Море, выглядевшее обманчиво тихим и спокойным, когда «Санта Эужения» частично выгрузилась в Салвадор-де-Байя и направилась к югу вдоль побережья Бразилии, заметно потемнело. Белые шапочки пены появились на гребешках все увеличивающихся волн; утреннее небо быстро затягивалось мрачными, черными тучами; усиливающийся ветер неожиданно стал холоднее. Ржавая обшивка корабля протестующе скрипела, он все глубже зарывался носом в темную зеленую воду, словно пытаясь отыскать там причину такого недружелюбного отношения. Внизу, в маленьком камбузе, двигались тарелки, стучали кастрюли, раскачивались, отбрасывая уродливо искривленные тени, тусклые лампочки.

На мостике капитан «Санта Эужении» Энрике Жувеналь изучал последние радиосообщения о шторме, в район которого как раз и направлялось судно, и качал головой. Капитан Жувеналь беспокоился. Осторожный по натуре, он знал, что его любимая «Санта Эужения» не самый новый и не самый крепкий из кораблей, к тому же после частичной разгрузки в Салвадор-де-Байя у судна возник крен. Капитан прекрасно знал, насколько опасны в этих местах неожиданные, хотя и редкие тропические бури.

Облокотившись на поручни капитанского мостика, он наблюдал за молодым первым помощником, ловко удерживающим равновесие на ходящей ходуном палубе. Тот распоряжался перемещением палубного груза, пытаясь хоть как-то уравновесить судно. Капитан Жувеналь почесал бороду и запыхтел сигарой. Усиливающийся ветер тут же разметал клубы дыма. Неожиданно кто-то осторожно коснулся плеча капитана — радист подал ему еще один клочок бумаги. Капитан рассеянно кивнул, пробежал радиограмму глазами и нахмурился. Потом перегнулся через поручни и, блестя зубами, крикнул:

— Мигель!

Первый помощник поднял голову, отдал какие-то приказания матросам и начал быстро подниматься по трапу. Наверху он на мгновение остановился, оглядывая потемневший силуэт, и коснулся пальцами фуражки:

Капитан Хозе Мария Карвальо Сантос Да Сильва, офицер, осуществляющий связь между бразильской полицией и Интерполом, резко остановил свой красный «ягуар» и с неприязнью посмотрел на залитое дождем ветровое стекло. Под навесом главного входа в аэропорт Сантос Дюмон все было забито машинами. Струи дождя били по верхушкам пальм и по крыше машины, словно требуя, чтобы капитан вышел и промок, как все вокруг; стеклоочистители метались из стороны в сторону, типично бразильским жестом отметая это идиотское предложение. Капитан Да Сильва разозлился, но не потому, что машины в нарушение всех правил были поставлены под длинным узким навесом, прямо перед зданием аэропорта, а потому, что позавидовал более удачливым и потому более умным, чем он сам, ухитрившимся остаться сухими.

Он посмотрел по сторонам. Поставить машину на стоянку в такой день — сущее безумие, потому что если в Рио-де-Жанейро дождь, то идет он с чисто тропической яростью. А оставить машину на неохраняемой стоянке значит напрашиваться на неприятности. В лучшем случае можно остаться без карбюратора, а то и без машины. Он прекрасно знал, что автомобильные воры в Рио — народ крепкий и промокнуть не побоятся. А полицейский значок на ветровом стекле делает кражу еще больше заманчивой — по крайней мере есть гарантия, что у добычи окажется приличный мотор.

Сзади негодующе взревел автомобильный гудок. Да Сильва неожиданно заметил, что ворота, ведущие на летное поле, открыты. Разбрызгивая лужи, он въехал прямо под навес погрузочной зоны. Местный полицейский, потрясенный таким пренебрежением к правилам, в изобилии вывешенным вокруг, с протестующим видом появился в дверях, но, увидев смуглое рябое лицо водителя, перечеркнутое пышными усами и увенчанное шапкой непокорных черных кудрей, поспешно отдал честь. Капитан Да Сильва и в лучшем настроении был непредсказуем, а уж в такую погоду его и вовсе лучше не трогать. Но серьезность нарушения, не говоря уже о грозящих ему неприятностях, заставила полицейского выразить протест, хотя и как можно дипломатичнее.

— Прошу прощения, капитан, но ставить здесь машину… — Он кивнул в направлении взлетных дорожек.

Там, поблескивая круглыми металлическими боками, стояли самолеты. Их очертания были слегка размытыми за стеной дождя. Позади них темнела вода залива.