Среди категорий разных типов, попадающих в сферу внимания лингвиста, можно выделить категории семантические, функциональносемантические, грамматические, коммуникативные, лексические, лексико-словообразовательные и т. п. Многообразие исследований, выполненных в рамках категориального подхода, неизбежно приводит к размыванию границ ключевых понятий, в связи с чем представляется необходимым начать с четкого определения терминологической позиции.

Для нашего исследования целесообразным видится обращение к терминам-понятиям

онтологическая, понятийная

и

семантическая категория

.

Онтологические

(логические, философские) категории – это «философские понятия, являющиеся средствами выработки а) картины мира, б) способов освоения человеком различных объектов, в) норм понимания бытия вообще и человеческого бытия в частности» [65, с. 249].

Онтологические категории, представляющие общий строй человеческого мышления, находят отражение в языке через систему

понятийных

категорий. По словам И. И. Мещанинова, в лексических группировках и соответствиях, в морфологии и синтаксисе прослеживается выражение тех понятий, которые создаются нормами сознания и образуют в языке выдержанные схемы; эти понятия, выражая в языке нормы действующего сознания, отражают общие категории мышления в его реальном языковом проявлении [99, с. 14–15]. Таким образом, понятийные категории, с одной стороны, соотносятся с универсальными онтологическими категориями, с другой – имеют языковое содержание и выражение. Присоединимся к определению понятийных категорий, данному А. А. Худяковым на основе критического анализа и синтеза существующих концепций:

«Понятийные категории – это релевантные для языка ментальные категории, ориентированные, с одной стороны, на логико-психологические, а с другой – на семантические категории языка. Представляя собой опосредованный универсальными законами мышления результат человеческого опыта, они, в свою очередь, являются основой семантических структур языка, необходимой предпосылкой функционирования языковой системы в целом» [188].

Философская традиция не располагает законченным специализированным описанием нормы как онтологической категории, при этом во всех классических категориальных системах норма «фактически присутствует и действует» [65, с. 327], будучи одной из ключевых реализаций категории «мера». Классические категории философии включают явным или неявным образом нормативные функции и, благодаря этому, играют роль ориентиров человеческой деятельности [65, с. 327]. Последние замечания позволяют нам сформулировать тезис: норма – один из значимых узлов сети онтологических категорий

[2]

. Подтвердить правомерность предположения, заполнить существующий в описании нормы пробел и выявить ее базовые характеристики возможно, на наш взгляд, через ряд исследовательских шагов.

Во-первых, необходимо разграничить две содержательно близкие и генетически родственные категории – мера и норма.

Во-вторых, следует определить направления взаимодействия нормы и основных онтологических категорий.

Мера понимается философами как границы (интервалы), в пределах которых целое покоится, сохраняет свое качество и себетождественность, несмотря на движение частей, нарастающие между ними противоречия и происходящие количественные изменения [128, с. 166167]. Мера определяет свойства и качества вещей, общность и особенность явлений [127, с. 280]. Мера присуща каждому целому, осознанному или не осознанному, освоенному или не освоенному человеком, созданному им или природой. В отличие от меры,

норма

, на наш взгляд,

характеризует

не все бесконечное множество объектов, а лишь

то множество, в которое входят объекты, осмысленные и оцененные человеком. Нормативный фрагмент обыденной картины мира включает знакомые объекты, по поводу которых в социуме выработано устойчивое мнение.

Нормативные представления о каком-либо объекте являются результатом сложных мыслительных процедур сравнения, обобщения, типизации и проч.; сформированные, они входят в систему мировоззрения человека и общества и служат ориентиром при характеристике нового. Устойчивость нормативных представлений не в последнюю очередь определяется их распространенностью в социуме: для общества, помимо прочих, характерны такие свойства, как системность (общество – целостная система, обладающая устойчивостью, определенным консерватизмом) и внутренняя саморегуляция (вся система социальных отношений постоянно воспроизводится благодаря особым институтам норм – морали, идеологии, права и т. д.). Невозможность достичь стабильности без культивирования норм делает последние характерным признаком общества. К системе норм можно применить определение, данное Ф. де Соссюром языку: «система, виртуально существующая у каждого в мозгу или, точнее сказать, у целой совокупности индивидов» [160, с. 52].

Таким образом, норма – это мера объектов, освоенных, осмысленных и оцененных человеком; учитывая социальный характер нормы, ее можно определить как

Пересечение онтологической категории нормы с другими онтологическими категориями (качество, количество, мера, пространство, время, субъект, объект, сущность, явление, тождество, различие) проецируется и на язык, среди семантических категорий которого можно обнаружить те же отношения. Кроме того, языковой материал позволяет дополнить список категорий, взаимодействующих с категорией нормы, или уточнить особенности языковой интерпретации того или иного аспекта взаимодействия категорий.

Отправной точкой для определения специфики нормы являются, по-видимому, семантические категории качества и количества (по терминологии А. В. Бондарко, качественности и количественности), в основе которых лежат соответствующие онтологические категории. Нормативные представления лежат в основе определения качества, которое осуществляется с опорой на стандарт – «общие для говорящего и слушающего усредненные представления о данном классе» [168, с. 131]. Соотношение с нормой позволяет также решить вопрос о наличии количественных отношений, в основе которых «лежит сравнение вещей, принимаемых за относительно однородные, одноименные, т. е. сравнимые» [168, с. 163].

Онтологическая связь категорий качества и количества определяет наличие частных качественно-количественных категорий, в том числе меры, градуальности, интенсивности и др.

Одной из основных качественно-количественных семантических категорий этого уровня является, на наш взгляд, категория градуальности, для которой понятие нормы принципиально важно: категория градуальности демонстрирует значимость нормы для категорий качества и количества в их синтезе.

Исследованию категории градуальности посвящено несколько серьезных трудов, в первую очередь следует отметить работы Ю. Л. Воротникова [38; 39; 134] и С. М. Колесниковой [69; 70]. Вместе с тем заметно, что схожие вопросы поднимаются при описании других категорий, прежде всего категории интенсивности. В целом описания категорий градуальности и интенсивности, данные в лингвистической литературе, имеют общие базовые положения, а именно:

Одним из значимых результатов моделирования поля нормы мы считаем установление того факта, что понятия объединяются в родовое понятие нормы на основании функциональной близости:

все виды норм выполняют комплекс функций, основными из которых является регулятивная, унифицирующая, селективная и стабилизирующая

. Дадим предварительные характеристики основных функций нормы.

Регулятивная

функция реализуется благодаря тому, что норма имеет возможности предписывать человеку определенный способ действий, особенности поведения и проч. Разумеется, эти возможности не абсолютны: они ограничены свободой воли и индивидуальностью (личностной уникальностью) субъекта действия.

Унифицирующая

функция базируется на том, что норма представляет собой результат обобщения всего многообразия явлений, ситуаций и др., иными словами, результат сведения многочисленных вариантов к инварианту.

Селективная

функция заключается в том, что приведение к инварианту сопровождается выбором одного из вариантов, который впоследствии оценивается как в наибольшей степени соответствующий норме, а потому наиболее ценный, пригодный, одобряемый и проч.

Стабилизирующая

функция опирается на консерватизм, традиционный характер нормы, которая в течение длительного времени препятствует изменениям и тем самым поддерживает постоянство системы.

Соотношение «система – норма», не дифференцированное по видам систем, подробно исследовано в парадигме неодетерминизма и синергетики [111; 132; 133]. Сложные динамические системы способны поддерживать определенное состояние в результате включения процессов контроля. Обеспеченное процессами контроля успешное противодействие внешним раздражителям позволяет системе «реставрировать» желаемое состояние. Возмущения среды в таком случае вызывают усиление механизмов самостабилизации [67, с. 460–462]. Такие само-приспосабливающиеся (адаптивные) системы реагируют на существенные изменения внешней среды изменениями своего функционирования и структуры с тем, чтобы сохранить оптимальное состояние. Совершенно оправданным представляется назвать одним из значимых механизмов

[9]

, обеспечивающих эту способность, норму. Используя терминологию синергетики,

отнесем норму к параметрам порядка, которые поддерживают систему в оптимальном, адекватном состоянии.

При этом важно, что элементы системы и параметры порядка находятся в отношениях взаимодействия и взаимообусловленности. По Пригожину: «Мы можем наблюдать феномен циклической причинности: с одной стороны, элементы “порабощены” параметрами порядка, а с другой – элементы определяют поведение параметров порядка» (цит. по [112, с. 906]).

Возможности регулирующего влияния нормы и других параметров порядка не абсолютны, так как ограничены действующими в системе противоположно-направленными силами: порядок и беспорядок «возникают и существуют одновременно» и «дают нам разное видение одного мира» [Там же]. Нормы удерживают равновесие, в то время как хаос создает предпосылки для изменений; результатом самоорганизации является «порядок из хаоса» (такова одна из ключевых формул синергетики). Таким образом, способность системы к самоорганизации обеспечивается внутренним противоречием, конфликтом порядка и хаоса. Одной из частных оппозиций внутри этого противопоставления правомерно считать оппозицию «норма – аномалия». Это две стороны одной медали; осознание каждого члена оппозиции возможно на фоне другого; они сменяют друг друга. При преобладании на участке системы нормы можно говорить об упорядоченности, преобладание аномалий свидетельствует о назревшей необходимости переорганизации, результатом которой будут, в частности, новые нормы.

Общие особенности системы определяют поведение ее субъекта, индивида, носителя – человека

Итак,

Социальные нормы представляют собой совместно выработанные людьми устойчивые и общезначимые правила действий [65, с. 327]. Несмотря на искусственный характер социальных норм, само их существование в мире человека естественно в буквальном смысле этого слова, т. е. обусловлено природой, земной средой обитания человека. Человек одновременно включен в природу и некоторым образом противопоставлен ей. Норма отражает эту двойственность. С одной стороны, упорядочивающая деятельность, составляющая сущность нормирования, «имеет своим прототипом саморегуляцию в природе» [56, с. 4]. С другой стороны, норма – это элемент «второй природы», т. е. искусственной среды обитания человека, созданной им самим. Многочисленные нормы

[11]

(нормативы, идеалы, стандарты, эталоны и др.) в некоторой степени

[12]

обусловливают поведение человека, задавая направление деятельности человека и выступая мотивом оценок.

Внутренняя структура социальных норм видится ученым [1; 140, с. 192] включающей несколько компонентов. Отметим общее. Во-первых, в структуре нормы обязательно выделяется императивный компонент (должное), суть которого – предписание, повеление; доминирование этого компонента делает норму жесткой. Во-вторых, признается зависимость этого компонента от других, что определяет возможность снятия категоричности нормы. Следовательно, обнаруживается та же закономерность, что и при анализе общесистемного аспекта нормы:

норма имеет возможность ограниченного регулирования

. В связи с принципиальной важностью регулятивной функции социальные нормы определяются как средства социальной регуляции сознания и поведения индивидов и групп [56, с. 8].

Итак,

социальная норма является одним из механизмов регулирования как функционирования общества в целом, так и поведения каждого члена общества.

Представления о том, как надо поступить в той или иной ситуации, становятся основой социальных ожиданий (если поведение правильно, подчинено нормам, оно предсказуемо) и мотивом социальных оценок.

Поведение, находящееся в соответствии с нормами общества, социологи называют нормативным и противопоставляют его поведению девиантному. Мы полагаем, что перечисленные ниже свойства социальной нормы и ориентированного на нее поведения являются, по сути, универсальными свойствами нормы, характерными для норм другой природы, в частности для норм, действующих в пространстве языка. Среди отмечаемых социологами особенностей оппозиции нормативного и девиантного поведения подчеркнем следующие:

• 

Культура составляет реальную ткань социальной жизни, выступает как совокупный исторический развивающийся социальный опыт, функционирует как социальное бессознательное [165, с. 527]. В качестве одной из форм культуры правомерно рассмотреть норму, регулирующую, координирующую поведение людей [2, с. 101]. Значение нормы для культуры огромно. В этой связи показательно абсолютизирующее связь «культура – норма» замечание Ю. М. Лотмана о том, что культура представляет собой систему норм и запретов [93].

Нормы поддерживают культурную традицию

, как бы фиксируя состояние культуры на каждом этапе ее развития, иными словами,

функционируют как механизмы самоконтроля культуры

. Нормы культуры, с одной стороны, дают человеку широкие возможности для самоопределения, а с другой – возлагают на него полноту ответственности за поступки, за нарушение правил.

Каждая эпоха характеризуется специфическим набором норм, при этом архаическая и современная культуры принципиально отличаются и характером осуществляемого нормирования (так, с течением времени норма все более становится принципом организации человеческих взаимодействий и все менее нормой-образцом), и отношением к аномалиям (например, современную культурную ситуацию характеризуют как период плюрализма – сосуществования нескольких нормативных систем) [65, с. 326–328].

Исследователи [66, с. 678; 140, с. 192–195; 175, с. 676–677, 816817] указывают также на то, что применительно к эпохе или типу общества можно выявить доминирующий вид норм. В

архаических

обществах становящиеся нормы закрепляли условия воспроизводства социальных связей, схемы передачи опыта от поколения к поколению в жестких формах запретов, обычаев, предписаний. Нормы действовали как естественный закон человеческого поведения и воспринимались людьми как непреложный порядок их жизни.

Наиболее эталонный характер культуры – в

средние века

. Для ремесленников общепринятый эталон определял стандартную в основных чертах технологию, способствовал формированию объясняющих ее представлений, задавал структуру объединения. Для рыцарей внешней формой эталона служил объект подражания, технологической формой – совокупность правил поведения, идеальной – совокупность качеств, приличествующих рыцарю.

В

Термин

норма

уместно, на наш взгляд, применить не только к нормам социальным, но и к тем установкам, представлениям, которые характеризуют наше мировидение и которые можно условно обозначить как нормы мышления. Ученые отмечают, что «осознаваемая психическая жизнь также подчиняется определенным представлениям о “нормальности”» [1], а само мышление «и есть логические нормы» [90, с. 327]. Обобщим междисциплинарные (психологические, философские, лингвистические) исследования в толковании норм мышления: это заданные особенностями мыслительной деятельности правила осуществления интеллектуальных операций с объектом мысли [95]. Распространяя идею о регулятивном характере нормы, мы предполагаем, что

на уровне мышления норма является условием формирования наивной категории

.

Одной из базовых норм мышления является категоризация – процесс упорядочивания осмысленного, его распределения по смысловым «ячейкам». Категоризация, которая представляет собой «важнейший практический инструмент, являющийся принадлежностью нашего мышления на протяжении более чем двух тысячелетий» [86, с. 143], необходима для нормального функционирования нашего мышления, восприятия, деятельности и речи. Способность к категоризации, следовательно, является условием нормального протекания мыслительных процессов, адекватные результаты категоризации – подтверждением соответствия норме. Основой наивной категоризации являются жизненный опыт, воображение, особенности восприятия, моторной активности, культуры, специфика языковых традиций [86, с. 143].

Суть категоризации

, направленной на то, чтобы за внешним разнообразием атрибутов объектов увидеть некое сходство или относительное тождество [83, с. 307],

актуализирует взаимосвязь нормы и онтологических категорий явления – сущности, тождества – различия.

В процессе категоризации хаотичное многообразие мира упорядочивается благодаря категориям, представляющим собой своеобразные «логико-семантические схемы или рамки» [74, с. 119], отнесение к которым осуществляется на основании общности признаков. Иными словами, категории – предельно общие понятия – являются результатом «сжатия неисчерпаемого многообразия мира» [183, с. 62], «отвлечения (абстрагирования) от предметов их особенных признаков» [17, с. 481].

Известно, что объекты могут быть отнесены к категории при наличии у них неких общих признаков, при этом при формировании категории происходит отчуждение дифференциальных признаков – берутся во внимание признаки общие. Благодаря исследованиям Э. Рош и др. [202; 203], установлено, что категории имеют особую внутреннюю структуру. Структура естественных категорий (цвет, форма и т. п.) видится ученым следующим образом:

• универсальный прототип, которому соответствует базовое наименование,