские расцветали под Его стопами; пальмы, по Его повелению, склонялись, чтобы подать Ему финики; разбойники приходили в страх пред Его величием; дни чудесным образом сокращались. Они рассказывают нам далее, как, при Его входе в страну, все идолы земли египетской внезапно пали со своих пьедесталов и лежали ниц, разбитые вдребезги; перечисляют множество сделанных, по слову Его, чудесных исцелений от проказы и беснования. В них читается, что Иосиф с Марией и Младенцем жили два года вне Палестины, в селении Матариеге, в нескольких верстах от Каира, что там был негодный для питья источник, воды которого обращены Иисусом в годные, что наконец там стоял древний сикомор, в тени которого Он отдыхал от жары. Но все это обилие чудес и разнообразие сказаний, вытекающее из пристрастия сочинителей их ко всему сверхъестественному или из произвольного применения ветхозаветных пророчеств

[35]

, представляет очевидный контраст с достоверной простотой евангельского рассказа. Св. Матфей не говорит ни где проживало святое семейство в Египте, ни когда кончилось его удаление из родины; он указывает только на причины бегства и возвращение, давая глубокое значение словам пророка Осии:

Но вслед за бегством последовало замечательное событие. Так как волхвы не возвращались, то страх и зависть Ирода начали принимать более мрачный и злобный характер. Само собой разумеется, что он не имел ни малейшего намерения восстановить Младенца на престоле Давидовом; может быть, даже не стал бы преследовать Его в хлеве деревенского постоялого двора. Не зная сам, кто был Младенцем, которого намеревались посетить волхвы, но видя в Нем будущего соперника для себя и для своей династии и припоминая только, что Он должен быть грудной младенец (ибо восточные матери обыкновенно кормят грудью детей до двух лет

Для нас такая жестокость непонятна, потому что нравы наши смягчены осьмнадцатью веками христианства и мы не видывали ничего подобного деяниям сумасбродных деспотов древнего мира. Но избиение младенцев, равно как его причины, легко объясняются некоторыми обстоятельствами из истории этой самой эпохи. Детоубийство в те времена было делом не диким вообще для всего римского правительства. Светоний

Природа Палестины великолепна. Вдоль берега Средиземного моря расстилаются две равнины, Сефельская и приморская, прерываемые только крутыми отрогами гор Кармила. Параллельно с ними тянется длинный ряд холмов по большей части с круглыми или неопределенными очертаниями; на восток от него глубокая низменность Ель-Гор и долина Иорданская, а по ту сторону Иордана рисуется прямая, непрерывная, багряная линия гор Моавитских и Галаадских. Таким образом характер страны с севера к югу представляет четыре параллельных ленты: приморской береговой линии, горной страны, Иорданской долины и заиорданских земель.

Горная страна, занимающая пространство между приморской низменностью и глубокой Иорданской долиной, оканчивается двумя продолжениями длинного ряда холмов, пересекаемого равниной Иезреель, или Есдрелон. Южная масса этих известковых холмов образует Иудею, а северная — Галилею.

Галиль

по еврейски означает окружность и было сначала названием провинции, состоящей из двадцати городов в округе Кедес-Нафтали, отданном Соломоном Хираму, в вознаграждение услуг по доставке строевого леса для храма. Взглянувши на нее, Хирам сказал Соломону:

Что это за города, которые ты, брат мой, дал мне?

И назвал их землю

Кавул

(презренная

[46]

). Таким образом Галилея навсегда осталась страной презренной и это презрение еще более усилилось в сердцах евреев тем, что в последнее время она заселена была смешанным народом и называлась Галилея

языческая [47] .

Там жили не одни финикияне и аравитяне, но, во времена Спасителя, находилось множество греков, язык которых был там общеупотребительным. Холмы, представляющие северную границу долины Иезреель, тянутся по большей части с востока и запада от Иорданской долины к Средиземному морю. Они вместе с их южными скатами принадлежали также к владениям колена Завулонова.

В центре этой цепи холмов есть известковое ущелье, образующее вход в небольшую долину. Миновав ее, путешественник поднимается вверх по крутой и узкой дорожке, окаймленной зеленью и цветами, среди местности, в которой нет ничего колоссального и необыкновенного, но все отрадно и живописно. Под ним с правой стороны постоянно расширяющийся дол, достигающий в самом широком месте около полутора верст и разбитый изгородями из кактусов на небольшие поля и сады, которые после весенних дождей носят на себе отпечаток неописанного спокойствия и сияют богатством зелени. Близ узкой тропинки, не в дальнем расстоянии один от другого, находятся два колодца, и женщины, которые черпают из них воду, покажутся путешественнику гораздо красивее и румянее, быстроглазые мальчики-пастухи счастливее, смелее и веселее, чем где бы то ни было. Долина постепенно обращается в небольшой натуральный амфитеатр холмов, принимаемый некоторыми за кратер остывшего вулкана. А там, далее, цепляясь за расселины холма, возвышающегося футов на пятьсот над долиной, лежат, словно горсть перлов, в изумрудном покале, плоские крыши и узкие улицы восточного города, где видна небольшая церковь, массивное монастырское здание, высокий минарет мечети, светлый и обильный источник, построенные из белого камня дома и рассеянные между ними сады с тенистыми фигами и оливами, с множеством белых и красных цветов на померанцевых и гранатовых деревьях. Весной все это глядит неописанно светло и спокойно. Голуби воркуют на деревьях; птицы порхают туда и сюда с непрерывной деятельностью; светло-синяя сивоворонка, самая обыкновенная, но и самая красивая из птиц Палестины, блещет как живой сапфир, порхая по полям, эмалированным бесчисленными цветами. Этот-то небольшой город и есть Эль-Назираг, Назарет, где Сын Божий, Спаситель человечества, провел около тридцати лет своей земной жизни

Каков же был образ Его жизни в течение этих тридцати лет? Вопрос, от которого не может удержаться христианин. Но ответ Евангелия ограничивается короткими словами.