В окно сыпануло оглушительной дробью проливного дождя, ночную темень разодрало яркой вспышкой, и сразу же, прямо над крышей, громыхнуло с такой силой, что дрогнули стены. И пошло-поехало, поспевай только жмуриться и уши зажимать!

Не град ли там лупит, случаем? Этого еще для полного счастья не хватало! Выбьет окна, радуйся потом. Или ветром провода оборвет, тоже не лучше…

Нате, пожалуйста! Пропал свет по всему поселку. Сиди теперь без Интернета до понедельника. При свечке, как в седой древности!

Тоска.

Эх! Ночь, град, свеча — какая романтика! И под хвост одному блохастому животному.

Темнота. Тишина. Холод. Не очень-то похоже на загробный мир, как его пережившие клиническую смерть описывают. Никакого туннеля нет, и света в его конце тоже нет, ничего нет, кроме кромешной ледяной тьмы…

— Эй, Игла! Заснул?

Голос незнакомый. Смутно осознаю, что лежу на носилках… Да я ведь жива! Жива!!!

Этого словами не передать. Это может понять только тот, кто сам пережил нечто подобное. Громадное бешеное чувство, захлестнувшее с головой: острое желание выжить! Несмотря ни на что и вопреки всему, плевать на боль, плевать на возможную инвалидность, — плевать на все, только бы жить! Хоть калекой, хоть уродиной, но жить…

— Повезло тебе, красавица, — голос усталый, словно тот, кого назвали Иглой, тяжести трое суток на гору таскал. — Еще станцуешь!