Пачка пожелтевших листов, случайно купленных на блошином рынке… Удивительная переписка, которую великий восточный поэт-безбожник вел с интеллектуалкой-аббатисой маленького немецкого монастыря… Это трудно представить? Да. Но еще труднее осознать, что, согласно всем историческим фактам, поэта и аббатису разделяет столетие! Специалисты по средневековой тайнописи погружаются в загадочные тексты — и постепенно начинают понимать, что столкнулись с одной из самых удивительных тайн прошлого. Понимают они также и другое: за ними неотступно следят люди, которые не остановятся ни перед чем, чтобы завладеть этими письмами…
Предположим, это случилось в прошлом году на благотворительной ярмарке, которую устроила добровольная пожарная дружина. Случилось сразу после того, как сняли оцепление. Однако высчитывать точную дату на основании вышеназванных данных, пожалуй, бесполезно, потому что если вы случайно услышите эту историю, скажем, через пару лет, то, кто знает, может, ярмарка больше и не проводится.
Этим я ни в коей мере не утверждаю, как адепты распространенных, но ложных учений, что время в своем течении — величина относительная. Оно ведь давным-давно точнейшим образом изучено и измерено, теперь ему не остается ничего другого, кроме как сверяться по часам. Или же остается?
Как только люди осознали, что время есть неумолимо прирастающая величина, они изобрели хронометры. Сначала хронометры были в ходу у ортодоксальных мусульман: иначе как бы верующие отслеживали пять молитвенных часов на дню? Христианские монахи с их обеднями, вечернями, всенощными и прочая также нуждались в некоем мериле времени, которое расчленяло бы сутки, как мясник пасхального ягненка.
Получается, прерывистое, конечное время — изобретение религиозных экстремистов, и, похоже, оно согласилось быть таковым, даже если лучше себя чувствует как вечное, точнее сказать, циклическое.
Но что, если время столь покладисто не всегда? Что, если в определенных, заколдованных местностях оно вдруг отказывается степенно течь к краю Земли, в который не слишком верят и самые матерые ортодоксы. А что, если оно в наших краях периодически (вот ведь парадокс!) пускается по кругу?
