Девочка, девушка, женщина… Ты часто слышишь эти слова. Но задумывалась ли ты, что они значат на самом деле? Кто такая «женщина»? Пол или что‑то еще, не связанное с биологией? Почему некоторые черты характера и особенности поведения мы относим к «женским» или «мужским»? Почему такие качества, как нежность, покорность, слабость традиционно считаются «женскими»? Но грубость, непокорство, сила — «мужские» качества? Откуда взялось это распределение?

«Природные роли, так заведено с давних времен. Мужчины и женщины изначально разные, как собака и кошка, как жители Марса и жители Венеры», — скажешь ты. На твоей стороне будет мнение большинства, но оно ближе к декларируемым стереотипам, а не к реальному положению вещей.

Задумайся, часто ли тебе встречались мужчины, наделенные строго «мужскими» качествами, и женщины, наделенные строго «женскими» качествами? Если мужчина мягкий и доброжелательный, можно ли сказать, что он НЕ мужчина, «ведет себя как баба». Или — женщина, которая умеет достигать намеченных целей, хладнокровная и сообразительная особа. Ее могут назвать «мужиком в юбке», но, конечно, из‑за этого прозвища женщина не лишится своего пола. Так в чем тогда подвох?

Простое наблюдение за собой и окружающими покажет, что все не так однозначно, как нам кажется. Быть женщиной и мужчиной — не только принадлежать к какому‑либо полу, но и мыслить соответствующим образом. Обществу удобно, чтобы и женщина, и мужчина вписывались в поведенческие рамки исключительно по своей половой принадлежности. Как две песочницы: в одной ведерко розового цвета, в другой цвета голубого. Все просто: девочка играет в «розовой» песочнице, мальчик — в «голубой». Песочницы — символ общественных ожиданий, которые иногда доходят до жестких требований и даже приводят к трагическим ситуациям.

Любая женщина с детства чувствует силу этих общественных ожиданий, их настойчивость и повторяемость. Атмосфера, в которой выросли многие из нас:

В очередной раз мои маленькие подруги получили выговор за то, что не убрали дом (частный дом, к слову, был очень велик). Любящая их мать, измотанная тяжелой вдовьей жизнью чеченской женщины, в сердцах выговаривает им: Если бы не он (показывает рукой на сына, младшего ребенка в семье), вас бы вообще не было». Три дочери родились только потому, что наследник «не получился» сразу. Три не особо нужные девочки, которых рожали и рожали до того, как был рожден долгожданный сын. Ближайшие родственники надеются поскорее погулять на их свадьбах. Пусть свой опыт замужних женщин был неудачным, но как тут быть — на что их содержать? Не всех в современном Грозном отпускают работать официантками. Уж лучше замуж поскорее выдать. А еще лучше, если бы их просто не было. Девочек в чеченских семьях не ждут. Родителям нужны только сыновья. Стоит ли говорить, что подросший наследник не преследуется за ничегонеделание, а бегает с пистолетиками по частично восстановленным после Чеченских кампаний улицам.

Мой отец — наполовину армянин, наполовину русский — говорил: «Дочери уходят в другую семью». А я, двенадцатилетняя, думала: отчего так жжет? — и молчала.

Я родилась в 1997 году в Грозном, в Чеченской республике, в семье «разночинцев». По стечению обстоятельств была воспитана армянской бабушкой в Тверской области, в городе Удомля, известном как городок атомной электростанции. Бабушка была волевой женщиной со своим уставом: работала всю жизнь как вол, детей самостоятельно воспитывала. И меня она лишней не считала.

Лет в двенадцать я вернулась в Грозный — на первый взгляд в совершенно иной мир. Но я бы не назвала свой опыт особенным, радикально отличным от того, который получают девочки‑москвички. Нет разницы, окружают ли тебя женщины в хиджабах, в обязательных мусульманских платках, или в православных платках, либо женщины на каблуках и ярко накрашенные — модели разные, смысл один: быть «годной», вписаться в уготованные тебе жизненные стандарты.