Я встретила Габриэля и Пятницу в один и тот же день и в один и тот же день потеряла их обоих, поэтому и вспоминаю их я всегда вместе. То, что они вошли в мою жизнь, в некотором смысле явилось следствием моего характера, потому что с самого начала мне показалось, что они нуждаются в моей защите. Всю жизнь до того мне приходилось защищаться самой, и, мне кажется, я была рада встретить кого-то, кто казался еще более уязвимым, чем я сама. И потом, до их появления в моей жизни, у меня никогда не было ни возлюбленного, ни собаки, поэтому естественно, что я была рада вдруг обрести их обоих.

Я очень хорошо помню тот день. Была весна, и над вересковой пустошью гулял свежий ветер. После обеда я выехала из ворот Глен-хауса верхом, ощущая себя так, будто вырвалась на волю из темницы. Это чувство я испытывала с тех пор, как вернулась домой после нескольких лет, проведенных в пансионе в Дижоне.

Мой дом был мрачным местом. Иначе и быть не могло, раз в нем властвовал тот, кого больше не было. В первые же дни по возвращении я решила для себя, что жить прошлым я не собираюсь. Что бы не случилось со мной, я не буду оглядываться назад. Мне тогда было всего девятнадцать лет, о я уже выучила этот важный урок — жить надо настоящим и будущим, но никак не прошлым.

Сейчас, вспоминая то время, я понимаю, что я была готовой жертвой дня той судьбы, которая подстерегала меня.

За шесть недель до того, как все это началось, я вернулась в свой родной Йоркшир, откуда четыре года назад уехала, чтобы поступить во французский пансион. За все время учебы я ни разу не приезжала домой на каникулы, потому что путешествие от Дижона до Йоркшира требовало больших расходов, а мое обучение и содержание в пансионе стоило и так слишком дорого.

В последний день нашего свадебного путешествия нам обоим было не по себе. Габриэль все время молчал, и меня это раздражало. Я вообще никак не могла привыкнуть к частой и беспричинной смене его настроений, а в этот день мое раздражение подогревалось тем, что я сама нервничала в связи с предстоящей встречей с его родственниками.

Дорога из Скарборо домой была довольно долгой, потому что нам пришлось сделать пересадку с одного поезда на другой, и мы приехали в Кили — ближайшую к его дому железнодорожную станцию — только вечером.

На станции нас ждал экипаж, и когда кучер меня увидел, на его лице отразилось удивление. Мне показалось странным, что он мог не знать о женитьбе Габриэля, но, тем не менее, он явно о ней не знал — иначе почему бы он удивился при виде его жены?

Габриэль подсадил меня в карету, в то время как кучер возился с нашим багажом, исподтишка поглядывая в мою сторону.

Дорога к дому заняла около часу, и к тому времени, как мы до него добрались, уже стемнело.