В Ялте, где Большая Тройка опустила на Европу железный занавес, рубят деревья. Рубят, только топоры ворчат.

Сливы, вишни и персики на Набережной цветут и будут пахнуть как сумасшедшие, солнце греет в спину, а популярная звезда ревет из громкоговорителя: «Я тебе скажу бейби, ай лав ю, я тебя люблю»…. Итак ноги сами поворачивают к Белому Льву, где я заказываю крымский коньяк Жан — Жак.

— Молодой человек — отозвалась первая. — Вы его пьете без лимона?

Она сидела за столиком рядом.

— Лимон? К коньяку!? — я скривился.

Ялта сохранила красоту немолодой, отвязной дамы. Дамы с тяжелым опытом — с проблемами психиатрическими и алкогольными, которая не раз засыпала в парке на скамейке и была пользована пьяной сволочью, которая не раз падала с лестницы или с арестантских нар, теряя очередные зубы.

Город, называемый когда–то летней или третьей после Петербурга и Москвы столицей империи, в советское время был загажен огромными блоками–коробками. Тысячи километров кабелей заброшены на крыши как сеть. Трубы разной толщины пересекают старые дома и дворы поперек и наискосок. Бегут по земле, и даже по воздуху, когда им нужно перепрыгнуть улицу, а бывает, что и по воде — в корыте речек, плывущих через город.

Теперь Ялту называют политической столицей Украины. Это из–за множества госдач (государственные дачи), к которым съезжаются украинские политики, чтобы на фоне красивых пейзажей принимать важные решения.

И только тянущаяся вдоль черноморского пляжа Набережная, уже лет 30 носящая название Набережной им. В. Ленина, отсвечивает свежей краской, тысячами лампочек и неонов. Бульвар соблазняет дорогими кафешками, клубами, тиром и луна–парком.

— Лас — Вегас для бедных — безвкусно говорит Алла Александровна. — А посмотрите на лица этих людей.

Белый Лев это самый дорогой общепит в Ялте. Стаканчик местного коньяку стоит как бутылка армянского трехзвездочного Арарата в магазине Гастроном. Ресторан был построен семь лет тому назад на месте отвратительной жестяной будки с пивом, за которую все гуляющие по Набережной и посетители пивной ходили отлить.

Построили его четверо. Одним с партнеров был Саша Ш., самый грозный местный бандит. Внутренности из мрамора и кристалла в стиле рококо отбивают золотом как в церкви св. Иоанна Златоуста.

— Саша отошел, — говорит Светлана Андрюшенко. — Осталась только я с мужем и партнер из России.

Но управляет 38-летняя Светлана, которая в Москве заочно изучает право. Мужу (кличка «Профессор») опротивел бизнес. Купил несколько сот гектаров земли под Севастополем, посадил сад, виноградники, построил овчарню и радуется новой жизни.

Во время последних президентских выборов оба трижды голосовали за Виктора Януковича, фаворита бывшего президента Кучмы и Москвы.

— Представляете, Яцек? Я сидел здесь, где теперь, а там, где вы, сидел Ющенко!

Виктор Ющенко отдыхал в гостинице Виктора Лопана год тому назад. Сидели за столом и ели борщ. Ющенко ел красный, а Лопан — зеленый. Зеленый борщ это по–нашему щавельный.

После обеда вышли перед рестораном и Лопан сделал семье Ющенко снимок. Оправил его в рамку.

— И пошел в церковь посвятить.

— Сделали икону!

Снова я условился с Аллой Александровной на Набережной.

Мы расселись на скамейке, но кто–то сел рядом с нами.

— Это чеховский народ — объясняет женщина. — Мы разговариваем, а он садится и слушает. Ведь это хамство.

— Наверное, хотел только посидеть. Чего здесь опасаться?

— Вы правы. Советская привычка чрезмерной осторожности.