Владимир Фирсов

Бунт

- Иннокентий Борисович, связь кончается. Они уже пилят мачту, - сказал Лебединский.

Он полулежал в неудобном металлическом кресле перед экраном, стараясь дышать неглубоко и медленно.

"Как жаль, - подумал он, - что этот великолепный воздух нельзя будет взять с собой". В сущности, только здесь, на Луне, он впервые понял, как это замечательно - воздух, когда его много, когда его можно пить, пить, пить - без оглядки на стрелку неумолимого манометра. "Если вернусь на Землю, - подумал он, - буду все свободное время лежать где-нибудь на берегу речки и дышать по системе хатха-йоги - полной грудью, начиная вдох и выдох с диафрагмы, чтобы вентилировать легкие насквозь".