В течение XX века Россией руководили самые разнообразные социальные персонажи: «мямля», «фанатик», «диктатор», «свой парень», «сибарит», «технократ» (очень недолго). Теперь вот дожили до «мачо».

Владимир Путин пришел в политику в образе скромного и сдержанного агента спецслужб, человека с неброской внешностью, который носит серый плащ и велюровую шляпу, глубоко надвинутую на глаза… Но в процессе своей карьеры в качестве главы государства он вдруг превратился в мачо. Обнаружилось, что Владимир Владимирович не против попозировать обнаженным по пояс, а также позволить запечатлеть себя за рулем, за штурвалом, на склонах гор, в волнах… Да и на совещаниях он демонстрирует натуральный мачизм, хмуря брови и бросая угрожающие и уничижающие реплики трепещущему окружению. Неотъемлемый признак мачо – позерство – Путин освоил на наших глазах.

Дмитрий Медведев попробовал перенять некоторые успешные приемчики предшественника – посадку головы, интонации, манеру общения. Хотя сам Дмитрий Анатольевич – типичный ботаник. Президент совершенно напрасно пытается походить на премьер-министра, вырабатывая твердость в голосе и катаясь на лыжах. Получается неорганично, и все его попытки демонстрировать мачизм пугают народ. Делал бы акцент на приверженность семье, фотографировался с женой и сыном, играл в шахматы и побил всех в «Angry birds» – тут у него было бы больше шансов отличиться в лучшую сторону.

Впрочем, как показывают научные исследования, у политиков-ботаников есть шансы только в государствах с высоким уровнем правовой и социальной защищенности граждан. В странах, где люди постоянно чувствуют угрозу произвола и агрессии, предпочитают сильного вождя. Актуальный вопрос: в кого может эволюционировать мачо-президент?

Во-первых, надо думать, скажутся четыре года, которые Путин вынужден был сдерживаться и стараться вести себя, как второе лицо после президента. Предполагаю, что давалось ему это непросто, и накопился значительный потенциал, который ВВП продемонстрирует, почувствовав себя наконец вернувшимся на законное первое место. Хотелось бы верить, что слишком далеко дело не зайдет, и он во время сумеет взять себя в руки.

Мы в России в очередной раз отстроили систему, в которой верховное лицо единолично творит историю исходя из собственных соображений. Такие институты, как политические партии, правительство, Совет Федерации и Госдума, а также целая вереница других организаций, комитетов, комиссий и подкомиссий оказались чистой воды бутафорией, картонными конструкциями. Все они наполняются жизнью и движением исключительно по воле одного человека.

Ни в одном из этих системообразующих блоков не нашлось людей, способных не волочиться за ситуацией, а проявить инициативу и настоять на обсуждении внезапно начавшего резко меняться политического курса страны. Вместо этого – склоненные головы и стопроцентный одобрямс на всех уровнях: право народа Украины на свержение коррумпированного и неумелого президента не признаем, новое украинское руководство ни во что не ставим, Крым забираем в состав России, украинцев из братского народа превращаем в «фашистов» и «бандеровцев», Запад объявляем врагом и готовимся свернуть с ним сотрудничество.

Выстроенные в одну цепочку, эти действия кажутся совершенно невозможными и даже безумными. Казалось, худо-бедно Россией и странами Запада созданы международные механизмы сотрудничества и стабилизации, которые в критических ситуациях должны включаться и помогать разрешить конфликты. Однако воля одного человека оказалась более существенным фактором, чем все эти механизмы вместе взятые.

За несколько месяцев российское общественное сознание откатилось на десятки лет назад, вернувшись к психологии осажденной крепости и жесткому дихотомическому делению на «своих» и «чужих». Враги народа, национал-предатели, пятая колонна – все эти только-только начинавшие плесневеть выражения опять вошли в употребление.

Почему это произошло – вопрос риторический.

С точки зрения стратегической геополитики речь Владимира Путина на заседании «Валдайского клуба» в Сочи выглядит вполне обоснованной и подкрепленной убедительными примерами. Это типичный подход в рамках Realpolitik, которая предусматривает, что единственная задача государства – не позволить другим поставить под угрозу свою безопасность и зоны влияния.

Обвинения в адрес США, что они зарвались, насаждая повсюду свои представления о том, как должны жить другие, справедливы. Впрочем, это вообще слабое место американской политологии: она не желает принимать во внимание различия менталитетов и систем ценностей, а также тот факт, что общества находятся на разных этапах развития. Американцы почему-то считают, что все способны перенять их модель как универсальную и наилучшую. Такие колоссальные провалы, как обнаружившаяся неспособность сотен тысяч австралийских аборигенов хоть как-то вписаться в рамки «современной реальности», попросту остаются «незамеченными». Игнорируются также хаос и агрессия, которые наступили в Южной Африке после демонтажа «белого режима» и демократизации. Честно говорить о том, что там сейчас происходит, никто в США не хочет – потому что это не вписывается в «правильный» концепт.

Итак, c антиамериканским посылом сочинской речи Путина, безусловно, можно согласиться. Победители холодной войны не захотели задумываться о том, как использовать свой триумф на благо всему человечеству – они просто постарались пошире открыть рот и проглотить кусок побольше. Забыв, что переедание вредно – от него бывает заворот кишок. Который, похоже, Америке грозит в обозримой перспективе.

Но что же происходило с Россией, пока США все больше расслаблялись и погружались в атмосферу вседозволенности?

А Россия тем временем постепенно превращалась в олигархическое государство, в котором околовластные кланы, полностью утратив нравственные ориентиры, делили между собой доставшиеся от СССР богатства, не гнушаясь прибегать к криминальным схемам. Все песни и сказки на тему свободного предпринимательства, быстрого роста малого и среднего бизнеса, формирования независимого среднего класса сегодня годятся только для проведения ритуальных мероприятий среди оставшихся верующих в свободный рынок.