Мало кто знает, что изначально «для разового испытания ядерного подводного заряда» предлагался полигон возле острова Нокуев в Баренцевом море. Это всего в 50 километрах к северо-западу от Гремихи. Однако главком флота Н.Г. Кузнецов с этим не согласился и заметил: «Необходимо исходить из того, что военно-морское ядерное оружие будет совершенствоваться. Разовым испытанием это дело не закончится. Нам нужен свой постоянно действующий полигон, но в более удаленном от материка месте…». Тогда-то полковник Евгений Никифорович Барковский и предложил рассмотреть «кандидатуру» Новой Земли, где он служил два года Великой Отечественной в должности начальника инженерной службы местной ВМБ. Главком согласился и вынес вопрос на рассмотрение Совета Министров.

В июле 1954 года в обстановке строжайшей секретности из Молотовска к Новой Земле вышел минный тральщик. На его борту находились — контр-адмирал Н.Д. Сергеев — тогдашний командир Беломорской военно-морской базы, несколько офицеров Главного штаба ВМФ и ряд видных ученых. Им предстояло сделать заключение «о пригодности архипелага» к испытаниям. И они такое заключение дали. Комиссия учла рельеф местности, наличие глубоководных бухт и заливов, а также и высоких гор, но главным посчитала удаленность будущих испытательных площадок от населенных пунктов на материке.

Строительство первых объектов Новоземельского полигона велось в кратчайшие сроки — процесс подгонялся известным военным соперничеством США и Советского Союза. Объективно это была очень сложная задача, поскольку речь шла не о материке, а об удаленных островах, да еще и за Полярным кругом. Есть упоминание, что руководитель советской атомной программы академик И.В. Курчатов даже сомневался — успеют ли моряки подготовить место для испытаний?

Основные объекты испытательного комплекса решили расположить в губе Белушьей, а для зоны «А», где, собственно, и планировали вести атмосферные и подводные взрывы, определили другую губу — Черную. И вовсе не случайно. По результатам гидрологических исследований, последняя по сравнению со многими другими заливами Новой Земли, имела ограниченный водообмен с Баренцевым морем. Поэтому выброс в океан радиоактивных элементов взрыва ожидали небольшой. К тому же зараженную воду, по расчетам, вероятнее всего, «прижало» бы к Новоземельскому побережью мощным островным течением, и она не достигла бы материка.

Общая характеристика губы Черная: закрытая, с высоким скалистым восточным берегом и менее высоким западным. Ширина бухты в горле — около 1,5 километра, длина наибольшая — порядка 20 километров, ширина — 7 километров. Общая площадь — порядка 70 квадратных километров. Средняя глубина — 35 метров, наибольшая — 70 метров. Сразу отметим, что взрывы проводились в районах акватории с глубиной 55–60 метров.

Одновременно со строительством полигона решали, как быть с местным населением Новой Земли. Архипелаг до этого момента был малообитаем. Первый человек, который родился здесь в 1879 году, был ровесником И.В. Сталина. К моменту высадки строительных батальонов здесь проживало порядка 400 человек, в основном ненцев, но были и русские поморы. Все они в ходе промысла кочевали по островам, где имелось несколько факторий, а зимовали в основном в Белушьей губе и Рогачево. Административно все новоземельское население подчинялось Совету, его возглавлял коренной житель Илья Константинович Вылка (Тыко Вылко). Он родился в 1886 году в семье ненецкого промысловика, и затем почти все время жил на Новой Земле. В молодости Илья Константинович помогал в исследованиях архипелага В.А. Русанову, хорошо знал самого Владимира Александровича, который, между прочим, первым обратил внимание на дарование Тыко Вылки как художника-живописца. Уже в советское время Илья Константинович сотрудничал с советскими полярниками, а во время войны был награжден орденом Красной Звезды за помощь в организации обороны Новой Земли. У местного населения он пользовался большим авторитетом, и не случайно, именно И.К. Вылку избрали председателем местного Совета, дав повод для его прозвища — «президент Новой Земли».

Есть любопытное решение Министерства торговли СССР и Архоблисполкома — «закрыть к 15 июля 1955 года на острове Новая Земля фактории Белушья, Литке, Красино и промысловые участки Абросимово, Лилье, Поморка, Вальково, Пропащая и Круглое, а население переселить в поселок Лагерное в проливе Маточкин Шар». Поселок этот с общей площадью зданий в 3350 квадратных метров специально строили военные — с благоустроенным жильем, электростанцией, интернатом, школой, клубом, баней и прачечной. Тем, кто покидал фактории и переселялся в Лагерное, выплачивали единовременное пособие. В документе оговаривалось, что охотникам-промысловикам «разрешается производить, в свободное от проведения испытаний время, охоту на промысловых участках в зоне полигона, отведенной постановлением Совета Министров СССР от 31 июля 1954 года № 1559-699».

Выходит, первоначально организаторы Новоземельского полигона наивно полагали, что мирный труд на архипелаге вполне может соседствовать с испытательными взрывами? Вскоре стало ясно, что затея с переселением охотников в одно, пусть и более благоустроенное, место не имеет перспективы. Тогда и созрел план выселения местных жителей на материк. Хотя здесь следует оговориться. Среди исследователей новоземельских событий 50-х есть и те, кто убежден, что план эвакуации гражданских лиц существовал изначально, но предусматривал два этапа: сначала собрать всех их в Лагерном, а затем разом перевезти на материк.

Так же неоднозначно трактуется и роль Ильи Константиновича Вылки в этом драматическом, если не сказать трагическом, исходе коренного населения с Новой Земли. Одни говорят, что председатель островного Совета обо всем знал с самого начала, другие же видят его наивной жертвой обстоятельств.

Ненцам и поморам, промышлявшим на островах, теперь предлагалось жительство на выбор — в Амдерме, в Нарьян-Маре, а самому семидесятилетнему И.К. Вылке выделяли землю под строительство дома в Архангельске. Не поскупилось Министерство обороны и на компенсации: стоимость оставляемого жилья, моторов, карбасов, лодок, промыслового инвентаря, даже ездовых собак всем отъезжающим была компенсирована.

Для изучения факторов воздействия атомного оружия на боевую технику требовались корабли-цели. Первоначально такие были направлены из состава 32-й бригады опытовых кораблей Северного флота: три эсминца — «Карл Либкнехт», «Гремящий», «Куйбышев», несколько минных тральщиков и устаревших транспортов. Позже директивой Главного штаба ВМФ в Молотовске специально организовали 241-ю бригаду опытовых кораблей. Ее возглавил капитан I ранга П.А. Бердяшкин. Начальником штаба назначили капитана II ранга И.Я. Овчинникова.

Эго было уникальное соединение, которое постоянно пополнялось кораблями Северного и Балтийского флотов. По своему количественному составу бригада практически стояла вровень с Северным флотом начала Великой Отечественной войны — 6 эсминцев, 10 больших охотников, 7 подводных лодок, 14 минных тральщиков и уже упомянутый штабной корабль «Эмба».

В техническом отношении опытовые корабли находились в удовлетворительном состоянии. Исключение составляли три самых возрастных — эсминцы типа «Новик», заложенные на стапелях и строившиеся еще до 1917 года, — «Урицкий» («Реут»), «Карл Либкнехт» и «Куйбышев». Компанию ветеранов им составили два старых транспорта — «Камбала» («Турайда») и «Скумбрия» («Кери»), Остальные корабли находились в строю от 10 до 20 лет: эсминцы проекта 7 — «Гремящий», «Грозный», «Разъяренный», минные тральщики проекта 73к- «Павлин Виноградов», «Федор Митрофанов», базовые тральщики проекта 53у — Т-218, Т-219 и «Контр-адмирал Хорошхин». В бригаду также входили и подводные лодки: Б-20, Б-22 — «Ленинцы» XIII серии, С-19 и С-20 IX- бис серии, две немецкие трофейные лодки, С-81 и С-84 серии VII, и крейсерская лодка Б-9 XIV серии. Были и американские минные тральщики Т-181 и T-183 типа УMC, но в экспериментах с атомным оружием они не использовались.

История 241-й бригады опытовых кораблей — малоизвестная страница в летописи Северодвинска и, как мне кажется, заслуживает отдельного и более подробного разговора.

Сегодня мы можем назвать имена командиров лишь некоторых кораблей, в разное время входивших в состав бригады. Это: Л.И. Чугунов («Гремящий»), С.Ю. Брагин («Валериан Куйбышев»), И.С. Луганский (Б-9), Г.С. Мажный (С-81), В.А. Евдокимов (С-84), Ручко (Т-218), Гинбург (Т-219), А.А. Паншин («Кери»),

Его провели на Новой Земле еще до того, как 28 июля 1957-го корабли 241-й бригады выстроились во внушительный походный ордер на выходном фарватере Молотовска. Постановление Совета Министров СССР о проведении первого испытания ядерного устройства на Новой Земле принято 25 августа 1955 года. Задача личного состава полигона состояла в регистрации «параметров ядерного взрыва и фиксации поведения военно-морской техники».

К этому моменту наша страна была в роли догоняющей. Американцы начали практическое изучение этого вопроса много раньше — 1 и 25 июля 1946 года, когда у атолла Бикини в акватории с опытовыми кораблями взорвали бомбы того же типа, что была сброшена на Нагасаки.

Военно-морскую технику в советском эксперименте 1955 года тоже представляли опытовые корабли. В первую группу их вошли: эсминцы «Урицкий», «Карл Либкнехт», «Валериан Куйбышев», «Гремящий», минные тральщики Т-393, Т-218 и Т-219, подлодки С-19, С-81, С-84 и Б-9, транспорт «Кери». На акватории также было размещено 20 специальных приборных стендов, водоизмещение которых, составляло прядка 120 тонн.

Все «мишени» оснастили специальной измерительной аппаратурой. Наиболее насыщенным ею оказался эсминец «Гремящий». К его борту также была закреплена бортовая секция новейшего эсминца проекта 56. Тоже для испытания.

Корабли устанавливались на бочках и штатных якорях. В центре стоял минный тральщик Т-393 проекта 253л. С него на тросе в воду был опущен ядерный заряд. Все остальные «мишени» располагались на шести радиусах (от 300 до 3000 метров) бортом и носом к эпицентру взрыва. Подлодки — в надводном и подводном положении. С различных точек взрыв фиксировали кинокамеры.

В истории Новоземельского полигона был всего один наземный взрыв. Он шел под кодом «ФО-3» и оказался вторым по общему счету. В историю испытаний ядерного оружия за Полярным кругом этот взрыв вошел тем, что дал ощутимое радиоактивное заражение окружающей местности и этим, по словам самих испытателей, «испортил биографию полигона».

Здесь надо пояснить, что наименее «чистыми» в радиационном отношении специалисты считают взрывы в атмосфере, когда огненный шар не касается поверхности земли или воды. Поэтому место испытаний как бы и «не загрязняется». Но все это, конечно, относительно, ведь поток радиации при взрыве никуда не исчезает — он все равно проникает в атмосферу. Кстати, самыми мощными и пагубными для окружающей среды планеты были американские взрывы, поскольку являлись наземными или приводными, когда заряд размещался на барже.

Испытания 7 сентября 1957-го принимала комиссия под руководством В.Ю. Гаврилова — представителя Минсредмаша. Зарядное устройство разместили на металлической вышке вблизи уреза воды все той же губы Черной. На акватории, на шести радиусах расставили корабли: эсминцы «Грозный», «Гремящий» и «Разъяренный», минные тральщики «Федор Митрофанов», «Павлин Виноградов», Т-218 и Т-219, подлодки Б-20, Б-22, С-19, С-20 и С-84. При этом подводные лодки Б-20 и Б-22 заняли позицию, погрузившись на дно.

Для проверки конструкций корпусов новых кораблей некоторые их секции и конструкции установили на надводных опытовых кораблях. На некоторых из них в режиме якорной стоянки работали механизмы, а также отдельная аппаратура. На подлодках испытывалось нештатное оборудование и вооружение. Всего опытовых средств противоатомной защиты насчитывалось 17.

Мощность взрыва оценили в 32 килотонны.